Он протянул руку к бинту, пропитавшемуся уже засохшей кровью и криво прилепленному к щиколотке. Оторвал кусочек пластыря, легонько потянул и прямо зашипел от боли, морща брови.
Мороз минутку посидел, не двигаясь, раздумывая над тем, а не было бы лучше отмочить эту дрянь, тогда отойдет полегче, во всяком случае, без вырывания волос. Но ему хотелось как можно скорее вернуться к Ягоде, он знал, что та ждет, что в постель без него не вернется.
Он представил Ягоду, сидящую на кресле, поджав ноги под себя. Исходящие паром кофейные чашечки на низком столике. Отсвет ночника на ее волосах цвета воронова крыла. Мороз отряхнулся. На миг, в воображении, он представил и ее лицо. Печальное, как обычно в последнее время, когда Деду удавалось украдкой поглядеть на нее.
- Тьфу, на собаку сглаз… - буркнул он про себя, после чего повернулся и сунул руку за бачок-компакт.
Какое-то время он выщупывал, пока не почувствовал под пальцами знакомую форму угловатой бутылки. Вытащил ее, поднял под свет, встряхнул. Какое-то время приглядывался, как маслянистая жидкость стекает по стенкам, словно хороший коньяк.
С одной лишь разницей. Хорошие коньяки, как правило, синими не бывают.
Мороз вытащил из бутылки стеклянную пробку, украшенную фигуркой, тоже стеклянного, белого медведя. Тщательно отложил ее на умывальник, чтобы, не бай Боже, не разбить. И потянул хороший глоток.
Прокашлялся, переждал немного, пока полярные медведи не заплясали в жилах. Тут он наклонился, взял пластырь и оторвал одним рывком. И при этом даже не скривился. Старое, времен еще Афгана, присловье гласило, что после глотка одеколона "Белый Медведь" человек способен смеяться, даже когда душман наматывает его кишки на барабан от колючей проволоки. В этом, похоже, было легкое преувеличение, но восьмидесятиградусный спирт, чтобы никто не догадался, подкрашенный и названный одеколоном, свое делал.
Мороз сделал очередной глоток, последующий отлил на ладонь, хотя жаба его и душила, когда понапрасну тратил бесценную жидкость, достать которую становилось все сложнее. Дед протер ранку на щиколотке.
Защипало. Маленькие, сложенные в два полукруга дырочки вновь начали кровоточить.
Мороз поднялся с унитаза и начал раздеваться. Он решил принять душ. Ягода была права, его и вправду укусило что-то гадкое и мохнатое. Перед тем, как открыть кабину душа, Мороз тщательно спрятал бутылку одеколона в тайнике за бачком.
Очередное действие, в отношении которого он совершенно не знал, зачем так делает. Ягода в отношении его привычек никогда не сказала ни слова. Тем не менее, у него сложилось впечатление, что при ней нечего афишировать манеры родом прямиком из роты спецназа.
Мороз был уверен, что ведьма знает эту маленькую, стыдливую тайну. И теперь снисходительно позволяла проявляться мелким чудачествам. Дед нахмурился. Может потому и пришла неприятная мысль, что маленькие чудачества лучше больших.
Твердые, горячие струи барабанили по пластиковым стенкам кабины, врезались в кожу. Дед намыливал волосатую грудь, глядел вниз, на розоватую воду, которая кружила в канавке и исчезала в сливном отверстии.
На сей раз под душем он не напевал.
Ягода сидела, как Дед и предполагал, подвернув ноги под себя. Он подошел к ней, склонился и поцеловал. Погладил босые стопы.
- Выпей кофе, - сказала та. – Продезинфицировал?
Дед взял свою чашку, какое-то время подержал ее в обеих ладонях, как будто бы желал согреть руки. Кивнул.
- Это хорошо, - легонько улыбнулась Ягода. – Знаешь, если бы ты был обычным человеком, я бы сказала, что тебе нужна серия весьма болезненных уколов. А ты не такой, не взбесишься. Немного поболит и перестанет.
Дед Мороз вытянулся на втором кресле. Ягода была права, уже было больно. А помимо всего – он ужасно устал. Ему просто хотелось посидеть, помолчать. Радоваться ее присутствием. Только она этого не позволила.
- Ты извини, но это было на сей раз? – спросила ведьма. – Гоблины? Или, может, гремлины?
Ягода выбила сигарету из начатой пачки, прикурила. Выдула клуб дыма в сторону небольшого ночника.
- Предполагаю, что это нечто небольшое, раз не вырвало тебе ногу из задницы.
Мороз искоса быстро глянул на Ягоду. Ведьма нервничала, как никогда ранее. Или же она попросту злилась.
- Можно мне закурить твои? – Дед потянулся за пачкой, не ожидая ответа. – В то я свои оставил…
- Да пожалуйста. – Ведьма не дала Деду закончить. Ей было понятно, что он просто хочет потянуть время.
Как-то раз они уже почти что поссорились. Дед прекрасно осознавал, что ведьма считает из с Матильдой миссию детской и никому не нужной. Дискутировать он даже и не пробовал. Ягода тоже не рвалась к этому. Может быть потому, что если бы не их миссия, ее самой давно уже не было бы в живых. Даже ведьма не способна жить с 9-миллиметровой пулей в голове. Но Дед чувствовал еще и то, что она настроена против, как назвала их, правда – всего лишь раз, глупостей. А потом она даже говорить не желала на эту тему, хотя Мороз неоднократно пытался вызвать ее на откровенность. Ему казалось, что сможет убедить Ягоду.
