Доктор усмехнулся. Вот эта усмешка выглядела так, словно бы доктор собрался принять участие в кастинге очередной серии Челюстей. И собирался он пробоваться на роль не рыбака или иного охотника на морских чудовищ.
- Он оскорблял нас даже тогда, когда с коллегой Кидонго мы пропихивали его в шлюз к остальным уже умирающим больным. Чтобы он занялся ними, как приличествует врачу. И мне, похоже, нет смысла прибавлять, что он был без комбинезона.
Коллега Кидонго потряс своим помповиком.
- Фырвал сорняка[47], - сообщил он по-польски, с глубоким удовлетворением в голосе.
Этим он доказал, что учился тщательно, и что изучал не одну медицину. Но еще и польские полицейские фильмы. Квятек похлопал Кидонго по плечу.
Какое-то время все молчали, слышно было лишь равномерное стрекотание генератора. Уже сделалось темно, и только огонек сигареты разгорался, когда Мотаба глубоко затягивался. Жар на мгновение извлекал из мрака лицо доктора, неподвижное, словно маска из черного дерева.
- А остальные? – спросил наконец Борейко? – Что случилось с ними?
В голосе доктора можно было слышать веселую нотку.
- Так ведь Чирфилд сказал, что их убили.
Капитан отшатнулся.
- Я ничего не понял, - признался он в конце концов. – Я думал, он бредит.
- Nunda mla watu, - раздался из темноты голос Матильды. - Nunda, пожирающая людей.
Девушка подошла поближе, белое пятно ее лица маячило в темноте. В глазах кроваво блеснуло отражение жара сигареты доктора.
- Поверь мне, Борейко, я в этом разбираюсь, - сообщила она. – Чувствую, что это правда..
Хотя разум и сопротивлялся, Борейко поверил. В этом убеждении утвердил его Мотаба.
- Si taajabuni, wanna Adanu, mambo yalio duniani, - тихо процитировал он. – Не удивляйтесь, о, сыны человеческие, вещам, что имеются на этом свете.
Капитан раздраженно вспыхнул.
- Ты можешь перестать говорить загадками?
Он и не заметил, как начал говорить доктору "ты".
- А ты можешь быть повнимательнее? – сразу же воспользовался предложением тот. Хотя в темноте его лицо уже было и не видно, но казалось, что в голосе звенит веселье.
- Это наш мир, - продолжил негр уже серьезным, торжественным тоном. – Здесь дремлют силы, которых вы и не поймете. Никогда. И этот мир защищается. Перед такими, как вы.
- Как мы? – Борейко даже не пытался скрыть желчи в голосе.
Щелкнула зажигалка, когда доктор прикуривал очередную сигарету. Мерцающий голубоватый огонек отразился в глазах, извлек из темноты скулы. Наконец он погас, оставив лишь рубиновый жар табака.
- Да, вы, - спокойно подтвердил Мотаба. – Вам кажется…
Он прервал мысль.
- Прошу прощения, - произнес он через секунду мертвенным, тусклым голосом. – Все это не имеет никакого смысла. Все остальное узнаете утром.
Капитан услышал, как Матильда по своему обыкновению фыркает:
- Если доживем.
Доктор лишь вздохнул.
- Да, если доживете, - согласился он. – В конце концов, вы же белые.
- Jambo, 'mzee.
Старый mchawi выглядел словно архетип всех приличных колдунов. Высокий, седеющий, он опирался на суковатый посох, на конце которого болталась пустая, высушенная тыква. Бедра он опоясал козлиной шкурой: грязной, паршивой, кое-где вылезшей; на худые плечи было наброшено нечто, что издалека можно было принять за неподдельную леопардовую шкуру. Костюм дополняли элегантные кроссовки "адидас" флюоресцирующего розового цвета.
- Wassup, doc? – ответил mchawi на приветствие. Он был человеком современным и старался выражаться словно настоящий mwamericani.
Борейко следил за этим обменом любезностями без особого интереса. Он тер жгущие от недосыпа глаза – вот уже сутки, как он не сомкнул их.
Доктор Кидонго, одетый в рваные шорты и футболку, держа в руках верный "вингмастер", провел старика чуточку дальше. Капитан вдел, как они разговаривают, снизив голос. Но Борейко сделался от усталости настолько безразличным, что даже не пытался прислушиваться, о чем они говорят. Впрочем, вряд ли чего он бы понял.
А все же до утра мы дожили, подумал он. И это было единственным светлым пятном в их нынешнем положении. Он все так же понятия не имел, что делать, как вырваться из ловушки, из которой, вроде как, никакого выхода не было. И в которую, как прекрасно понимал, он сам позволил им влезть.
В течение почти что всей кошмарно тянущейся ночи он размышлял над способами спасения собственной шкуры. Поначалу он размышлял над тем, как при случае спасти доктора Мотабу, к которому уже успел почувствовать симпатию. Только фатализм африканского вирусолога казался непобедимым. Так что оставалось строить планы, как вытащить из лагеря собственную задницу, по мере возможностей, без дополнительных дырок, которые могли проделать пули. А аще: как уберечься перед неизвестным.
Перед чем-то, способным расправиться с подразделением рейнджеров. Тем, что до того перебило весь американский персонал.
