«Антон, где же ты, откликнись!»
В эфире лишь треск помех. Погиб? Не успел стартовать?
Уже не узнаю…
Пусто и холодно стало в душе.
Зона перехода блокирована. Гиперкосмос недоступен. Единственное устройство пробоя метрики пространства под контролем эшрангов, его прикрывают три крейсера, а значит, путь к спасению отрезан.
Алгиты мгновенно отреагировали на мысли пилота. Они не хотели сдаваться. Помнили прошлое рабское служение кланам Эшра и наотрез отказывались следовать этому пути.
Тройственное восприятие сводило с ума. Нервная система фаттаха пылала болью. Космический холод врывался в пробоину, а истребители эшрангов не собирались отпускать поврежденную машину, атаковали снова и снова, пытаясь добить.
Денис отчаянно маневрировал, он уводил поврежденный истребитель в подсвеченные багрянцем облака обломков в надежде, что преследователи отстанут, не захотят рисковать ради сомнительной победы.
«Нам не выбраться», – холодное, лишенное эмоциональной окраски суждение алгитов подталкивало к краю пропасти. Они хотели моментальной гибели, последней атаки, вспышки пламени, не разделяя глупых, необоснованных надежд человека.
«Станция обречена. Путь к спасению отрезан. Поблизости уже нет кораблей, способных противостоять эшрангам. Все кончено, Денис. Ты друг. Но это не могло продолжаться вечно. Наш путь среди звезд завершен».
Он лишь скрипнул зубами. Должен быть выход! Должен!
«Выхода нет, – констатировали алгиты. – Надежда на чудо необъективна. Главные батареи Н-болга молчат. Морфы проиграли войну».
Как ни крути, а алгиты правы. Горько осознавать, но факт. Выбор между мгновенной смертью и рабством у эшрангов очевиден. Лучше смерть. Но смерть не напрасная!
«О чем ты сейчас думаешь?» – насторожились алгиты.
Дениса душили отчаяние и ярость. Он мысленно указал на устройство Врат Миров, затем перевел взгляд на эскадры флота эшрангов. «Отрежем им путь в гиперкосмос! Пусть навечно останутся здесь, среди обломков. Пусть подавятся своей «победой»!»
«Нет! – ответ колонии мыслящих кристаллов прозвучал категорично. – Денис, ты друг, но мы не можем пойти на такое! Это против правил!»
– Нет больше ни законов, ни правил! – Губы Рогозина шевельнулись, повторяя мысленную фразу.
Единственной ценностью в современном космическом пространстве, безусловно, считались устройства пробоя метрики. Они – конструкции неприкосновенные. По крайней мере никто и никогда не рисковал атаковать их, понимая – разрушения необратимы. Как только оборвется связь с другими звездными системами, любая победа обернется поражением, изоляцией, медленной, но неотвратимой гибелью среди обломков.
Ни морфы, ни хонди, ни эшранги – никто не стал бы атаковать Врата Миров.
Он понимал, почему протестуют алгиты. Когда-то они служили армахонтам, в памяти мыслящих кристаллов до сих пор хранились сотни маршрутов, оборванных в момент варварского разрушения устройств формирования гипертоннелей.
Фаттах тем временем оторвался от преследования, сбросил скорость и медленно скользил по краю бесформенного облака обломков, окружавших Н-болг.
От станции мало что осталось. Датчики фиксировали исполинские ребра каркаса да тлеющую сигнатуру ядра реакторов. Лишь кое-где небольшими вкраплениями виднелись группы отсеков, между ними темнели зевы разгерметизированных коридоров. Система противокосмической обороны была уничтожена, лишь пара плазменных батарей сканировалась по правому борту, но они уже бесполезны – сектора их обстрела блокированы новорожденной газопылевой туманностью.
«Нет выхода. Либо плен, либо смерть. Но я не стану погибать напрасно!» – Денис не слушал алгитов и упрямо продолжал сбор информации.
«Три крейсера эшрангов отключили двигатели, легли в дрейф на пути к Вратам, но сквозь решетку их батарей можно проскочить, – он мысленно подвел черту. – В одном алгиты правы. Нам не выбраться. Даже если проскочу мимо крейсеров, то активировать гипертоннель не успею – собьют. Погибну глупо. Уйти к планете? Бессмысленно. Ее атмосфера отравлена. В фаттахе, может, и продержусь какое-то время, но это уже не жизнь – агония».
Отчаяние толкало к роковым поступкам.
Он снова осмотрелся. Эмширов – сотни. В прятки с ними долго не поиграешь.
«Нет у меня выхода. И не было».
Взгляд пробежал по сфере сканирования и вновь вернулся к Вратам Миров. «Мимо крейсеров проскочу. Они не обратят внимания на поврежденный истребитель, примут его за обломок. Главное – точно рассчитать курс, набрать ускорение, а затем двигаться по инерции». Неизрасходованный запас протонных ракет ждет в пусковых шахтах. Заряд лазерных установок на девяноста процентах, а вот синтез реактивного топлива почти прекратился – ресурс фаттаха стремительно таял, он истекал атмосферой, но рефлекторно боролся за живучесть, поддерживая давление в отсеке пилота.
«Не делай этого! – протестовали алгиты. – Врата Миров неприкосновенны! Ты разорвешь уцелевший участок сети на две части!»
– Знаю! – огрызнулся Денис. – Разорву! И покончу с этой войной! Сколько населенных планет и станций будет спасено, если мы остановим эшрангов!
