— Что он может идти и заняться любовью в извращенной форме со всем своим Домом. В смысле не с людьми, а со зданием. — Глаза у меня округлились, а она добавила: — Ну, сказала я не совсем так.
Я издал неопределенный звук.
— То есть уклончивого ответа не получилось.
Она вздохнула.
— Я по натуре не герой, ни разу. Но я люблю этот мюзикл. Я мечтала сделать его. Он ведь о том, услышим ли мы правду, когда могущественные персоны не желают, чтобы мы ее услышали. Он веселый, там масса шуток, есть отличные песни — но и суть имеется. И ко всему, это как признание в любви театру. Так что нет, я не собираюсь поджимать лапки и сдаваться, как только некий лиорн пытается надавить на другую чашку весов.
Я ничего не сказал. Лично мое мнение насчет кто услышит правду — это что Империя не получит ни кусочка правды, которая предполагают, что меня притащат пред очи юстициариев. Во всех остальных случаев мне в принципе плевать.
Буду откровенным. Главная моя забота очень проста: если постановку закроют, мне ведь придется уйти, так? Я не был уверен. Возможно, здание принадлежит им, и тогда я спокойно могу остаться в любом случае, только мне не придется больше слушать песенных излияний о продажных судах и прочем. Если же мне придется уйти, я, вероятно, смогу найти другой театр, и уж наверняка Сетра сумеет снова меня прикрыть, пока я перемещаюсь по улице. Но это раздражает само по себе, плюс есть шанс, что что — то пойдет не так.
А еще есть аспект, о котором я пока не упоминал: я хотел остаться в безопасном месте, чтобы у меня было хоть немного времени подумать, как в точности мне разобраться с Левой Рукой. Я был уверен, что в конце концов смогу что — нибудь изобрести, но для этого надо будет кое — что узнать, кое — что обдумать и кое с кем переговорить. И поскольку я не был настроен по — крупному рисковать, для меня лучше бы оставаться здесь, пока я не буду готов уйти.
Я подумал, не поведать ли Пракситт об этом хотя бы частично, однако время не казалось подходящим.
Так что мысли эти продолжали крутиться в моей голове.
«Босс.»
«Хмм?»
«Пока ты думаешь об этом, все нормально. А вот когда перейдешь к делу, тогда скорее всего неприятности и начнутся.»
«Лойош, ты не веришь, что я буду избегать неприятностей?»
«Ну конечно. Несколько часов, пока тебе не придется волноваться за свою жизнь, и ты, можно сказать, жонглер.»
Пракситт все еще смотрела на меня.
— Ладно, — проговорил я, — на слишком уж многое не рассчитывай, но я взгляну и с этой стороны, и если вдруг появится подход — попробуем.
— Серьезно?
— Я же сказал — на слишком уж многое не рассчитывай.
Она внезапно хохотнула.
— Если дело каким — то чудом разрешится, надо найти вариант, как впихнуть в программку твое имя.
— Тэ — А-акут — Эль — Тэ — О — Эс. Последняя литера без циркумфлекса, хотя в произношении и напрашивается[12].
— Буду иметь в виду.
— Лиорн, который тут только что был, как его зовут?
— Талик.
— Титул или звание у него есть?
— Представился как Первая Ратница принца Еселика, Наследника лиорнов.
— Ха. Не знаю, что это значит, но звучит громко.
— Согласна в обоих смыслах.
— Возможно, мне потребуется выяснить, как лиорны ведут дела.
— То еще получится исследование, — предупредила она, — в каком — то смысле они не менее загадочны, чем йенди.
— Что ж, посмотрим, — сказал я.
Она кивнула, вернулась ближе к сцене и позвала:
— Так, всем — работаем дальше.
Я же позволил себе убраться оттуда, меня наконец догнали бессонные ночи. Там, снаружи, еще толком не наступил вечер, но меня вырубало. Та норка, которую мне предоставили, казалась очень и очень далекой, и я надеялся, что смогу добраться туда до того, как свалюсь.
Не стану растягивать напряжение: добрался.
Я еще не привык к невиданной роскоши — просто поспать, в нормальной кровати, без довлеющей тревоги, что кто — то заявится по мою душу. Сон, настоящий сон, невероятно сладок. Когда несколько часов спустя я проснулся, кое — что наметив на будущее, Лойош свернулся клубком у меня на руке, а Ротса устроилась головой у меня на коленях; я так полагаю, оба чувствовали то же самое.
Ночь только — только опускалась на Адриланку, когда джарег по имени Дерагар подошел к трехэтажному краснокаменному строению на улице Пирожников сразу за аллеей Зарослей. Входная дверь не была заперта. Он вошел в небольшую прихожую, и следующая дверь также не была на замке. По коридору он прошагал до противоположного края здания, поднялся по лестнице, остановился у первой двери справа и хлопнул в ладоши.
— Мы закрыты, приходите завтра, — откликнулись с той стороны.
— Я просто хочу посмотреть товар, — сказал он двери, — покупать птиц я не собираюсь.
Пауза, потом дверь открылась и невысокая худенькая женщина чуть отступила в сторону.
— Входите, пожалуйста.
