Очередной день, навстречу толпой идут неизвестные люди, спешат по своим делам, сквозь шум и гудки машин пробираются через огни города. Но что-то не так. Ощущаю себя словно прозрачным. Люди не видят меня, не видят и никого вокруг. Смотрят друг на друга, минуют, касаясь телами, и даже произносят слова. Но слова эти обращены не к людям. А просто от себя, расчищая пространство для действий. Нет никого. Здесь никого нет. Пусто. Не слышу их. Лишь гул, создающий ощущение эха.
И тогда слышу голоса. Настоящие живые голоса:
– Но я не хочу никуда ехать.
– Просим вас эвакуироваться. Вам предоставлено временное жильё. Берите документы, личные, тёплые вещи – только то, что можете унести. Самое ценное.
– Вы нас выгоняете?
– Нет, просто эвакуируем. Недавно вам объясняли.
– Но…
Не могу вспомнить, где и при каких обстоятельствах слышал именно этот голос. Помню запах. А может, запах был в другом месте. Но почему-то сейчас эти образы слились в моей голове в одно воспоминание. Вижу – осенние листья, тротуар, мётлы голых тополей тянутся вверх, цоколь многоэтажки разворочен взрывом, стёкла, крошево штукатурки, чёрный пакет на асфальте. И запах. Приятный, нежный запах. Не стыкуется с тем, что видишь, делает картинку нереальной. Ваниль и немного терпкости, как у шенен блан, цветочные оттенки. Влетело во что-то. Какой-то магазин – ароматизаторы, косметика или что-то в этом роде. Стою, мну в руках тонкий прутик. Подобрал с земли. Ни для чего, просто так. Слышу:
– Только вышел, а тут ой. И вот лежит уже. А я вот. Бог отвёл, представляете…
– Накиньте вот это.
– Вот как бывает. Видели? Бог уберёг.
Я не знаю, куда мне деться от этих голосов, голосов живых. Можно попробовать обхитрить себя, заставить думать о чём-то другом, условиться: «Если забудусь на сутки, значит, прошло, выкинул из головы». Но проходит день-другой, и внезапно тихий голос спрашивает:
– Почему?
– Что «почему»?
– Почему так? Всё вот это…
– Пожалуйста, просим вас эвакуироваться. Вам предоставлено временное жильё.
Голоса в моей голове говорят о разном, но, по сути, вопрошают все об одном. «Почему?» Самый простой, самый страшный вопрос.
В детстве, бывало, думаешь: загадаю что-нибудь, например, если проедет такая машина, значит, не просто так. И вот она проезжает.
Потом мы вырастаем. Стандартные ритуалы, от тебя ждут того-то, стараешься. Свой уголок, свой собеседник, свои праздники, вот уже и пора завести детей. Всё очень серьёзно. Всё сложно. Потоком идут навстречу люди, следом так же массой валятся дни, каждое утро уже какая-то пятисотлетняя усталость, только стряхиваешь её с себя, чтоб встретить день ясностью, внахлёст падает новый день, а там и следующий, не успеваешь рассмотреть ни один. Почему?
Лишь вспоминаешь, как стоял в детстве на берегу моря, думал: коснётся волна ботинок или не коснётся? Родители ругают, а ты стоишь.
– Откуда нам было знать, что так будет.
– Это война. Просто надо спасаться.
– Ну мы же не знали, что так будет.
– Вы ждёте ребёнка?
– Ну так получилось. Кто ж знал…
Круг пройден, вот и новый круг. То тут, то там бахает пьяная петарда. Непроизвольно фиксируешь выход. Отмахиваешься, но всё равно боишься, выйдя из дома, снова увидеть мёртвых голубей на снегу. Много мёртвых голубей. Несколько птиц ещё будут обречённо шебуршиться, но скоро затихнут.
– Беги, – хрипит старуха, но сама стоит, – беги!
Вспыхнет небо салютом, пенно прольются через край новые надежды. Мир не остановится, устои общества не пошатнутся, планета продолжит вращаться, с экранов прозвучат те же непонятные речи. Обычная многолюдная суета, некогда поднять голову. Но если замереть, слышно, как в атмосфере сгущается что-то тяжёлое, похожее на грозовые тучи.
– А грибов сколько уродилось в том году, вы даже не представляете! Просто представить невозможно. Столько грибов было! Да и в этом не меньше…
Сначала просто лёгкая вибрация воздуха, потом тонкий режущий писк, нарастающий гул и, наконец, вой. Он обрушивается со всех сторон, свистит и верещит. Выбегаешь, кричишь «Всем в укрытия!», хватаешь за руки. Лишь остановившись, удивлённо озираясь вокруг, вдруг понимаешь, что этот звук никто не слышит, кроме тебя.
Задача 219: Камышеваха мирные. Адрес: Попаснянский р-н, Камышеваха и рядом. Передал: Миненко. 20.09.22 были Борисов, Журавли. Полностью разрушено. Встречаются незахороненные тела. Условий для проживания нет. Дорога обстреливается. Живых не обнаружено.
Задача 357: лежачие инвалиды. Адрес: Северодонецк, 79-й мкрн 117А. Передал: Мокрушин. Пятеро лежачих все пожилые. Дома выгорели живут в подвале. Искать Ирину там подскажут. Сама спустила в подвал кого бросили родные и одна ухаживает. К сожалению двое умерли лекарств нет. Нужен врач. Лекарства еда вода памперсы гигиена.