Прямая связь трех нервных систем не позволяла скрыть намерений. Денис в равной степени ненавидел обе противоборствующие стороны. И эшранги, и хонди вызывали у него чувство ярости, агрессии, желания мстить. Одним за пролитую кровь людей, другим за рабство, которое хонди обтекаемо называли «служением».
«Ты хочешь накормить свою ненависть?»
– Да, хочу!
«Это неправильно! – Алгиты мыслили совершенно иными категориями. – Эшранги исчезнут. Хонди исчезнут. Но придут другие цивилизации и снова воспользуются вратами. Ты не можешь их уничтожить! Мы просим: не надо!»
Дениса лихорадило. Страх перед смертью накатывал волнами дрожи, но тут же отступал под обжигающим напором ненависти. Нервы давно сгорели. Жизнь, полная горьких, так и не сбывшихся надежд, подошла к концу.
Алгиты впитывали его мысли. Фаттах рефлекторно дрожал, предчувствуя гибель.
В груди внезапно зародился неприятный холодок – откуда-то вдруг появилось ощущение пристального взгляда со стороны. Сканируют? Сбой в расширителе сознания? Или эмшир меня выцеливает?
Нет. Все пока чисто.
Откуда же это стылое, пробирающее дрожью чувство?
Да наплевать уже! – он совершил плавный разворот на краю газопылевой туманности, набрал ускорение, лег на боевой курс.
Вот теперь – встречное сканирование! Денис невольно похолодел, но крейсера эшрангов лишь окатили излучением движущийся по инерции, истекающий атмосферой фаттах и не открыли огонь.
Его взгляд выцвел от напряжения.
Дистанция до цели стремительно сокращалась…
Ощущение чьего-то постороннего присутствия стало нестерпимым. Кожу вдруг начало стягивать крупными мурашками.
Алгиты подавленно притихли и уже не пытались протестовать.
…Пот градинами катился по искаженному лицу Бестужева.
На блоках аппаратуры бесновались тревожные сигналы. Андроид подскочил к нему и замер, осознав, что любое вмешательство попросту убьет Егора. Его рассудок находился сейчас за сотни световых лет от Пандоры, и грубо прерванный сеанс внепространственной связи окончится помешательством – это в лучшем случае.
Искусственный интеллект замер, оцепенел. Он не знал, что делать.
Губы Егора дрожали. Он что-то шептал.
«…Доверни!»
«Восемнадцать градусов по курсу!»
«Доверни!» – чужой, незнакомый голос бился в сознании Дениса, он не принадлежал ни алгитам, ни фаттаху, никому, с кем судьба сводила Рогозина.
Порядка сотни эмширов, добив подсистемы Н-болга, возвращались, выстраиваясь в очередь для захода в вакуумные доки атлаков. Истребители эшрангов маневрировали уверенно, не спеша, уже никого не опасаясь.
«Доверни!» – чужой голос рвал сознание в клочья.
– Почему? Зачем?! – Денис не выдержал, закричал.
…Губы Бестужева кривились, рот приоткрылся в немом крике.
«Я больше не могу никого терять! Не могу!»
За несколько минут он прожил еще одну жизнь. Жизнь Дениса Рогозина.
«Не умирай бессмысленно! Доверни! Средний из крейсеров! Ядро реакторов! С ракурса атаки обшивка не выдержит залпа протонными ракетами! Верь мне! Я знаю их уязвимые места!»
Егор действительно знал, о чем говорит. Он воевал против эшрангов. Его кибермодули содержали специализированные базы данных – результат исследования сотен обломков инопланетных кораблей.
…Денис медлил. Он терял секунду за секундой, воспринимая чужой голос в своем сознании как явную галлюцинацию.
Затем нити управления на миг оборвались. Кто-то третий вошел в соединение с нервной системой фаттаха, действуя с уверенностью хонди и целеустремленной решимостью человека.
Истребитель мощно отработал струйными двигателями, корректируя курс, и сипло выдохнул шесть ракет – половину боекомплекта.
Дистанция залпа не оставила системам крейсера шанса на противодействие. В беззвучии вакуума полыхнуло пламя – ракеты с тандемной боевой частью прожгли обшивку и взорвались внутри отсеков. Огромные сегменты бронеплит вырвало из креплений, они пронеслись мимо, беспорядочно вращаясь, борт атлака окутался тающими выбросами декомпрессии, а фаттах Рогозина будто ждал этого – мощные мышечные камеры произвели еще один запуск, ударив ракетами точно в образовавшуюся пробоину.
Чужая воля отпустила, истаяла, вернула управление.
Денис на всю оставшуюся жизнь запомнил последующие секунды.
Ослепительная точка зародилась в глубинах пробоины. Еще миг – и по корпусу крейсера прыснули трещины, сквозь них прорвалось нестерпимое пламя, сжигающее исполинский корабль изнутри.
Прочь! Прочь отсюда!
Фаттах стремительно развернулся, одновременно форсируя двигатели. За его кормой разгоралось беспощадное новорожденное солнце, жить которому – один миг.
«Денис – ты друг. Ты услышал нас. Мы не забудем. Мы теперь всегда с тобой!»
Алгиты за доли секунды рассчитали траекторию. Невзирая на исправную работу гасителей инерции, перегрузка едва не раздавила Рогозина. Его фаттах стремительным росчерком ушел за крупный обломок уничтоженного хондийского крейсера, а в следующий миг всесжигающий свет поглотил эскадры ударного флота эшрангов – броня исполинов подернулась дымкой, затем стала текучей, и вдруг корабли потеряли форму, превращаясь в облака раскаленного газа.