– Ладно, – кивнул Кохрейн хмуро, поневоле вынужденный согласиться. – Странно мне все это. Мне не показалось, что ливень настолько силен. Ты уверен, что знаешь объездной путь?
– А как же, босс, – заверил водитель, неубедительно изобразив улыбку. Его пронырливая физиономия особого доверия не внушала. – Через Бектонский мост.
– Впервые о нем слышу, – пренебрежительно бросил Кохрейн. – Ладно, тебе лучше знать.
Ребята к разговору не прислушивались и на дорогу особого внимания не обращали. Они встали в четыре утра, чтобы успеть в Бейн вовремя, и весь день играли в крикет. Теперь большинство из них задремали, включая Ника. Сэмет бодрствовал: его все еще переполняло возбуждение – он выбил шесть очков! Принц глядел в окно: лил дождь, сменялись сельские пейзажи. Автобус миновал нескольких обжитых ферм; в окнах их сиял теплый электрический свет. Мимо проносились телеграфные столбы, а один раз промелькнула еще и красная телефонная будка – когда проехали через какую-то деревеньку.
Скоро это все останется позади в прямом смысле слова. Современные технологии, вроде телефонов и электричества, по ту сторону Стены не работали.
Десять минут спустя глазам Сэмета предстало очередное зрелище, которого за Стеной не увидишь. Огромное поле загромождали сотни и сотни палаток, и на всех веревочных растяжках висело мокрое белье, и повсюду царил беспорядок. Автобус, проезжая, чуть сбавил ход, и Сэмет увидел, что у входов в палатки теснятся женщины и дети и скорбно смотрят на дождь. Почти на всех были синие головные платки или шляпы: опознавательный знак беженцев-южаков. Более чем десяти тысячам мигрантов предоставили временное убежище в «отдаленных северных областях страны», как писали в «Конвир таймс»; по-видимому, это означало «поблизости от Стены».
Должно быть, здесь находилось одно из мигрантских поселений, что за последние три года возникали там и тут, понял Сэмет, отмечая, что поле окружено тройным рядом проволочных заграждений и что у ворот дежурят несколько полицейских; капли дождя стекали с их шлемов и темно-синих непромокаемых плащей.
Южаки бежали от войны, которую вели между собою четыре государства далеко на юге, на противоположном от Анцельстьерра берегу Разлучного моря. Война началась три года назад, с якобы мелкого мятежа в автократической Искерии, в успех которого никто не верил. Но восстание разрослось до гражданской войны, в которую с разных сторон оказались втянуты и соседние страны: Каларайм, Изнения и Корровия. Сэмет знал по меньшей мере о шести воюющих группировках, от вооруженных сил Искерии и повстанцев-анархистов (с которых, собственно, все и началось) до поддерживаемых Калараймом традиционалистов и корровианских империалистов.
Обычно Анцельстьерр не вмешивался в войны на Южном континенте, полагаясь на то, что, стараниями флота и авиации, беспорядки так и останутся по ту сторону Разлучного моря. Но теперь, когда война охватила почти весь материк, единственным безопасным местом для гражданского населения стал Анцельстьерр.
И вот в Анцельстьерр хлынул поток беженцев. Многих заворачивали назад еще в море или в крупных портах, но на каждый большой корабль, отправленный обратно, находилось пронырливое мелкое суденышко, что причаливало где-нибудь у анцельстьеррского берега и выгружало две-три сотни беженцев, набившихся в трюмы, точно сардины в бочку.
Многие так и не добрались до цели – утонули либо умерли с голоду, – но прочих это не останавливало.
Со временем новоприбывших задерживали и помещали во временные лагеря. Теоретически теперь они имели право на официальный иммиграционный статус в Анцельстьеррском Содружестве, но на практике гражданства добивались лишь те, у кого были деньги, связи или очень востребованная специальность. Прочие так и оставались в лагерях беженцев, пока анцельстьеррское правительство пыталось придумать, как бы вернуть их обратно на родину. Но война с каждым днем разгоралась все сильнее, положение дел становилось все запутаннее, и никто из тех, кому удалось бежать, по доброй воле ехать назад не соглашался. Всякий раз, как предпринимались попытки массовых депортаций, это приводило к забастовкам, голодовкам и всевозможным акциям протеста.
– Дядя Эдвард говорит, что этот тип Королини хочет отослать южаков в ваши края, – сонно пробормотал Николас, разбуженный тем, что автобус сбавил скорость. – Ну, за Стену. Он говорит, здесь для них нет места, а в Древнем королевстве свободных земель полным-полно.
– Королини – популист и провокатор, – отозвался Сэмет, цитируя передовицу из «Таймс». Его мать, – а именно она по большей части занималась дипломатическими отношениями между Древним королевством и Анцельстьерром, – отзывалась об этом политике, возвысившемся с началом Южной войны, еще более резко. Она считала Королини опасным эгоистом, который ради власти пойдет на все. – Он сам не понимает, что говорит. Они все погибнут еще в Пограничье. Там очень опасно.
