Несколько человек с ящиками на шее обходили помещение, выдавая какие — то штуки, вроде как обед. Это сразу и неприятно напомнило мне тот опыт, который я пережил, когда оказался в армии во время событий, каковые я не хочу сейчас обсуждать[4]. Что бы там ни раздавали в театре, возможно, оно вкуснее.
Наконец орка кивнул и удалился. Кота же подвел нас к режиссеру, звали ее, как уже сказала мне Сара, Пракситт. Она все так же с хмурым видом стояла у дверей. И до того, как Кота перешел к ритуалу представления, режиссер подняла взгляд.
— Сара?
Сара выдала одну из своих улыбок, подобных рассвету на Востоке.
— Не думала, что вы меня помните.
— Помню, разумеется. «Цвет воды», высокое сопрано. Совершенно незабываемо. Откуда вы знаете Коту?
— Мы несколько раз работали вместе, и вообще мы старые друзья, — сообщила она. — А это мой несколько более молодой друг, Влад Талтош.
Я видел, режиссеру очень хотелось спросить, как это она завела себе в друзьях выходца с Востока, однако учтивость победила и она промолчала.
Леди Телдра, длинный кинжал, что висел у меня на боку слева, несомненно, одобрила бы. Каким образом кинжал может что — либо одобрять или не одобрять, несколько сложный вопрос, мы к нему еще вернемся.
Пракситт легонько поклонилась.
— Господин Талтош.
Обращение «господин» свидетельствовало, что от нее не ускользнул факт ношения мною оружия, так что в любом случае дурой она не была.
— Госпожа Пракситт, — отвесил я ответный поклон, чуть более глубокий.
Мой кинжал и это одобрил бы.
— Просто Пракситт. Так что я могу для вас сделать? — спросила она.
Кота чуть стиснул руку Сары, улыбнулся и вернулся туда, откуда пришел, а Пракситт провела нас через всю сцену на задворки, откуда пришли мы. Там был этакий зальчик, сейчас пустой, где, вероятно, актеры ждут своей очереди выйти на сцену; выходы такие, как правило, устроены схожим образом, хотя иногда актеры специально являются из глубин зрительского зала или откуда — нибудь сбоку.
Тут Пракситт остановилась и повернулась к Саре.
— Владу, — проговорила она, — нужно бы спрятаться здесь на несколько дней, возможно, на пару недель.
— Нужно спрятаться от кредиторов? — чуть улыбнулась Пракситт.
— Боюсь, вопрос более серьезный, — сказала Сара.
— Ах вот как, — молвила она. — Что ж, тогда, пожалуй, лучше не говорите мне, от кого. Если скажете, слух распространится, а актеры есть актеры, могут продать, если будут знать, кому. Хмм. Собственно, я и сама такая, если подумать.
— Ха, — заметил я. — Ценю такую откровенность. Если подумать.
— Так это возможно? — спросила Сара.
— Для него — остаться здесь? Может быть. — Она посмотрела на меня внимательнее. — Видели орку, с которым я говорила?
— Да, — сказал я. — Кто он?
— Продюсер нашей постановки.
— А что делает продюсер?
Глаза ее чуть округлились.
— Вы не знаете?
Я доволен был уже тем, что она не ответила «продюсирует». Я бы на ее месте так и сказал.
Я же честно признался:
— Я едва знаю, как называются разные края сцены.
— Не театрал, я так понимаю? — хихикнула она.
— Случалось, несколько раз заходил, когда я еще был… в смысле нет, не театрал.
Она кивнула.
— Продюсер обеспечивает деньги для финансирования постановки, нанимает режиссера, труппу, а иногда еще кое — кого, и арендует помещение.
Короче говоря, он владелец труппы, и мы все работаем на него.
— Богатый деятель, похоже.
— Своих собственных средств он вкладывает не так много, в основном находит инвесторов.
Я кивнул.
Какое — то время все молчали, наверное, каждый ожидал реплики со стороны. Пракситт словно клонила куда — то, но непохоже, чтобы была особенно заинтересована в итоговой цели. Наконец Сара проговорила:
— Так что скажете? Он знает, как не лезть под ноги. Можно это сделать?
— Может быть, — окинула меня Пракситт изучающим взглядом.
— Ммм? — вставил я.
— Вы — выходец с Востока, — заметила она, наверное, решив подойти к искомому делу медленно и обстоятельно.
— Да.
— И носите меч.
— О, вы и это заметили?
Тронув губы языком, она спросила:
— Вы имели дело с Домом Джарега?
Я уставился на нее, пытаясь понять, шутит она или нет, потом сообразил, что уже не ношу прежних цветов, и просто кивнул.
— Тогда, — сказала она, — вы знаете, как они работают?
— Ага, — отозвался я.
— Тогда, возможно, вы сможете что — нибудь сделать для меня взамен.
Первой моей мыслью было — спросить у Сары, знает ли она какой — нибудь другой театр, однако тут она сама заметила:
— Как вы понимаете, выходить отсюда ему не хочется.
— Понимаю, — согласилась режиссер.
— Что вам нужно? — спросил я.
— Хочу, чтобы вы поговорили с деловыми партнерами Женьки[5].
— А Женька — это кто?
— Продюсер.
— А, конечно. Я так понимаю, партнеры его — джареги?
— Да. И есть кое — какие сложности.
— Мне нужно знать больше. С одними сложностями я лишь рад буду разобраться, с другими же… — я оставил фразу незаконченной.
Она кивнула.
