В общем, да, пожалуй, это к лучшему, а то я уж боялся, что мне тут не о чем будет беспокоиться. Если что, я знал парочку адвокатов, но никто из них определенно не специализировался на тех сферах, которые будут затронуты здесь. Такие уж они, адвокаты, досконально штудируют какой — то один аспект законотворчества, а во всех остальных не лучше своих клиентов.
Если бы у лекарей было так же, вышло бы куда больше трупов, и одним из них был бы я. Раз несколько.
Глядя на все это совокупно, я мог сказать, что бывал я в ситуациях куда как похуже. Да, моя жизнь в опасности, но теперь вопрос не потребует кодового слова «Морганти», и прямо сейчас мне ничего не угрожает. Плюс все всплывающие второстепенные заботы пока, похоже, имеют решения, когда мне не нужно рисковать перерезанной глоткой — или резать чужую. Могло быть куда как похуже. И раньше или позже, верятно, еще будет.
Ладно, Влад. Еще разок. Хорошо бы поговорить с тем лиорном, да только он, пожалуй, не захочет со мной говорить, и точно не пожелает появляться здесь, а я не хочу выбираться из убежища. Тогда какие имеются варианты?
Я слишком мало знал, чтобы понять даже, есть ли эти варианты вообще.
Что ж. Тогда, пожалуй, пора узнать то, что можно узнать о Доме Лиорна вообще. Я представил себе Сетру Лавоуд и потянулся.
«Влад.»
«Сетра.»
«Что у тебя на уме?»
«Дом Лиорна.»
«И что с ними?»
«Оказалось, мне нужно их понять.»
«Желаю удачи.»
«Сетра?»
«Рассказать тебе одну историю?»
«Конечно.»
«В конце Тринадцатого Цикла была война между лиорнами и драконами, которая чуть не уничтожила оба дома.»
«У драконов такое не редкость, да?»
«Возможно, я несколько преувеличиваю, так далеко, как в войнах драконов и джарегов, дело все же не зашло, но все было плохо.»
«Так.»
«Ты когда — нибудь присутствовал на церемониях, когда объявляют формальный титул императрицы?»
«Не-а. А почему это важно?»
«Он длинный, почти на час. Императрица Драгаэры, принцесса Воронова Крыла, герцогиня Удиласта, герцогиня Шрова, герцогиня…»
«Суть я понял, но…»
«Один из титулов — герцогиня Кальшелома, это номинально владение лиорнов, а другой — герцогиня Долгой Ночи, формально драконий домен.»
«И?»
«При формальном равенстве титулов первым называется тот, кто старше.
Удиласт — самый старый, за вычетом нескольких месяцев в начале Десятого Цикла, когда его удерживал некий дзурлорд.»
«Ты имеешь в виду то, о чем я подумал?»
«Да. Лиорны начали войну из — за того, в каком порядке должны идти титулы императрицы.»
«Нет слов.»
«И вот тебе еще. Иерархия аристократов.»
«А тут что не так?»
«Бароны служат графам, графы служат герцогам, герцоги служат принцам, принцы служат Державе.»
«Э…»
«Княжества, которыми правят принцы — исторически сложилось, — разделены на герцогства, которые разделены на графства, которые разделены на баронства, а иногда на виконства…»
«А, я понял, о чем ты, но так вот аккуратненько никогда не бывает.»
«В Доме Лиорна — только так и бывает.»
«Я не…»
«Каждое владение находится в строгом, однозначном и четком положении в смысле связи со всеми остальными.»
«Но как они поддерживают этот порядок? Уже в силу естественной неравномерности рождений и смертей, плюс союзы, войны, торговля…»
«Как — не знаю, но поддерживают.»
«Это… ну ладно. Я тебе верю, просто не понимаю.»
«Никто не понимает лиорнов, кроме самих лиорнов, и то не всех.»
«Ха. Никто?»
«Ну разве что одну персону еще вспомнить могу.»
Она назвала мне эту персону, я позволил себе выругаться — сам бы мог подумать, — поблагодарил ее и снова спустился по лестницам на самый нижний этаж, а там забрался в самый отдаленный закуток, какой смог разыскать.
«Босс?»
«Не уверен насчет радиуса, но так, по ощущениям, должно хватить.»
«Я не об этом беспокоюсь.»
«Ты имеешь в виду, после всех сумасшедших эскапад, которые я пережил, ты беспокоишься об этом?»
«Ага.»
«Я уже делал такое.»
«Знаю.»
«И тогда тебя это волновало?»
«Да.»
«О. Прости.»
В дальнем конце коридора после того закутка, где я спал, была ведущая вниз лестница, за ней — еще одна дверь. Я открыл ее, вошел, закрыл.
Попытался сделать свет, напрочь позабыв, что в театре это невозможно. Что ж, по крайней мере, я по — прежнему в пределах театра.
«Тут что — то есть, Лойош?»
«Ага. Темнота, и много.»
«А можешь сказать, насколько большая комната?»
«По — моему, это коридор, который ведет куда — то туда.»
«Ладно.»
Должно сработать; а то так и заблудиться можно.
Знаю, я обещал не обнажать Леди Телдру, и когда я так говорил, я честно собирался сдержать данное обещание, пока это будет уместно.
Я нарушил свое обещание и обнажил Леди Телдру.
