Лицо Лэнкфорда потемнело от обиды и гнева, но он сдержался. Я решил дожать его. Достал мобильник и открыл его.
– Но только сначала позвоню вашему судье и проверю, действительно ли…
– Ладно, – решил Лэнкфорд. – Начнем с машины. Вместе. Потом перейдем к дому.
Я закрыл телефон и убрал его в карман.
– Отлично.
Подойдя к клавишной панели на стене гаража, я набрал комбинацию цифр, и дверь стала отъезжать вверх, открывая взору черно-синий «линкольн», дожидающийся осмотра покупателя. Лэнкфорд посмотрел на номер и сердито покачал головой.
– Да, верно.
Он шагнул в гараж, его лицо все еще было напряжено от сдерживаемого гнева. Я решил разрядить обстановку.
– Послушайте, детектив. Знаете, в чем разница между сомом и судебным адвокатом?
Он злобно уставился на номерной знак моего «линкольна».
– Один – придонный падальщик, – продолжил я. – А другой – рыба.
Какой-то миг его лицо оставалось каменным, затем оно растянулось в улыбке, и он разразился резким, неприятным хохотом. В гараж вошла Собел, не слышавшая шутки.
– Что такое? – спросила она.
– Я потом тебе расскажу, – ответил Лэнкфорд.
Глава 31
Им потребовалось полчаса, чтобы обыскать «линкольн» и перейти в дом, где они начали с кабинета. Все это время я лишь наблюдал, вступая в беседу, когда приходилось давать комментарий о чем-либо, вызвавшем заминку в их поисках. Они мало общались между собой, и становилось все яснее, что между напарниками существует некий разлад относительно направления, в котором Лэнкфорд повел расследование.
В какой-то момент обыска Лэнкфорд получил звонок по мобильному и вышел на веранду поговорить без свидетелей. Шторы на застекленной двери были подняты, и, стоя в коридоре, я мог, глядя в одну сторону, видеть, как он торчит там и разговаривает, а глядя в другую – наблюдать за Собел в моем кабинете.
– Вам все это не очень-то по душе, не правда ли? – обратился я к ней, когда ее партнер не слышал моих слов.
– Не имеет значения, как я к этому отношусь. Мы расследуем дело, вот и все.
– Ваш напарник всегда так держится или только с адвокатами?
– В прошлом году он потратил пятьдесят тысяч на адвоката, пытаясь добиться опекунства над своими детьми, но так и не смог. Перед этим мы проиграли крупное дело об убийстве – из-за юридических формальностей.
Я понимающе кивнул:
– И он возложил вину на адвоката. Но кто нарушил правила?
Она не ответила, и это подтвердило, что именно Лэнкфорд совершил юридическую оплошность.
– Картина ясна, – промолвил я.
Я снова посмотрел в сторону крыльца, узнать, как там Лэнкфорд. Он нетерпеливо жестикулировал, точно стараясь объяснить что-то недоумку. Наверное, тому самому адвокату по вопросам опеки. Я решил сменить тему:
– Вам не кажется, что вами в расследовании манипулируют?
– О чем вы?
– О фотографиях, спрятанных в комоде, о пулевой гильзе, очень кстати отыскавшейся в вентиляционном отверстии в полу. Как-то уж очень удобно.
– Что вы хотите сказать?
– Я ничего не хочу сказать. Задаю вопросы, которые вашего напарника, похоже, не интересуют.
Я опять бросил взгляд на Лэнкфорда. Он нажимал кнопки своего сотового, делая новый звонок. Я отвернулся и шагнул в открытую дверь кабинета. Собел шарила за файлами в выдвижном ящике картотечного шкафа. Не найдя пистолета, задвинула ящик и перешла к письменному столу.
– А как вы расцениваете адресованное мне сообщение Анхеля? – тихо проговорил я. – Насчет того, что он отыскал Хесусу Менендесу пропуск на волю. Что, по-вашему, он имел в виду?
– Мы еще не пришли к какому-либо заключению на сей счет.
– Жаль. Я думаю, это важный момент.
– Все важно, пока жизнь не докажет обратное.
– Знаете, тот судебный процесс, в котором я сейчас участвую, весьма интересен. Советую вам прийти и посмотреть. Вы могли бы узнать кое-что поучительное.
Она посмотрела на меня. На миг наши взгляды встретились. Потом Собел подозрительно прищурилась, будто пыталась оценить, действительно ли предполагаемый убийца переманивает ее на свою сторону.
– Вы серьезно?
– Да, почему бы нет?
– Что ж, начнем с того, что, будучи под стражей, вы не сумеете участвовать в суде.
– Эй, да ведь нет пистолета – нет и уголовного дела. Потому-то вы сюда приехали, не так ли?
Она промолчала.
– Кроме того, это ведь идея вашего напарника. Вы с ним не заодно. Могу поклясться.
– Типичный адвокат. Полагаете, что знаете все маневры?
– Нет, это не про меня. Все больше убеждаюсь, что я полный профан.
– Это ваша дочь? – Собел указала на фотографию на чайной чашке на столе.
– Да. Хейли.
– Приятное созвучие: Хейли Холлер. Назвали в честь кометы?
– Что-то вроде. По-другому пишется. Идея жены.
Вошел Лэнкфорд и громко оповестил Собел о только что полученном звонке от начальника, который сообщал, что они опять в игре и должны заняться очередным глендейлским делом об убийстве – независимо от того, закончено дело Левина или нет. Он не сообщил о том, куда звонил сам.
Собел сказала, что закончила обыскивать кабинет. Пистолета не нашла.