– А в чем проблема-то? – недоумевал Ник. Он знал, что его друг не очень любит рассказывать о Древнем королевстве. Сэм обычно говорил, что там все иначе, нежели в Анцельстьерре, и что Нику этого не понять. Никто другой толком ничего не знал о тамошних землях, и даже в библиотеках Нику не удалось разжиться хоть какой-либо информацией. Армия держала границы закрытыми, и на этом все.
– Там опасные… ну, опасные звери и, гм, разные создания, – туманно отозвался Сэмет. – Ну я же тебе уже объяснял. Там бесполезны оружие, электричество и все такое прочее. Там не то что в…
– В Анцельстьерре, – улыбаясь, закончил Николас. – А знаешь, я подумываю, а не съездить ли к тебе в гости на каникулы, посмотреть своими глазами, что там и как.
– Это было бы здорово, – пробурчал Сэмет. – Спустя шесть месяцев в обществе Эллимир дружеская поддержка мне очень даже понадобится!
– А может, я как раз с твоей сестрицей мечтаю познакомиться? – лукаво ухмыльнулся Ник. Сэм в жизни доброго слова не сказал о своей старшей сестре. Ник собирался было развить тему, но, поглядев в окно, тут же прикусил язык. Не на шутку встревожился и Сэм.
Лагерь беженцев остался далеко позади, теперь по обе стороны тянулся глухой лес. Далекий, помутневший за пеленой дождя солнечный диск висел над самыми кронами деревьев. Вот только ребята смотрели в окна по левую сторону, а солнцу полагалось находиться справа. Автобус ехал на север – причем, видимо, уже давно. На север, к Стене.
– Пожалуй, предупрежу-ка я Коху, – промолвил Сэмет, сидевший с краю. Он встал и двинулся в переднюю часть автобуса, как вдруг мотор захлебнулся, автобус резко дернулся, и Сэм едва не полетел на пол. Водитель отпустил крепкое словцо, рванул на себя один рычаг, затем другой, но двигатель продолжал работать вхолостую. Водитель снова выругался и газанул так, что вой мотора разбудил всех тех, кто до сих пор не проснулся. И тут двигатель заглох. Разом погасли фары и подсветка салона, автобус безмолвно прокатился еще несколько метров – и замер.
– Сэр! – крикнул Сэм мистеру Кохрейну, заглушая гвалт мальчишеских голосов. – Мы все это время ехали на север! Думаю, мы уже неподалеку от Стены.
Кохрейн, в свою очередь недоуменно вглядывавшийся в окно, обернулся на слова Сэма и встал в проходе. При виде этой внушительной фигуры ближайшие подростки разом примолкли.
– Успокойтесь, мальчики! – приказал он. – Спасибо, Сэмет. А теперь все оставайтесь на своих местах, а я сейчас разберусь, в чем тут де…
Громко хлопнула дверь водителя, оборвав его на полуслове. Мальчишки, как по команде, бросились к окнам, не обращая внимания на рев Кохрейна. Водитель, перепрыгнув через придорожное ограждение, припустил к деревьям, точно за ним гнался его смертельный враг.
– Что за безобразие?! – вознегодовал Кохрейн и, обернувшись, посмотрел сквозь лобовое стекло. Что бы там ни напугало водителя, тренер, по-видимому, ничего такого ужасного впереди не усмотрел. Он открыл пассажирскую дверь и вышел под дождь, поспешно открывая зонтик.
Едва мистер Кохрейн покинул автобус, все кинулись вперед. Сэм, поскольку уже стоял в проходе, раньше всех добрался до цели. Всмотревшись сквозь стекло, он первым заметил заграждение на дороге и огромный красный знак рядом. Из-за дождя прочесть надпись не представлялось возможным, но принц и так отлично знал, что в ней говорится. Он видел такие знаки всякий раз, отправляясь на каникулы домой, в Древнее королевство. Эти вехи отмечали начало Внешней границы, военной зоны, что анцельстьеррская армия установила перед Стеной. Дальше за красным знаком леса по обе стороны дороги скоро исчезнут, уступив место сложной системе укреплений и окопов протяженностью в полмили и бесконечным заграждениям из колючей проволоки, что протянулись от восточного побережья до западного.
Сэм помнил надпись наизусть. Притворяясь, будто обладает чудесной способностью видеть сквозь запотевшее лобовое стекло, он вслух зачитал знакомое предостережение. Ведь важно, чтобы и все остальные понимали, что происходит.
Несанкционированный выход за пределы зоны Внешней границы строго запрещен.
При попытке пересечь зону Внешней границы стреляем без предупреждения.
Путешественники, обладающие необходимыми полномочиями, обязаны обратиться в штаб командования Внешней границы.
На мгновение воцарилась тишина: все постепенно проникались серьезностью происходящего. Затем градом посыпались вопросы, но Сэм не спешил отвечать. Сначала ему подумалось, что водитель сбежал, испугавшись близости Стены. Но что, если он привез сюда ребят нарочно? И зачем бы ему удирать от двух военных полицейских в красных фуражках, которые уже направлялись к автобусу от караульной будки?
У семьи Сэмета в Древнем королевстве было немало врагов. Среди них встречались и люди; в Анцельстьерре они не привлекли бы ничьего внимания. Были и нелюди, но иные обладали достаточным могуществом, чтобы перебраться через Стену и пройти чуть южнее. Особенно в день, когда ветер дул с севера.