Утро 17 сентября мы встречали над Средиземным морем. Впереди был конечный пункт нашего путешествия…
Исполинский экраноплан (или всё-таки экранолёт? Всё время их путаю…) тяжело коснулся поверхности воды брюхом и заскользил в сторону песчаного берега, постепенно гася скорость.
Жители небольшого города – Уарглы, раскинувшегося вдоль побережья залива, вряд ли хоть когда-нибудь предполагали, что однажды здесь будет порт. До Второго Удара отсюда до моря было где-то полтысячи километров, но когда уровень Мирового океана немного поднялся, а планету сотрясли несколько мощных сдвигов земной коры, всё изменилось. Тёплые воды Средиземного моря затопили обширную низменность на севере Алжира, из-за чего здесь образовался огромный залив, размером с половину Франции.
Впрочем, для этого города такой катаклизм оказался благом. Как говорится, что не делается – всё к лучшему, в этом лучшем из всех миров…
Нефть и природный газ здесь добывались и раньше, но теперь Уаргла стала ещё и крупным транзитным центром. Новенький порт был заполнен разнокалиберными танкерами и газовозами, а по серо-жёлтой поверхности пустыни змеились многочисленные трубопроводы. В нескольких километрах севернее вообще виднелось нечто похожее то ли на нефтеперегонный завод, то ли на предприятие по сжижению газа…
А пока экраноплан с Ноль-первым на борту брали на прицеп крохотные на фоне летающего гиганта корабли-буксиры, наш U-125 заложил вираж и пошёл на снижение – невдалеке показалась бетонная взлётно-посадочная полоса небольшого аэродрома…
…Когда мы приземлились и командир экипажа объявил, что можно выходить, открывал люк и спускал небольшой трап Ларри. Так сказать, во исполнении концепции о бесплатной рабочей силе за авторством майора Кацураги. Нацепил берет, чёрные очки и первым выпрыгнул из самолёта, не коснувшись ступеней лесенки. За ним потянулись и все остальные – выспавшиеся просто до посинения, но всё равно ещё несколько сонные.
Самое помятое выражение лица было у Мисато, которая всю дорогу натурально проспала, зачастую в самых неудобных положениях, типа «мордой в кресле». Ещё командир удивила меня, стянув свои волосы в хвост, чего обычно никогда не делала. Её примеру последовала и Габри, обычно стягивавшая волосы в два хвоста.
Ну, а мне стягивать было нечего, потому что перед поездкой в Алжир я решил постричься покороче.
Перед тем как покинуть самолёт отчего-то вспомнилось, как один из римских полководцев в первый раз ступил на африканский берег, и элементарным образом навернулся мордой об твердь земную. Но проявил полководческую смекалку и радостно крикнул «О, Африка, ты моя!»
Или что-то в этом роде. Так что, если я тоже сейчас запнусь, то готовая схема действий у меня есть…
…Алжир встретил нас ослепительным полуденным солнцем и обжигающей жарой.
Даже несмотря на то, что перед полётом мы все экипировались в лёгкую тропическую форму, пекло только так. Я вот, например, моментально начал обливаться потом. Голова ещё к тому же разболелась – всё-таки тут и высота над уровнем моря другая, и климатический пояс… Так что за пять минут тут не аклиматизируешься, да…
Мисато и Аоба тоже выглядели не лучшим образом, а вот Ферраро и О'Брайан напротив – внешне не проявляли никаких признаков неудобства. С ирландцем-то понятно – в бытность свою морпехом США он побывал тоже в далеко не в прохладном Ираке, а вот Габри… В числе местных владений Италии имеется в том числе и Ливия – может нашу сладкоежку когда-то уже заносило в пески Сахары?..
Кроме жары и палящего солнца, нас встречала ещё и небольшая делегация местных.
Пара открытых армейских джипов, шестиколёсная бронемашина АМХ-10RC со 105-мм башенным орудием, тентованый грузовик и неожиданно – два советско-российских БТР-80. Все в коричнево-жёлтой песочной окраске и с французскими флагами на борту.
Кроме бронетехники имелась и живая сила, числом в три десятка душ где-то. Опять же пустынный камуфляж и коротенькие французские штурмовые винтовки ФАМАС. Чисто внешне среди солдат было больше всего европейцев, немного арабов и несколько негров. Интернационал, в общем.
Вставай, проклятьем заклеймённый,
Весь мир голодных и рабов!..
Кипит наш разум возмущённый
И смертный бой вести готов.
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим, —
Кто был ничем, тот станет всем.
Гм. Что-то я отвлёкся.
При нашем появлении французы резво перегруппировались, выстроившись в две шеренги друг напротив друга, образовав небольшой коридор. А навстречу нам двинулся, нужно думать, представитель местного начальства…
– Полковник Руше, заместитель Командующего Дюбуа. Рад приветствовать вас на французской земле, мэм, – мужчина мгновенно вычленил среди нас главного. – Мы искренне признательны НЕРВ-Япония за столь быструю реакцию на нашу просьбу.
Полковник был крупным темноволосым и круглолицым мужчиной лет пятидесяти. Именно крупным, а не толстым, даже несмотря на признаки лёгкой полноты. Всё равно казалось, что этот человек даже сейчас сможет потягаться наравне с молодёжью… Английский у него был немного невнятным, но мелодичным – сказывался типичный французский акцент.
