Я так понимаю, армейские связались с твоим отцом, и он уже едет забрать тебя домой, так что доучиваться до конца семестра ты не будешь. Пожалуй, для себя я тоже в этом особого смысла не вижу, раз я уже все равно зачислен в Санбир. Без тебя тут уже совсем не то, и без бедняги Гарри Бенлета тоже. Да и без Кохрейна. Его отыскали на следующее утро в пяти милях от холма: он с пеной у рта молол какую-то чушь. Полагаю, он сейчас сидит под надежным замком в Смитвенской спецлечебнице. Вообще-то, психушка по нему давненько плакала.
На самом деле я тут подумываю, а не нагрянуть ли к тебе в гости в это твое загадочное Древнее королевство до того, как следующей весной я уеду в колледж. Признаю, что мой научный интерес изрядно раздразнили эти якобы оживленные трупы и твоя собственная демонстрация уж не знаю чего. Ты, конечно, назовешь это магией, но я уверен, что все происшедшее возможно объяснить с помощью правильно примененной научной методологии. Разумеется, я льщу себе надеждой, что именно мне это удастся. Только вообрази себе – теория сюрреальности Сэйра! Или нет: закон магической экспликации Сэйра!
В госпитале со скуки помереть можно, особенно если твой сосед по палате даже разговора поддержать не в состоянии. Так что прости, я тут разболтался на свободе. На чем я остановился? Ах да, научные эксперименты в Древнем королевстве! Похоже, там никто и никогда серьезной научной деятельностью не занимался – военные запрещали. Представляешь, сюда вчера нагрянули полковник и два капитана – ни больше ни меньше! – и потребовали от меня подписать акт о неразглашении государственной тайны, а также взяли с меня подписку о том, что я обязуюсь никогда и никому не рассказывать, в устной или письменной форме, о недавних странных событиях на Внешней границе! Вот про язык жестов они позабыли, так что, наверное, по возвращении я изолью душу какому-нибудь глухонемому журналисту!
Ну ладно, ладно, шучу. Я буду нем как рыба – во всяком случае, до тех пор, пока не совершу какого-нибудь великого открытия, о котором действительно стоит поведать миру.
Офицеры хотели и с тебя подписку взять, но ты был, мягко говоря, не в том состоянии, чтобы чего-либо подписывать; они какое-то время подождали и в процессе перессорились. И тут я их огорошил, сказав, что ты вообще не гражданин Анцельстьерра. Они призадумались и долго еще совещались снаружи с лейтенантом, начальником охраны. Подозреваю, правая рука, как всегда, не знает, что делает левая, потому что эти ребята были из корвирского Управления по правовым вопросам, а наружная охрана – они все из числа разведчиков Внешней границы. Любопытно, что последние явно исповедуют ту же странную религию, что и ты: у них на лбу такие же знаки касты, или как бы оно ни называлось. Спешу добавить, что социология вообще не мой конек.
Ну ладно, мне пора. Почтенные родители прислали какого-то типа, младшего секретаря при старшем камергере личного сортира, чтобы забрал меня и отвез домой в Амберн-корт. Отец, по-видимому, слишком занят проблемой южакских беженцев, выступлениями в парламенте и все такое прочее, а дяде Эдварду, как всегда, так нужна его поддержка, бла-бла-бла. У мамочки, надо думать, благотворительный обед или что-нибудь столь же увлекательное. Напишу тебе из дому, и мы договоримся насчет моего приезда. Думаю, я успею все приготовить за пару месяцев, максимум за три.
Выше нос!
Сэм, улыбаясь, сложил письмо. По крайней мере, его друг пережил эту страшную ночь, не понеся особого урона, и даже чувство юмора сохранил! Как это похоже на Ника: мертвые лишь пробудили в нем научный интерес, а не куда более оправданный страх.
– Все в порядке? – спросил Оселок, до сих пор терпеливо ожидающий, пока сын дочитает. По меньшей мере половина зрителей уже утратили интерес и отступили в глубину коридора, подальше с глаз, где можно было свободно поговорить.
– Па, а ты мне одежду какую-нибудь захватил? – спросил Сэм. – Моя школьная форма наверняка погибла безвозвратно.
– Деймед, саквояж, пожалуйста, – бросил через плечо Оселок. – Все прочие, будьте добры, подождите за дверью.
Точно два стада овец, которые держатся особняком друг от друга и ни в коем случае не смешиваются, те, кто еще оставался в палате, попытались выйти, а те, кто ждал в коридоре, попытались им помочь и в результате только усложнили дело. Но наконец все выбрались-таки наружу – все, кроме Деймеда, отличающегося сверхъестественной быстротой и проворством личного телохранителя Оселка. Деймед вручил королю небольшой саквояж, вышел и прикрыл за собою дверь.
Внутри обнаружилась анцельстьеррская одежда, полученная в Бейнском консульстве Древнего королевства – точно так же, как и костюмы Оселка и охранников.
– Надень пока вот это, – предложил Оселок. – А на Внешней границе мы переоденемся во что-нибудь более подходящее.
– То есть в броню, и шлемы, и сапоги, и мечами тоже вооружимся, – предположил Сэм, стягивая через голову больничную рубашку.
