— Да, похоже на то, — согласился Сноу и вышел в темноту нижнего яруса.
Айво, вглядываясь в монитор универсального анализатора, вдруг спросил:
— Ричи, послушай, тебе не приходило в голову, что прошло столько лет с того момента, как разбился флайт, погибли люди, а никто, кроме нас, не вернулся на это место, не нашел лифт и не облазил тут всё?
Сноу, не останавливаясь и поводя фонариком по сторонам, ответил:
— Во-первых, мы пока не можем с уверенностью утверждать, был тут до нас кто-нибудь или нет. То, что мы с тобой не видели никаких следов пребывания здесь людей, ни о чём не говорит. Вряд ли тот, кто здесь мог побывать, был бы настолько неосторожен, что разбросал в пещерах банки, обертки и еще какой-нибудь приметный мусор. Во-вторых, мы с тобой уже говорили о мнительности и предрассудках космонавтов. Место гибели членов экспедиции не является местом паломничества для других внеземельщиков. Спасибо хоть табличку установили. И, в-третьих, исходим из того, что Оливер Джонсон давно обладает артефактом, но всегда был скрытен и, главное, не имел возможности вернуться на Желтый глаз из-за своих медицинских проблем, а Александр Добровольский обнаружил артефакт совсем недавно. Поэтому я склоняюсь к тому, что после погибших ребят из первой экспедиции сюда никто не спускался.
— Логично. Непонятно только, если эти двое, как ты предполагаешь, спускались, то откуда они взяли шар, — отозвался Блумберг и считал показания на дисплее. — Глубина десять километров, форма, приближенная к окружности, неправильная, средний диаметр три тысячи метров, высота в центре купола — восемьдесят. А кто тебе сказал, что они вообще спускались?
— Откуда же тогда у них артефакты?
— Не знаю.
— Это нам и предстоит выяснить. Ведь разбита же крышка шахты… Постой! — Сноу на секунду замер. — Ты прав. А с чего мы с тобой взяли, что крышка шахты разбита во время камнепада? Этого не может быть! Тогда Жиресс и Бругер погибли бы одновременно и не имели возможности обнаружить вскрытую шахту лифта. Они нашли шахту раньше — до обвала.
— Ну, нашли, и что дальше? Непонятно, Ричи…
— Как раз все вполне логично. Вот слушай. Они прибыли сюда, к скале, совсем не случайно. Либо заранее знали, что здесь находится лифт, либо случайно увидели, пролетая мимо… Стой, что это!?
В свете фонарей обозначился круглый, слегка выступающий из неровного каменного пола постамент темного, с легкой синевой, цвета. Астронавты подошли поближе. Айво присел и провел рукой по синеватой поверхности.
— Холодная. Металл, — определил он и включил анализатор. — Да, железо, никель, титан.
Астронавты обошли вокруг круглой плиты.
— Послушай, Ричи, а не может это быть другой лифт?.. — предположил Айво.
Сноу несколько секунд раздумывал.
— Тогда, судя по этому диску, диаметр шахты почти в два раза больше первой. Почему? Тут нет никаких пазов и ниш… Как лифтом-то управлять?
Блумберг опять подышал из кислородного баллона и принялся внимательно осматривать каждый сантиметр поверхности. Сноу тоже опустился на колени и стал ему помогать.
— Ни черта нет! — выпрямился через четверть часа Блумберг и хлопнул пару раз по коленям, отряхивая брюки.
— А сканер?
— Что сканер? Сканер — этот универсальный прибор — всего лишь походный анализатор. Походный — ключевое слово. Он имеет очень ограниченные возможности.
— Ладно, оставим эту предположительно шахту лифта на потом, а пока пошли. Сколько там до стены?
— Почти полтора километра!
— Оставь маячки.
— Сделано.
Сноу достал МИППС и посмотрел на экран:
— Айво, а ведь здесь сигнала-то нет…
Блумберг с усмешкой посмотрел на Ричарда:
— А ты как думал? Мы на глубине десяти километров под землей. ДЕСЯТИ, Ричи! О каком сигнале ты говоришь?!
Стена, к которой подошли астронавты спустя двадцать минут, была необычна. В ярких лучах фонариков она переливалась красноватыми бликами, словно перламутр. Наросты в виде сталагмитов и сталактитов, блестевшие рядом, придавали зрелищу немного готики и мистики. Швед подошел поближе и приложил к камню анализатор. Через секунду тот пискнул и выдал на экран результат. Сноу, глядя на монитор прибора из-за спины Блумберга, мало что понял в куче химических формул и цифр.
— Что там? — спросил он.
— Ничего особенного — базальт и слюда, — задумчиво ответил Айво и замолчал.
— Слюда, — повторил Ричард и провел рукой по стене. — Эй, наука, слюда — диэлектрик?
Айво поднял глаза от дисплея:
— Да, используется как изолирующий материал. Но где здесь ты видишь проводники, генераторы? Их нет.
— Возможно, мы их просто не видим, не нашли.
Походив немного вдоль каменных нагромождений стены и не обнаружив ничего примечательного, астронавты двинулись обратно. Пройдя мимо круглого постамента, они увидели вдалеке световой маячок, прикрепленный к шахте центрального лифта. Сноу вложил шар в паз, но ничего не произошло — двери шахты не раскрылись.