– Говорю же вам, нет его здесь, – произнес я. – Зря тратите свое время. И мое тоже. У меня завтра судебное заседание, и мне надо подготовиться к допросу свидетелей.
– Теперь займемся спальней, – проговорил Лэнкфорд, игнорируя мои возражения.
Я шагнул в коридор, давая им возможность пройти в следующую комнату. Там, в спальне, они двинулись вдоль кровати – каждый со своей стороны – к двум парным ночным столикам. Лэнкфорд выдвинул верхний ящик тумбочки и извлек оттуда компакт-диск.
– «Вредквием по Лилу Демону», – прочел он. – Вы, очевидно, чертовски меня дурите.
Я не ответил. Собел быстро открыла два ящика тумбочки и нашла их пустыми, если не считать полоски презервативов. Я отвернулся.
– Беру на себя стенной шкаф, – объявил Лэнкфорд, покончив с ночным столиком и оставив ящики открытыми, в типично полицейской манере. Он вошел в шкаф-купе, и вскоре оттуда послышался его голос:
– Ну, вот оно!
Он вышел из шкафа, держа в руках деревянный футляр.
– Браво! – воскликнул я. – Вы нашли пустой ящик из-под пистолета. Наверное, вы детектив.
Лэнкфорд с усилием тряхнул ящик в руках прежде, чем поставить на кровать. Либо он пытался дразнить меня, либо в футляре находилось что-то тяжелое. Легкий холодок пробежал у меня вниз по спине. Я вдруг сообразил, что Руле мог с тем же успехом еще раз прокрасться в мой дом, чтобы вернуть оружие на место. Лучше тайника не придумаешь. Вот уж где я стал бы искать пистолет в последнюю очередь, коль скоро убедился, что он исчез. Я вспомнил странную усмешку Руле, когда сказал ему, что хочу получить свой пистолет обратно. Не потому ли он улыбался, что я его уже получил?
Лэнкфорд щелкнул металлическими щеколдами и поднял крышку футляра. Потом извлек на свет божий промасленную ткань. Пробковое гнездо, где некогда покоилась пушка Микки Коэна, все так же зияло пустотой. Я с облегчением выдохнул.
– Ну, что я вам говорил? – быстро произнес я, стараясь замаскировать вздох.
– Угу. То, что вы нам и говорили, – сказал Лэнкфорд. – Хайди, у тебя есть мешок? Надо забрать ящик.
Я с любопытством посмотрел на Собел. По мне, она совсем не походила на Хайди. Я даже подумал, не было ли это просто прозвищем, принятым среди коллег в участке? Или, может, такое имя и явилось причиной, по которой она не стала помещать его на визитной карточке. Как-то недостаточно сурово оно звучало для детектива из отдела убийств.
– В машине, – ответила она.
– Неси сюда, – велел Лэнкфорд.
– Вы хотите забрать пустой футляр от пистолета? – удивился я. – Зачем он вам?
– Все это – звенья одной цепи улик, советник. Вам-то уж следовало бы знать это. Кроме того, он пригодится, поскольку у меня предчувствие, что пистолета мы так никогда и не отыщем.
Я покачал головой:
– Если пригодится, то лишь в ваших мечтах. Ящик ни о чем не свидетельствует.
– Он свидетельствует о том, что вы владели пистолетом Микки Коэна. Тут прямо так и сказано, на этой медной пластинке, которую приделал ваш папаша или еще кто.
– Ну так что из этого следует, черт подери?
– А то, Холлер, что я сейчас, пока стоял у вас на крыльце, сделал звонок. Дело в том, что мы поручили одному из наших поднять старое дело Микки Коэна о необходимой самообороне. Оказалось, в архиве полицейского управления Лос-Анджелеса до сих пор хранятся данные баллистической экспертизы. Большая удача для нас, что материалы дела сохранились. Господи, через пятьдесят лет!
И я все понял! Они возьмут пули и гильзы из дела Коэна и сравнят их с аналогичными вещественными доказательствами из дела Левина. Свяжут убийство Левина с оружием Микки Коэна, которое, в свою очередь, свяжут со мной через футляр от пистолета и через данные автоматизированной компьютерной системы по огнестрельному оружию. Я сомневался, что Руле, разрабатывая свой план удержания меня под контролем, мог вообразить, как ловко полиция сумеет выстроить уголовное дело, даже не имея на руках самого пистолета.
Я стоял и молчал. Собел покинула комнату, избегая смотреть на меня, зато Лэнкфорд поднял взгляд от деревянного ящика с ухмылкой киллера на лице.
– Что приумолкли, советник? Онемели перед лицом неоспоримых доказательств?
Я наконец обрел способность говорить.
– Сколько времени займет баллистическая экспертиза? – выдавил я.
– Что ж, для вас мы сделаем исключение – проведем в срочном порядке. Так что идите и наслаждайтесь жизнью, пока еще можете. Но не смейте покидать город. – Он расхохотался, опьяненный своим головокружительным успехом. – Господи, я считал, подобное произносят лишь в кино! Но вот же, я только что произнес! Жаль, моего напарника здесь не было.
Собел вернулась с большим коричневым бумажным пакетом и рулоном красной клейкой ленты для упаковывания улик. Я смотрел, как она укладывает футляр из-под пистолета в мешок и запечатывает лентой. Я спрашивал себя, сколько времени есть в моем распоряжении и не оторвались ли колеса от той машины, что я запустил в движение. Я начал ощущать себя таким же опустошенным, как и тот деревянный ящик, который Собел только что замуровала внутри жесткого бумажного мешка.