Его форма почти ничем не отличалась от камуфляжа стоящих рядом солдат, за исключением лишь того, что была немного новее на вид. Но всё равно потрёпанная и выжженная солнцем – было видно, что здешний замком не только горазд сидеть в кабинете.
Кстати, шеврон на левом рукаве с изображением герба НЕРВ был только у него – у остальных такого не было. Ещё одним отличием был повязанный вокруг шеи полковника шёлковый платок в мелкую чёрно-золотую клетку.
– Не стоит благодарности, – коротко отсалютовала в ответ на приветствие Мисато, после чего они с полковником обменялись рукопожатиями. – Как ситуация?
– Не слишком понятная, – честно признался Руше. – С таким мы ещё не сталкивались, поэтому и решили обратиться в головной отдел… Давайте обсудим это по пути в порт.
– Хорошо.
Мы проследовали к джипам. В первую машину вместе с полковником уселась Мисато, я и Ферраро. Ларри и Аоба направились ко второму автомобилю.
Уселись втроём на заднее сиденье, Руше разместился рядом с водителем, после чего мы тронулись в пути. Впереди пылил БТР, в голове колонны – колёсный танк, остальные двигались следом за нами.
Полковник снял кепи, устало вытер выступивший на лбу пот и обернулся к нам.
– Вы спрашивали о текущей ситуации? Ситуация отнюдь не радужная. Армия оцепила вход в геофронт, тварь из него не вылезает, но и спускаться туда снова мы не рискуем. Хотя и надо. Может, там ещё кто-нибудь уцелел… – в голосе француза неожиданно прорезалась тоска.
– Многих потеряли, полковник? – негромко произнесла Мисато.
– Два дня назад мы послали туда сто двадцать человек, а вернулось всего лишь тридцать восемь…
– Соболезную.
Я отчего-то почувствовал себя лишним здесь и сейчас. Почему-то казалось, что за этим обменом почти дежурных фраз скрывается ещё что-то…
– Главное – достаньте эту тварь, – ровным тоном произнёс Руше. – Это будет лучше любых слов.
– Мы изучили присланную вами запись… Но информации в ней не так уж и много. Можете что-нибудь рассказать о противнике?
– Когда я сам опрашивал выживших, почти все отвечали только что-то вроде «Было темно. Потом увидел статую. Потом она ожила и начала в нас стрелять. Потом был приказ отступать».
– Негусто, – покачала головой Кацураги.
– Ракеты и снаряды его не берут, – досадливо произнёс Руше. – Разве только ядерной бомбой попробовать…
– Сэр, а чем именно стрелял Ангел? – вмешался я. – Лучевое оружие или что-то иное?
Француз бросил короткий вопросительный взгляд на моего командира.
– Это пилот Евангелиона-01 лейтенант Икари, – объяснила девушка.
Руше молча кивнул и неожиданно отвернулся. Порылся в бардачке, что-то достал оттуда и протянул к нам раскрытую ладонь, на которой лежало что-то вроде небольшой оперённой металлической стрелки. Нечто наподобие маленького арбалетного болта или чего-то вроде…
– Он бил каким-то лазером, зажигательными ракетами и вот этими… флешеттами. Человека такая штука пробивает почти насквозь, лёгкий броневик – тоже. Этот дротик застрял в винтовке, которая висела у одного из выживших за спиной. А предварительно она пробила ему насквозь грудь, прикрытую бронежилетом.
Я взял стрелку двумя пальцами и невольно подивился её немалому весу.
– Увесистая…
– Учёные сказали, что это вольфрам. Но следов пороха нет, хотя её задняя часть немного оплавлена.
– Плохо, – нахмурился я. – Похоже, что у этого Ангела есть пара рейлганов… Будем надеяться, что они не слишком мощные.
Рельсотрон – это действительно очень нездорово. Немного есть на свете вещей, способный преодолеть инвертированное АТ-поле, но рейлган – одна из таких вещей. А значит, в бою придётся быть осторожнее…
Ноль-первого, находящегося вместе с некоторым количеством оружия в громадном коробчатом транспортном контейнере, грузили на супертранспортёр гигантскими портовыми кранами.
SС-2, он же сверхтяжёлый гусеничный транспортёр «Super Crawler MK.2», был зело огромен и внушал своим видом исключительное почтение.
Высотой с двухэтажный дом и метров семидесяти в длину. Огромная плоская платформа сверху, две кабины и идущие вдоль бортов мостки. И вдобавок целых восемь гусениц, собранных попарно и распределённых по углам конструкции.
Когда-то он был специальной машиной НАСА, доставлявшей «спейс шаттлы» вместе с пристыкованным топливным баком и стартовыми ускорителями из ангара к стартовому столу.
Увы, но после Второго Удара почти весь космический комплекс на Мысе Канаверал был сильно разрушен и оставлен американцами, которые практически полностью свернули свою космическую программу. А два этих транспортёра оказались не у дел… Правда, просто бросить столь дорогостоящие и ценные машины рука ни у кого не поднялась (а вот происходи дело в России – не только бы поднялась, но и вломила дополнительную ускоряющую затрещину…). Так что транспортёры были поставлены на консервацию, а спустя почти десять лет выведены из неё и модифицированы.