Глава 6
— Что такое? — удивился Ричард, вынул и снова положил шар.
Результат оказался тем же.
— Подожди, не торопись. Просто лифт, наверное, кто-то вызвал наверх, — предположил Айво.
Сноу скептически посмотрел на напарника и пошутил:
— То здесь никого не бывает годами и десятилетиями, то прямо паломничество началось. Все бросились кататься на лифтах.
Блумберг молча пожал плечами:
— Давай подождем немного и узнаем.
Прошло не меньше десяти минут, прежде чем створки шахты раскрылись и представили взору настороженных конокомовцев уже знакомую пустую кабину. Немного помедлив, они зашли, и Сноу посмотрел на Айво:
— На второй уровень или на поверхность?
— Давай-ка попробуем на поверхность подняться. Второй уровень подождет, — предложил Айво и погасил фонарь. — Что-то мне подсказывает…
Он замолчал. Сноу замер с шаром в руке, потом решительно положил его в верхний паз и вынул. Но лифт никак не отреагировал на это. Тогда Ричард положил шар в паз, соответствующий первому подземному этажу. Двери закрылись, из пола выдвинулся стальной поручень и кабина, вернее, платформа, заскользила по цилиндру шахты. Оба астронавта смотрели вверх, но вертикальный туннель был черен. Вскоре движение замедлилось, и кабина замерла с неприятным скрежетом, которого раньше не было. Двери остались закрытыми. Сноу зажег фонарик и посветил вверх. Луч высветил гладкую поверхность шахты, которая уходила вверх.
— И что это значит? — спокойно спросил Сноу.
— Думаю, что верхний этаж завален или разрушен, — ответил Айво.
— Как это — завален?
— Не знаю, может, его взорвали к чертовой матери, и скалы, что держались на честном слове, осели. Значит, выхода нет…
Ричард поиграл желваками на скулах:
— Это значит, что ЗДЕСЬ выхода нет. Будем искать в другом месте. Кстати, надо сообщить на станцию…
Сноу включил МИППС, но тот молчал.
— Что за черт? Мы же с тобой всего на первом этаже! Айво, посмотри на свой прибор, на какой мы глубине?
Блумберг достал анализатор:
— Если это минус первый этаж, то, помнится, он был на глубине двух тысяч пятисот тридцати метров. Так, смотрим показания. Примерно те же параметры.
— Примерно! — передразнил Сноу. — А поточнее нельзя?
— Что ты хочешь, прибор дает погрешность в несколько метров.
— Идиотский прибор, — сделал вывод Ричард.
— Совершенно справедливо. И не надо на меня так смотреть — не я конструировал этот анализатор…
— Ладно, связи по-прежнему нет?
Айво достал свой коммуникатор, но результат оказался таким же. Он повертел его в руках и положил обратно в карман:
— Сильных магнитных бурь, которые могли бы столь радикально воздействовать на связь, тут не бывает. Но глубина два с лишним километра…
— А может, выставлен джаммер[27], - закончил Ричард.
— Пока пользы от этих предположений никакого, одно расстройство, — хмуро возразил Блумберг. — Что делать-то будем? Возвращаемся вниз или тут попробуем…
— Что тут пробовать — похоже, что наверху всё придавлено тяжеленной скалой. Её просто так с места не сдвинешь. Поэтому и лифт туда перестал ходить. Едем вниз! В самый низ.
Сноу положил шар в нижнюю лузу, и поршень лифта послушно начал опускаться.
Третий — нижний — уровень встретил их прежней темнотой и ватной тишиной. Лишь вдали мерцали маячки на загадочном постаменте и совсем далеко — у стены пещеры. Блумберг достал кислородный баллон и подышал. Это не укрылось от внимания Сноу:
— Не части, Айво, у нас ограниченный запас.
— Стараюсь… — Айво смущенно спрятал баллон.
— Ты не волнуйся. Ощущение нехватки воздуха появляется тогда, когда человек волнуется: вырабатывается адреналин, учащается сердцебиение, растет кровяное давление — отсюда повышенная потребность в кислороде. Постарайся успокоиться.
— Я и не волнуюсь вовсе, — пробормотал швед. — Чего это мне волноваться? Мы с тобой и не в такие передряги попадали.
— Всё правильно говоришь, но всё-таки мой совет — прими кальмин, и всё придет в норму через пару минут.
— Хорошо, как скажешь.
Блумберг достал из миниатюрной походной аптечки препарат и отправил таблетку в рот. Разжевал, поморщившись. Тем временем они подошли к металлическому синеватому постаменту и остановились. Сноу присел и стал сантиметр за сантиметром рассматривать поверхность ребра, светя себе фонариком. Айво осторожно ступил на пьедестал. Ничего не произошло. Тогда он лег на живот и, ощутив холод металла, тоже стал внимательно изучать горизонтальную полированную плоскость. Долгое время слышалась лишь возня да односложные негромкие восклицания, которые обычно сопровождают любую работу, связанную с некоторыми неудобствами для людей.
— Слушай, тут, по-моему, есть зазоры… — подал голос Блумберг. — Похоже, что это люк, и открывается он по принципу диафрагмы, как в древних фотоаппаратах. Но уверенно сказать не могу — уж больно тонкие места соединений. Их почти не видно. А что под плитой — непонятно. Анализатор ничего не показывает.