Задача 451: наличие жителей н.п. Устиновка. Адрес: за монастырём поворот на Белая Гора, потом направо. Передала: Стриж. 10.10.22 были Подольский, Залётова. Сильно разрушено есть четыре целых дома, у двух собаки и закрыто никого, в одном нашли пенсионерку Нина Николаевна, открыла не сразу боятся мародёров. Вылезли на звук несколько человек. Живут в погребах. Еду дают военные. Выезжать не собираются говорят некуда в ПВР не хотят. Требуется еда, вещи тёплые, одеяла, клеёнка, свечи, спички, все лекарства общие.
Задача 1108: жители Павловки, Широкова Татьяна Григорьевна и кого обнаружим. Адрес: Павловка Пологовский р-н. Передал: Мезинов. Приезжали в июне жителей уже увезли она эвакуироваться отказалась. 18.07.23 были Ланько, Косырев. Село сильно разрушено целых домов нет но на многих ещё крыша может быть живут кто. Военные говорят были несколько жителей в погребах. Давали им еду. Показать не смогли. Обстрелы каждый день. Работали быстро никого не нашли. Костров или печек собак коз не видели. Никто не отзывается.
Задача 1493: Нанаев Геннадий Алексеевич. Адрес: Ленина 39. Передал: Подгорный. Был 16.10.23. К сожаление он умер. Мне открыла жена, спросил чем могу помочь сказала нечем, сама не ест не пьёт. Я с ней долго говорил. Она одинокая отпрыски уехали. В следущий визит проведать поговорить, спрасить что нужно, а то у неё горе а мы тут.
Смотришь на часы – там меньше, чем хотелось бы. Думаешь о доме на родине, вдруг чувствуешь панику. «Да подожди ты, вишь, машина не заводится», – нервно осаживает кто-то рядом. И понимаешь, лучшее, что сейчас можно сделать, – всё забыть. Просто потому, что сегодня среда.
– Почему вы нас бомбите?
– Мы не бомбим.
– Но ведь вы говорите, что, скорее всего, мой дом будет разрушен.
– Да.
– Зачем вы собрались разрушить мой дом?
– Мы не разрушим. Здесь теперь линия фронта. Они будут бомбить всё здесь.
– Зачем им бомбить нас?
– Территория занята нашей армией. Та армия бомбит нашу.
– Ну пусть они бомбят армию. Меня зачем? Почему именно мы?
– Армия зачищает территорию, чтоб зайти. Откуда им знать, кто здесь. Все, кто будет здесь, погибнут.
– Почему?
Хочется красиво сказать – всегда есть завтра. Но «завтра» всегда потом, их было так много, что они просто слились в одно недосягаемое. Завтра никогда не будет сейчас. И кажется, нужно об этом сожалеть. Но нет. Уже только пустота. Очередная цифра в бесконечном ряду.
– Завтра? Да. Конечно. Ни в коем случае. Никогда в жизни.
А бывает, голоса глубоко, так, что и не услышишь. Видел её в кафе, подошёл, сел рядом. Около тридцати, чёрный блеск крашеных волос, сероглазая, ясный очень взгляд, приятная. Помню, что-то говорю, а она молчит, лишь бровями чуть реагирует, карябает этикетку на запотевшей бутылке. Рассуждаю о чём-то. Она не кивает «да» или «нет», просто слушает, глаза лишь изредка поднимает, проворачивает бутылку в пальцах. Так ничего определённого и не сказала. Говорю на прощание что-то ободряющее. Будто не слышала, покачала бутылку и опрокинула остатки в рот. Я передвинул салфетницу к окну. Вовсе не мешала, просто хотелось что-то сделать. Некоторое время сидел рядом. Просто сидел и смотрел. Наклейки уже не осталось, а она всё драла и драла.
– Представляете, всех накрыло, а мой как раз вышел. Есть всё-таки Бог на свете.
– Просто повезло.
– Нет, вот ведь захотелось выйти, пройтись. Не просто так.
– Бывает.
– Нет, поймите, это не случайность.
Простая математическая вероятность. Что-то куда-то летит, кто-то в том месте. Кому-то захотелось выйти, повезло. Или не повезло. Вот поток машин. Всегда навстречу едет тот, кто испытывает пределы вождения. Смотри, потихоньку начинается дождь.
– Пусть армия воюет где-нибудь в другом месте. Почему именно в наш посёлок?
– Везде есть посёлки.
– А мне-то что. Вот там и воюйте. А меня выгонять не надо.
– Будет наступление. Здесь будут бомбить всё.
– Не надо нам никакой армии. Бомбите кого-нибудь другого. Нас не надо. Вот. Здесь мой дом, моё всё. Никуда я не уеду.
Дождь нарастает, превращаясь в ливень. Потоки воды снимают воспоминания, сглаживают землю, стирают истории. Можно кричать, можно плакать, никто не поймёт, не увидит. Должно быть жаль. Но нет. Только досада.
Будучи там, познакомился с одним человеком. Он сказал простые слова. Никто не сказал бы так точно. Его пытались переубедить. Винил себя. Просто однажды послал за чем-то ребёнка, а туда прилетело. Жена, сама истощившая себя горем, доказывала, что большая цепь событий привела к той смерти. «Но если б не послал, этого бы не случилось?» – спрашивал он. И отвечал сам себе. А потом понял.
«Всё происходит просто так, понимаешь, просто так», – хрипло дышал он мне на ухо. Хотелось умолять: «Только никому не говори». Но с его голосом разговаривал лишь он сам. Позже он поджёг собаку, чтоб убедиться. Действительно ли просто так. Убедился. Человек, который понял. Но ещё не поверил.