Я словно стою, раскинув руки, набирая полные легкие воздуха, и чувствую, словно делаю именно это, хотя у меня нет ни рук, ни легких.
Ощущаю шорох — вкус — запах мышей и мелких насекомых где — то неподалеку, но ничего такого, что могло бы стать угрозой.
Затем думаю о Доме Лиорна и знаю, что это ОН задал мне вопрос.
Как ответить? Как объяснить необъяснимое?
Нет; необъяснимого — не бывает, так меня учили всю жизнь, так я училась сама. Ни один человек не выделяется среди себе подобных настолько, чтобы его мысли и действия нельзя было понять другому человеку. Все наши особенности, неважно, обусловлены они Домом, местностью либо же личными обстоятельствами, в итоге служат лишь для подтверждения того, что — да, мы способны понять друг друга. Если слово «человек» вообще имеет какое — либо значение, так это оно. Человек, слово, которое восходит к древнему понятию сариоли, которое можно перевести как «делатель планов», на самом деле следует возводить совсем к иному слову, каковое значит «те — кто — может — понять — друг — друга».
Я могу понять, а раз я могу понять — могу и объяснить так, чтобы понял другой.
Лиорны. Головы они вздымают, как их животное — покровитель, гордо и высоко, хотя рог — этакое постоянное предупреждение быть осторожнее, когда приближаешься — в случае людей скорее метафора, нежели фактическое обстоятельство.
Все, что я знаю и понимаю о лиорнах, разворачивается перед моим мысленным взором, бесконечная череда картинок и чувств, и я знаю, это полезно, но — недостаточно. Надо глубже. Изнутри. Что в этом Доме такого, что делает его тем, чем он является? Что во всех его генетических цепочках, во всей его внутренней истории и истории прочих Домом, во всей известной истории и мифах об этой истории, всплывает при вопросе, что значит быть лиорном?
Китавех, хиджасик.
В конце концов, знаю, это — все для лиорна. Начало и конец; итог и семя, что использовали для начала исследований, и… Но нет; ЕМУ не нужно абсолютно все. ОН практик, ЕМУ нужно ровно столько, чтобы узнать, как сделать следующий верный шаг. Так что — сузить, уплотнить, сосредоточиться, подытожить.
Мы, иссолы, не изучаем историю так, как лиорны, однако делаем это по — своему. Меньше имен, больше обычаев; меньше дат, больше поведения. Но из обычаев и поведения можно узнать очень немало.
Китавех, хиджасик.
Честь сердца, честь ока.
Честь. Концепция, над которой у меня ранее не было причин думать.
Теперь — думай, Телдра. Тебя учили и этому, а что учителя твои не знали, чему на самом деле учат, лишь делает их уроки сурово — выпуклыми.
Честь означает совершенно разное для каждого Дома, но есть нити, общие для всех. Это очень старая концепция, она восходит ко Второму Циклу, а то и к концу Первого. Идея выросла бок о бок с торговыми отношениями и ссудами, когда стало важно иметь надежную репутацию в смысле оплаты долгов. Далее она изрядно расширилась, обзавелась изящными узорами и украшениями, однако сохранила в сути своей тот оригинал. И как у всех идей, что перерастают исходные границы и убегают на вольные хлеба, именно узоры и украшения начинают считать их сутью, и ни в одном из Домов это не возведено в такую степень, как у лиорнов. Джареги и орки, которые в основном используют честь в ее чистейшем смысле, никогда не употребляют это слово иначе как иронии для.
Китавех, хиджасик.
Ничто не ассоциируется с честью столь же плотно, как обычай дуэли, каковой ввели в Доме Лиорна в Третьем Цикле. Развитие этого обычая идеально иллюстрирует собственно перемены: идея, что тот, кто готов рискнуть своей жизнью ради пустых слов, достаточно честен, чтобы к его обязательствам относиться всерьез — полностью преобразилась, и стали полагать, что тому, кто не готов ради пустых слов рискнуть своей жизнью, нельзя доверять и относительно выполнения им взятых на себя обязательств.
Отсюда дело развивалось по — разному у тиасс, драконов и дзуров, которые привнесли в него свою практику и свои обычаи, и искусство дуэли стало фетишом до такой степени, что к Восьмому Циклу орки, джареги, тсалмоты, креоты, джагалы и, разумеется, теклы уже считались, даже будучи у вершины цикла, недостойными как бросать вызов, так и принимать его.
Лиорны добрые и непрошибаемые. Сделают то, что правильно, но категорически неподатливы, решая, что есть «правильно», отчего их доброта легко превращается в жестокость, а непоколебимость в слепоту. Упорные как тсалмоты, жестокие как благородные атиры, гордые и, временами, опасные как животное, имя которого носят.
Таковы лиорны, которые учились драться там и тогда, где они не могли сотворить себе оружия, дабы стать равными своим противникам, и поэтому научились драться даже без оружия, и по — прежнему дерутся так, ибо так делалось всегда, а значит, так — Правильно.
Мне нравятся… нравились лиорны. Они безупречно вежливы и, если вопрос ясный и недвусмысленный, на них всегда можно положиться в том, что они поступят правильно. И винить их за это нельзя даже если, как часто и бывает, правильно — это что угодно, только не ясно и недвусмысленно.