— Эстель?.. — потрясённо пробормотал Блумберг. — Как ты?..
Псевдофранцуженка отступила на шаг и уперлась в валун, на котором возвышалась гарпия. Сноу плечом отодвинул остолбеневшего шведа и сделал несколько шагов.
— Стойте! — подняла руку Эстель. — Дальше не надо.
— Мадемуазель Нуаре, я надеюсь, вы понимаете…
— Да, мистер Сноу, я всё прекрасно понимаю.
Женщина повернулась и прикоснулась к шее гарпии. Миниатюрный экран погас, и птица, расправив огромные крылья, взмыла в тёмное небо. Два жёлтых глаза быстро затерялись среди ярких звёзд.
— Эстель, как ты могла?.. — это Блумберг решительно зашагал к француженке.
— Стойте!
Нуаре подняла руку, и в следующую секунду лоб Айво гулко вошел в соприкосновение с прозрачной стеной. Опешив, швед протянул руки и ощупал невидимую и прочную поверхность.
— Не в наших правилах убивать носителей пусть и зачаточного, но разумного сознания. Поэтому мне придётся отпустить вас и даже не корректировать память. Ваша цивилизация не способна оказать какого-либо сопротивления цивилизации Палмера, но может несколько осложнить задачу по её дальнейшей экспансии. А это на руку нам.
— Кому «нам»? — тихо спросил Сноу, подойдя к невидимому защитному экрану и трогая его ладонью. — Уберите силовое поле, Эстель, никто не собирается на вас нападать.
Твердь под пальцами Ричарда исчезла.
— Какая разница? Мы вам не враги. Просто вы волею судеб оказались в таком пограничном месте, где пересекаются интересы двух сверхцивилизаций — моей и Палмера. Они долго продвигались вперёд, распространяя своё влияние всё дальше и дальше, но в конце концов почувствовали наше присутствие, замедлились и стали строить… Нет, не какое-то метро, как вас пытался убедить Палмер, а границу своего влияния, линию обороны. Но наше «метро» тоже проходит через Землю. Вы оказались на пересадочной станции в час пик. Очень скоро здесь станет тесно. К тому же неподалёку имеются еще игроки, способные в любой момент вмешаться в партию, которая разыгрывается. И это будут не новички и любители, а гроссмейстеры.
— С одним из таких гроссмейстеров мы недавно столкнулись, — произнёс Сноу. — Могу сообщить, что он с нашей помощью выбыл из игры[53].
— Это вы их вывели из игры? — удивилась Нуаре. — Я знаю, о ком вы говорите. Странно, мы думали, что у них просто не получился переход… А, оказывается, это вы им помешали. Зачем? Они не собирались нападать на вас. Впрочем, теперь это не столь существенно, важно другое — вы сможете ненадолго задержать Палмера.
В небе послышалось хлопанье крыльев. В следующую секунду у них над головами пронеслись несколько огромных теней со сверкающими жёлтыми глазами и снова взмыли в чёрную высь.
— Тот!.. — прошептала Нуаре.
В небе сверкнула малиновая молния, раздался резкий хлопок, и на песок в нескольких метрах от застывших людей шумно обрушилось тело гарпии. Эстель подбежала к неуклюже подвернувшей крылья птице и приложила руку к шее. Посыпались редкие искры, но экран не засветился. Эстель выпрямилась и развела руки в стороны. Её тело начало светиться.
— Эстель!.. — воскликнул Айво.
— Палмер раскрыл меня. Я ухожу. Готовьтесь, земляне — вы теперь на линии огня! Час Х приближается.
Песок осветила яркая вспышка и поглотила Эстель Нуаре. Сноу и Блумберг остались одни в темноте ближневосточной ночи. Ослеплённые, они несколько секунд видели лишь разноцветные фосфены, плавающие в глазах.
— Что делать, Ричи?! — Айво схватил Ричарда за руку.
— Не паниковать.
— Эстель пропала, а ты — не паниковать!
— Никто никуда не пропал. Вон твоя Эстель.
Блумберг протёр глаза и с трудом различил в кромешной темноте человеческий силуэт. Он бросился туда и стал тормошить распластанное на земле тело:
— Эстель, Эстель, что с тобой, очнись!
Нуаре судорожно вздохнула и открыла глаза. Видя перед собой лишь смутный силуэт человека, она всхлипнула:
— Кто… Кто вы?