– Да, – кивнул Оселок. И, недолго поколебавшись, поинтересовался: – Тебя это напрягает? Наверное, ты вполне можешь и на юг поехать. Я должен вернуться в королевство. Но в Корвире ты, вероятно, окажешься в безопасности…
– Нет, – отрезал Сэм. Ему хотелось остаться с отцом. Хотелось ощутить тяжесть надежной брони и рукоять меча под рукой. Но больше всего ему сейчас хотелось оказаться в Белизаэре вместе с матерью. Потому что только тогда он будет по-настоящему защищен от Смерти… и от некроманта, который наверняка все еще ждет в ледяной реке – ждет его возвращения.
Глава девятнадцатаяО воспитании принцев: методика Эллимир
Спустя две недели безостановочной скачки – погода выдалась ужасная, питались чем придется, все мышцы ныли, с трудом вновь привыкая к верховой езде, – Сэм прибыл в славный город Белизаэр и обнаружил, что матери там нет. Едва Сабриэль вернулась в столицу, как ее вызвали снова: пришли вести о некоем адепте Свободной магии и по совместительству предводителе разбойников, который нападал на путешественников в северной части Гвоздевого тракта.
На следующий день уехал и Оселок: на заседание Высокого суда в Иствэле, где древняя, медленно тлеющая наследственная вражда между двумя семействами внезапно вспыхнула снова – и последовала череда убийств и похищений.
В отсутствие Оселка сестра Сэма, Эллимир, старше его на четырнадцать месяцев, была объявлена соправительницей наряду с канцлером Джаллом Ореном. На самом-то деле это была чистой воды формальность, ведь Оселок обычно находился не так уж и далеко – в нескольких днях лету вестового сокола, но формальность эта изрядно портила жизнь Сэму. Эллимир относилась к своим обязанностям очень серьезно. И считала, что ее прямой долг как соправительницы – искоренять недостатки младшего брата.
После отъезда Оселка не прошло и часа, как Эллимир уже нагрянула к Сэму. Поскольку уехал Оселок на рассвете, парень еще спал. Он исцелился от телесных ран, но все равно чувствовал себя как-то странно. Он быстрее уставал и все чаще предпочитал побыть один. Четырнадцать дней подряд он вставал до зари и скакал верхом до сумерек под грубоватые шуточки телохранителей, что отнюдь не прибавило ему бодрости и общительности.
Поэтому, когда Эллимир ни с того ни с сего стукнуло в голову будить его в первое же утро в его собственной постели, отдернув полог, распахнув настежь окна и сорвав со спящего одеяла, Сэм счел это шуткой весьма дурного тона. В Древнем королевстве уже несколько дней как наступила зима и резко похолодало. В окно с ревом ворвался ветер с моря, пронизывающий до костей, иначе и не скажешь; от тусклого солнца было больно глазам, а вот светлее не делалось.
– Подъем! Подъем! Подъе-о-ом! – распевала Эллимир своим удивительно глубоким и мелодичным голосом.
– Да уйди ты! – прорычал Сэм, пытаясь отнять одеяла. Последовала недолгая борьба; Сэм уступил только тогда, когда одно из одеял разорвалось надвое. – Смотри, что ты натворила, – с горечью упрекнул сестру принц.
Эллимир лишь пожала плечами. Она считалась очень хорошенькой; некоторые даже называли ее красавицей – Сэм в упор не мог понять почему. На его взгляд, Эллимир была та еще язва. А назначив ее соправительницей, родители превратили ее в настоящего монстра.
– Я пришла обсудить твое расписание, – объявила Эллимир. Она присела на краешек кровати: спина идеально прямая, руки царственно сцеплены на коленях. Сэм непроизвольно отметил, что поверх повседневного полотняного платьица на ней надето роскошное алое, расшитое золотой нитью блио[4] с расширяющимися рукавами, а на длинных, идеально расчесанных черных волосах покоится полупарадный венец. Поскольку обычно Эллимир расхаживала в старом кожаном охотничьем костюме, небрежно завязав волосы сзади, чтобы в глаза не лезли, нынешний ее наряд не предвещал Сэму с его нелюбовью к церемониям ничего доброго.
– Мое – что? – переспросил принц.
– Твое расписание, – повторила Эллимир. – Я не сомневаюсь, что, дай тебе волю, ты станешь целыми днями возиться с железками в этой своей вонючей мастерской, но, боюсь, твой долг перед королевством стоит на первом месте.
– Что? – недоумевал Сэм.
Он чувствовал бесконечную усталость – этот разговор был ему просто не по силам. Тем более что он и в самом деле собирался безвылазно сидеть в башенной мастерской. На протяжении последних нескольких дней, когда маленький отряд уже приближался к Белизаэру, Сэмет предвкушал возможность побыть одному в покое и мире, поработать за верстаком в комнатушке, где по стенам аккуратно развешены инструменты, а под ними – комод со множеством ящичков, и в каждом – какой-нибудь полезный материал, вроде серебряной проволоки или лунных камней. Последнюю часть путешествия он выдержал только благодаря тому, что мечтал о новых игрушках и безделушках, которые смастерит в своем маленьком безмятежном прибежище. Он там поправится, обязательно поправится!