Когда он и сам уже закурил, женщина, ожидающе, приглядывалась к нему. Дед не мог и дальше делать вид, будто бы не знает, в чем дело.
- А ты откуда знала? – задал он глупый вопрос. Вообще-то Мороз надеялся, что ему удастся направить разговор на более безопасные рельсы. Были у него гадкие предчувствия, вот только он не мог их конкретизировать.
Ягода покачала головой. Стала более серьезной.
- Почувствовала, - ответила она. – Почувствовала кровь. Знаешь, ведь недаром же у ведьм большие носы.
- Но милые, - парировал Дед быстро, как обычно в подобного рода ситуациях. Но улыбки в ответ не дождался.
- И кривые, - кислым тоном прибавила ведьма. – Ну да ладно, к делу.
Мороз еще раз глубоко затянулся и наконец-то ответил:
- Душки.
После этого он опустил глаза.
- Так? – спросила Ягода. – А какие?
Мороз со злостью затушил окурок. Ему и так ее сигареты были не по вкусу, даже "кэмэл" был слишком слабым. Ему захотелось свои, крепкие и без фильтра. Но не хотелось сейчас вставать, отправиться за куревом, Дед боялся, что Ягода воспримет это как пренебрежение. Или вообще – бегство.
- Ну, такие душки… - не совсем уверенно начал он, видя, как в глазах Ягоды поблескивают злые огоньки. - Лохматые такие, противные, в колпачках. Ну, в общем, с мусорника…
- С мусорника, говоришь. И чего такого они сделали, что вы приняли решение всех их перестрелять?
Тут Дед почувствовал, что попался.
- Это я сам, - ответил он, не успев прикусить себе язык. И он увидел, как губы Ягоды кривятся в злой усмешке.
- Я сам, - повторил он. Выход у него уже не было, следовало продолжать объяснения. – Раз Матильда сейчас не может, то я так вот себе подумал… Ну знаешь, как в нерабочее время… В рамках хобби…
Улыбка тут же исчезла с лица ведьмы. Она свернулась на кресле, охватила колени руками. Ягода молчала.
Дед машинально рвал окурок. Папиросная бумага под пальцами разорвалась, остатки табака крошками отправились в пепельницу. Вскоре остался лишь вонючий ацетатный фильтр.
Мороз мысленно бил себя по щекам за то, что позволил так себя подставить. Да, он понимал ту нелюбовь, которую питали одна к другой Ягода и Матильда. Сейчас одна ушла, занятая собственными делами. Что-то она крутила с теми двумя психами, Борейко и Квятеком. Дед чувствовал, что в отношении девчонки поступил нечестно. Только что же, каждый обязан делать свой выбор. А Матильда ведь была девушкой самостоятельной.
Да и к тому же, повторял он сам себе, контакта они ведь не потеряли. Могли ведь один другому помогать. Только где-то, в глубине души чувствовал угрызения совести в отношении девушки, которая желала сражаться со злом этого мира. Нет, не со всем, а только с ханжеством и мошенничеством, жертвами которого падали дети. Такие, какой она и сама была когда-то.
Потому иногда его несло. И он хотел, пускай и символически, продолжать то, что когда-то начали вместе. Уничтожать лживые сказочки, созданьица из тех же историй, которые продались в пользу коммерции. Или же таких, которые пошли по плохому пути, взять хотя бы тех чертовых гномов. И все время он творил это украдкой, считаясь с отрицательным настроем Ягоды.
- В рамках хобби, говоришь? – спросила наконец-то Ягода, когда молчание затянулось уже невыносимо. Она закурила очередную сигарету, синие ленты дыма медленно сновали в свете лампы, свертываясь в самые фантастические формы. Рядом с ведьмой даже дым не желал вести себя как обычно.
- Не обманывай, - матовым голосом прибавила ведьма. – У тебя все еще имеется миссия, ты все еще желаешь спасти мир. Сделать его более лучшим, чтобы никто уже не обманывал несчастных детишек. Ну что же, успеха…
Она сделала движение, будто бы собралась встать.
- Уже поздно, - холодным тоном сообщила она. – Пора спать.
Дед остановил ее жестом ладони.
- Погоди, - попросил он. – Давай поговорим, раз уже ты начала.
Ягода какое-то время колебалась, затем вновь устроилась поудобнее.
- Хорошо. Поговорим.
Какое-то время Морозов молчал.
- Ну, дальше, кто начинает? – подогнала его Ягода. Ответа не дождалась. – Тогда, похоже, что я.
Дед неуверенно улыбнулся.
- Хорошо, в первую очередь подумай вот о чем: ну кто в последнее время морочил детей душками. Какое-нибудь кино? Книжечки? Или это душки сами нашло морочат кому-нибудь голову? Лезут туда, куда их никто не проси? А что ты вообще знаешь про душков?
Дед отрицательно покачал головой. Вот к атаке он никак не был готов. К тому же Ягода говорила это со злостью. Уже не с печалью или горечью, не с пренебрежением. Сейчас в ее голосе звучал гнев.
- Ну, так что ты знаешь? – настаивала ведьма.
- Ммм, они в молоко ссут… - неуверенно начал Дед.
Ягода тут же перебила его.
- Да что ты такое говоришь? – с издевкой произнесла она. – И как же, интересно? И что, в картонные пакеты? А еще, может скажешь, что молоко киснет?