И при упоминании о чем Матильда, девушка жесткая и беспощадная, бледнела и умолкала.
Они должны были посменно стоять на страже, целую ночь. Мотаба хотел отдать в их распоряжение жилой контейнер, неплохо оснащенный, как они смогли заметить – у предыдущих жильцов, американских врачей, а точнее, военных специалистов был неплохой вкус и явная любовь к роскоши. В бараке даже кондиционер действовал. Но Матильда лишь скривилась и запротестовала. Без единого слова, лишь красноречиво нахмурив брови.
Борейко понимал ее и сам соглашался с тем, что нет смысла закрываться в жестяной клетке. Он предпочитал иметь свободу движений, свободно отступить в случае чего, отскочить. Не хотелось ему добровольно влезать в ловушку без выхода, считая, будто бы тонкие стенки из волнистой жести их защитят.
Так что долгую ночь они провели под палаткой, разложив карематы на присутствующих повсюду зеленых ящиках, о содержимом которых они даже не хотели догадываться. Голая лампочка н проводе, которая качалась при малейшем дуновении, отбрасывала небольшой круг света. Иногда она тускнела и мигала, когда непрерывно работающий дизель-генератор ненадолго захлебывался, чтобы тут же включить свой монотонный ритм.
Только лишь Квятеку и присоединившемуся к ним Кидонго удалось немного поспать сном младенцев. Поначалу Матильда криво поглядывала на чернокожего врача, но быстро перестала хмуриться, скорее всего, посчитав, что дополнительный ствол всегда может пригодиться.
Оказалось, что доктор Кидонго вообще свой парень. Он пришел не с пустыми руками: помимо "вингмастера" и целой кучи боеприпасов, которые он потом вытаскивал из глубоких карманов своих шортов и выкладывал на расстоянии вытянутой руки, он притащил еще и две бутылки джина. Как он заявил веселым тоном, предыдущим хозяевам они уже не понадобятся.
Матильда с капитаном от выпивки отказались. Квятек и Кидонго вовсе даже и не обиделись; наоборот, они производили впечатление очень даже довольных. Чтобы осушить обе бутылки, много времени не понадобилось. Потом они разговаривали, раз за разом заходясь приглушенным смехом и резко замолкая, увидев неодобрительный взгляд Борейко или явно враждебный и вызывающий – Матильды. В конце концов беседа все чаще стала пригасать, и наконец из палатки донесся согласный храп.
Борейко предложил девушке, чтобы она тоже поспала, но Матильда отказалась сразу же, причем, тоном, не допускавшим каких-либо дискуссий.
- Будет лучше, Борейко, если я тоже не буду спать, - отсекла она всякие уговоры. - Потому что вон тех, - показала она на нежно обнявшихся капрала и доктора, - слопать можно, а они не проснутся.
С ней было сложно не согласиться. Девушка покопалась в своем рюкзачке, вынула запасную обойму.
- Помни, Борейко, - сказала она тогда. – Если чего, то не лезь передо мной. Дай мне возможность.
Ему показалось, что у Матильды имеются какие-то особые боеприпасы. Быть может, Hydra Shock, а может и что-то одинаково паскудное, во всяком случае, пуля, способная остановить атакующую гориллу или даже нафаршированного по уши наркотиками дилера. Он протянул руку.
Матильда нажала большим пальцем, и на подставленную ладонь капитана выпал патрон калибра 11,43 мм величиной с палец. Выглядел он довольно-таки обыкновенно, но безоболочечная пуля в свете слабой лампочки матово блеснула серебром.
- Вот только, Борейко, я не знаю, даст ли это что-нибудь, - откровенно сообщила девушка.
Она вставила патрон на место и с треском вставила обойму в рукоять пистолета. перезаряженная старая сорокапятка щелкнула.
- Но лучше уж такой шанс, чем вообще никакого, - закончила Матильда.
Борейко помнил, что тогда у него сложилось впечатление, будто бы он участвует в чем-то нереальном. Он уже верил, без каких-либо сомнений, кем является девушка. И чем она занималась вместе с Морозовым. Вот только все время не мог он избавиться от чувства, что смотрит исключительно дурацкий кинофильм.
- Она серебряная? – спросил он тогда. Все-таки на что-то все эти ужастики пригодились, мелькнула мысль. Все-таки полным идиотом не буду выглядеть.
- Да, - подтвердила Матильда. – Эти пули хороши на вампиров. Впрочем, на все, что высасывает кровь. На сысунов, брукс, фискальных чиновников. На оборотней, к сожалению, действуют слабее. Или вообще не действуют.
- Оборотней? – удивился капитан.
- Да, - со злостью подтвердила Матильда. – Нет, полностью я не уверена. Но чувствую. У меня, как бы тебе сказать, дар имеется…
Борейко стряхнул воспоминания. Он мечтал о большой кружке горячего, крепкого кофе. И он надеялся, что Матильда, которая отправилась на поиски, чего-нибудь принесет.
Веки были настолько тяжелыми, словно бы были сделаны из свинца. А под веками чувствовал жжение, словно от раздражающих песчинок. Он неприязненно поглядел на полулежащего рядом капрала. Вообще-то тот сжимал свой хеклер, но все так же дремал, откинув голову назад. Из смешно полуоткрытых губ доносилось тоненькое посвистывание.