— Я скажу Женьке, чтобы сообщил вам подробности, если вкратце, он обещал им процент, потом что — то случилось, а теперь им нужны деньги, и они грозятся закрыть лавочку.
— Странно, — проговорил я, — большинство джарегов договора не нарушают.
Она посмотрела на меня, словно сомневаясь, не сарказм ли это. Как правило, только мои знакомые сомневаются в подобном.
— Нет, правда, — сказал я, — джареги, которые меняют условия уже заключенной сделки, или мухлюют… в общем, слухи в Организации распространяются быстро.
— Считаете, что Женька врет?
— Он орка, так что — конечно же, врет. Но я не могу быть уверен, что он врет насчет этого; если нет, любопытно.
— Так вы поговорите с ним?
— Уж это — то я точно сделаю, — пообещал я.
— Тогда переночевать у нас вы точно можете.
— Спасибо.
Режиссер указала подбородком на Лойоша и Ротсу, что оседлали мои плечи.
— Они тренированы? — поинтересовалась она.
«Осторожнее, босс.»
— Не уверен, что такое «тренированы», — отозвался я, — обычно они делают то, о чем я попрошу, если попрошу вежливо. А что?
— Да так, размышляла о возможностях применения тренированного джарега.
«Нет, босс, я не желаю быть звездой.»
«Как, а если твое имя будет на афише?»
«Очень, очень не желаю.»
«Ощутить упоение…»
«Заткнись, босс.»
— Это вряд ли, — сообщил я. — У них уже есть работа: присматривать, чтобы я оставался в живых.
Она дернула головой.
— Наверняка из вашей истории можно сотворить интересное представление.
— И даже не одно, — согласился я, — но никаких песен.
— Песни можем добавить мы.
— Вот не надо угроз.
Усмешка мелькнула и пропала.
— Женька вернется ближе к вечеру. Поговорите с ним тогда?
Я кивнул.
— А пока пойдемте, покажу норку, где вы можете залечь.
— Мне пора, — сказала Сара, — у меня еще дела имеются.
— Не пропадайте.
— О, такое я ни за что не пропущу.
— Вот и хорошо.
Мы обнялись, и она удалилась. Я смотрел ей вслед, потом заметил взгляд Пракситт и кивнул:
— Пойдемте.
«Норка» оказалась вполне точной характеристикой. Мы спустились по лестнице, миновали несколько помещений, похожих на мастерские, и еще спустились, пройдя мимо комнат совершенно непонятного мне назначения, потом спустились еще, я уж начал задаваться вопросом, как глубоко тянутся подвалы театра, но вот наконец мы добрались до комнатушки, куда с трудом вошла бы детская кроватка. Все мастерские, как я заметил, имели в потолке люки разного рармеза, видимо, чтобы поднимать на сцену разные штуковины; я это отметил на случай, вдруг понадобится избежать встречи с недружелюбно настроенными персонами. Такие моменты я замечаю всегда, и не помню ни одного случая, когда бы мне это пригодилось. С другой стороны, суеверная половина меня свято убеждена, что если я однажды не замечу подобного, вот тут — то оно и понадобится.
Комнатка была крошечная, но главное — тихая и темная, и Лойош сообщил, что рядом никого — и он уже много лет не мог позволить себе так расслабиться. И вероятно, это и правда помогло, потому что позднее, когда я заснул, это был самый лучший сон с тех пор, как я покинул Адриланку, оставив позади разветвленную организацию, состоящую в изрядной степени из вышеупомянутых недружелюбно настроенных персон. Но я забегаю вперед — в тот момент я спать не отправился, хотя искушение было немалым. Провернул громадную операцию, почти умер, пришел пешком из — за города[6], а потом еще всю ночь провел на ногах и глаз не сомкнул, — после такого чувствуешь себя несколько утомленным.
Вот теперь вы это знаете, и не говорите, что полезной информации из меня не выжать.
Просто сперва я хотел хотя бы начать разбираться, где тут что и куда я вообще попал, чтобы подступиться к тому, что я согласился сделать. А еще поесть. Да. Еще я хотел есть.
Это оказалось ошибкой. Показав мне место, Пракситт предложила мне то, чем они тут кормили актеров и прочих, и нет, это было ничуть не лучше, чем то, что давали мне — солдату, и нет, говорить об этом я не хочу. Слушать — тоже не хочу, но пришлось, потому что Лойош тоже съел кусочек и желал убедиться, что я оценил его самопожертвование.
Он может быть чрезвычайно красноречив, обсуждая оскорбления, нанесенные его деликатной пищеварительной системе.
Избалованное существо.
Пракситт вернулась к работе, а я немного прогулялся по зданию, пытаясь уложить в голове лабиринт нижних этажей. Чем — то он мне сперва напомнил гору Дзур, но вскоре я начал понимать общий принцип, в сетрином доме это не удавалось никогда.
Спустя пару часов вновь появилась Сара. Я сидел в зрительном зале, так что заметил ее почти сразу. Выяснилось, что ее «дела» касались в том числе и меня — она добыла книгу «Империя и подмостки» авторства некоей Хисинчи из Дома Ястреба. Сара сообщила, что по этой книге Линеска сотворила «Песни Прессы», так что если мне захочется, я могу посмотреть, на чем основан этот мюзикл, затем чмокнула меня в щеку и ушла петь для людей с хорошим вкусом, которые платят ей за это. Имея выбор между «почитать», «сидеть, ничего не делая» и «смотреть обрывки представления в беспорядке и с постоянными прерываниями», я решил, что лучше уж книга.