Лет четыреста с небольшим, цвета джарегов, рубашка с высоким воротником, свободные брюки, а лицо чем — то напоминало лезвие ножа.
Он вошел, она закрыла за ним дверь.
— Я Дерагар, — представился он.
— Никка.
— Спасибо, что приняли меня, госпожа Никка.
— Садитесь, пожалуйста. Чего вы желаете?
— У меня имеется несколько золотых с неправильными профилями.
— Сколько именно?
— Четыреста тридцать.
— Могу обработать за… скажем, триста десять.
Дерагар поморщился.
— Я не ожидал сильно нажиться на этой операции, но так я в убытках.
Она пожала плечами.
— Давайте хотя бы за триста?
— Соглашусь на триста пять.
— Триста два?
— Вам срочно?
— Да в принципе нет.
— Хорошо, триста два. Так — то я справлюсь с этим за пару дней, но если ко мне поступит более интересное предложение, вам придется подождать. Вас устраивает?
— Договорились, и спасибо.
— Да, конечно. Как вы обо мне узнали?
— Крейгара знаете?
— Конечно, здесь все — таки его район, вы за таким всегда следите.
Что ж, подумал он, вопреки всем обстоятельствам репутация у старика есть.
Рукоять кинжала неприятно терлась о его лодыжку, однако Дерагар велел себе не обращать на это внимания и осмотрел помещение. Скромно и со вкусом, даром что почти обезличенно, кроме пары дорогих сунтрийских ковриков, с продуманной небрежностью разложенных на деревянном полу.
Несколько ларцов и шкатулок, все закрыты, все в пределах досягаемости.
Несомненно, здесь продавали всякие принадлежности для волшебных ремесел. В этой части города мало кто из торговцев работали прямо там, где и жили, но все же таковые имелись. Если, конечно, это был дом Никки.
Дерагар улыбнулся.
— Вы, значит, следите. Ха.
Она пожала плечами.
— Интересно, — продолжил он. — Вы о наших районах знаете куда больше, чем мы о ваших. Я вот, например, понятия не имею, кто отвечает за эту часть города с, так сказать, вашей стороны.
— Мы так не работаем.
— Что вы имеете в виду?
— Мы не делим город на части.
— А как тогда? По сферам услуг?
Она нахмурилась, и Дерагар решил, что такое лицо ему нравится больше, чем прежде.
— Нет, формального разделения вообще нет. Важно лишь, кто на кого работает.
— Но раз у вас нет никакого разделения, — вопросил Дерагар, — как же тогда вести веселую войнушку за сферы влияния?
Никка рассмеялась.
— Полагаю, в давние времена наша верхушка решила, что войнушки за сферы влияния не такие веселые, как многим кажется. — Потом она склонила голову. — А вы в такой участвовали?
— Ну, вроде как. Но не напрямую.
— Стоп. Крейгар. То дело выходца с Востока. Талтоса или как — то так.
— Ага.
— Я слышала, он сумел сорваться с крючка.
Дерагар хохотнул.
— А я слышал, что теперь его хотите прикончить вы.
Она пожала плечами.
— Это к Каоле и ее людям. Не мое дело.
— А вы на кого работаете, если это не бестактный вопрос, конечно?
— Как раз бестактный.
— Ладно, не суть важно. Не хотите как — нибудь пропустить по чашечке клявы?
Дерагар совершенно не собирался делать такого предложения, пока слова сами не сорвались с его языка, и ему пришлось собраться с мыслями, осознав, что она согласилась.
— Отлично, — проговорил он, — когда у вас свободное время?
— В любой день в полдень, ну или я обычно заканчиваю после девяти.
— Тогда лучше вечером, скажем, послезавтра?
— Вполне. Возможно, я даже успею закончить с вашими монетами.
— С моими… а, да, конечно.
Никка рассмеялась.
— Ты милый. Ладно, вали отсюда и дай поработать.
Дерагар изобразил преувеличенно вежливый поклон, вознагражденный еще одним веселым смешком, и удалился, чтобы ничего не испортить. Вряд ли, подумал он, у папы на уме было именно это, но зато я добыл нужную ему информацию. И даже трудиться особо не пришлось. Должно ли это меня заботить?
Об этом он и размышлял, возвращаясь в отцовскую контору.
На входе Жестянкин кивнул ему и сообщил:
— На месте.
— Работает допоздна.
— Пашет не разгибаясь, чтобы прокормить нас, его верных и преданных сотрудников.
— Да, мы такие.
Дерагар поднялся в кабинет и, вопреки всему, вынужден был сосредоточиться, чтобы увидеть за столом отца, который каким — то образом всегда сливался с любым фоном и окружением.
Крейгар поднял взгляд.
— И как прошло?
— Либо чрезвычайно успешно в обоих смыслах, или меня разыграли.
— А может быть и то, и то?
— Вряд ли.
— Тогда лучше расскажи мне все.
— Главная сложность, что ответ я получил слишком легко. Это и будит во мне подозрительность.
— Рассказывай.
Крейгар выслушал все, не прерывая, а когда Дерагар закончил, задумчиво уставился на собственный большой палец, как будто ответ мог быть начертан именно там. И наконец проговорил:
— Знаешь, кто такая Каола?