— Я — Айво! — обрадованно затараторил швед. — Айво Блумберг. А это мой друг Ричард Сноу. Ты что, Эстель, ничего не помнишь?!
— С нами была не Эстель, Айво! Очнись, дружище! Её оболочку использовали.
— Где я?.. — С помощью Блумберга Эстель медленно села. — Я… я ничего не помню.
— Чёрт, чёрт, чёрт! — в бессилии сжал кулаки Блумберг.
— Ничего, она придёт в себя. А сейчас нам надо поставить в известность Совет Земли. Немедленно. Всё остальное неважно. Здесь у нас не пересадочная станция космического метро стоится, а оборонительный вал, некая линия Мажино[54]. Причем с обеих сторон.
— Линия Мажино?.. — вяло удивился Айво. — Линия фортификационных сооружений? Ты думаешь?..
— Да, по крайней мере, прораб Палмер именно этим и занимается. Похоже, что и Эстель… другие тоже этим озабочены.
— Да кто нам теперь поверит? Артефакты исчезли, Эстель ничего не помнит… Хотя Указка осталась.
Айво достал её из кармана и протянул Ричарду. Сноу взял Указку, включил и решительным движением нарисовал светящийся шар. Шар получился кривой и кособокий, больше похожий на грушу. Спецагент посмотрел на висящую в метре от земли переливающуюся геометрическую объемную фигуру и стал быстро заштриховывать внутреннее пространство. Когда он закончил, груша светилась, мягко освещая всё вокруг переливающимся сиреневым светом.
— Осталась не только Указка, — Сноу показал на неподвижно лежащую неподалёку огромную птицу-андроид. — Да и прибыли мы с тобой с планеты Глобус намного раньше разумного срока. Вряд ли мы сможем объяснить это земными причинами.
— Ошибаешься, — Айво приобнял бессильно привалившуюся к нему Эстель. — Ты забыл, что на Глобусе после того, как мы влезли в Пирамиду, прошло минимум несколько месяцев? Как бы не пришлось объяснять нашу задержку Дон Кимуре.
— Стоп, Айво, кажется…
Внезапная мысль заставила Сноу на несколько секунд замереть. То, что пришло ему в голову, было безумно, невозможно, ужасно, но… логично. По враз похолодевшей спине пробежали противные мурашки. Сноу медленно достал из кармана коммуникатор, включил его и с трудом заставил себя посмотреть на загоревшийся экран. То, что он увидел, подтвердило его кошмарную догадку. Он поднял голову и посмотрел на Блумберга.
— Нет, Айво. Дело совсем в другом. Ты знаешь, какое сегодня число? — Айво напряженно молчал, инстинктивно почувствовав, что сейчас услышит нечто из ряда вон выходящее. — Сегодня, дружище, 28 ноября 2277 года… девять двадцать пять вечера.
Потребовалось время, чтобы швед смог переварить сказанное. Он привстал, по-прежнему придерживая ничего не понимающую Нуаре.
— Как 28 ноября?! Ты с ума сошёл!!! Я прилетел на Глобус вместе с Эстель 20 декабря 2277 года! 28 ноября 2277 года — почти за месяц до этого — мы с тобой получили у Дон Кимуры задание расследовать убийство Добровольского! Сейчас должен быть январь или февраль. Ты ошибся, Ричи!
— Нет, Айво, ошибки никакой нет. Помнишь, что было после того, как мы вышли от директора? Я, а следом за мной и ты, полетели в Париж и осмотрели квартиру Добровольского. Потом посетили вдову космонавта и, с учётом разницы во времени между Египтом и Европой, сейчас мы с тобой сидим в парижском кафе на улице Пасси — ты с несколькими швами на разбитом затылке, а я без мемори-кристалла, который нам отдала мадам Дютрон — и гадаем, кто бы это мог напасть на нас в подъезде? А Эстель Нуаре на байкфлаере мчится на рандеву с Норманом.
Блумберг поднялся и аккуратно помог встать француженке. Вытер руки от налипшего песка о мятую цветастую майку, которая вместе со своим хозяином побывала на нескольких планетах, достал МИППС и со вздохом убедился в правоте напарника.
— Да, темпоральная петля, чёрт бы её побрал! Игра, астрономическое домино… — стараясь придать голосу хоть какую-то твёрдость, произнес он, секунду помедлил и закончил: — Интересно, а Норманов теперь тоже двое?
Конец