убедительно имитируя голос принца.
Создав фантом, Сэм поднялся в мастерскую и забрал всю свою наличность, а также и несколько своих поделок, которые, как ему казалось, могли бы пригодиться в дороге. В шкафы он даже не заглянул: они так и остались стоять по углам, точно всем своим видом выражающие неодобрение часовые.
Но когда Сэм наконец-то улегся спать, шкафы привиделись ему во сне. Ему снилось, будто он снова поднимается по лестнице, отпирает дверцы, достает бандольер с колокольцами, открывает книгу и прочитывает слова, которые вспыхивают огнем, и подхватывают его, и влекут его в Смерть, и сбрасывают в ледяную реку, и дыхания не хватает…
Сэм проснулся: он метался на постели так, что простыни сбились и закрутились вокруг его шеи, перекрывая поток воздуха. Паренек в панике принялся отбиваться – но наконец понял, где он, и неистово колотящееся сердце понемногу начало успокаиваться. Где-то вдалеке пробили часы; им вторили крики ночной стражи: «Все спокойно!» Было четыре утра. Сэм проспал всего-навсего три часа, однако он знал: это все время, что ему отпущено. Пора наводить обманную личину. Пора Сэму Страннику трогаться в путь.
В предрассветной темноте Сэм выскользнул из дворца. Повеяло утренней прохладой. Наведя с помощью магии Хартии чары безмолвия и невидимости, принц украдкой спустился по лестнице, проскользнул мимо караульного поста в юго-западном внутреннем дворе и по круто уходящему вниз коридору пробрался в сады. Он ловко ускользнул от стражей, что неуклюже топтались среди роз на нижней террасе, и вышел сквозь подземный проход, запертый посредством стали и заговора. К счастью, юноша стащил ключ от замка, а дверь признала его по знаку Хартии.
Оказавшись в проулке, что выводил на Королевскую дорогу, Сэм перебросил через плечо свои на удивление тяжелые переметные сумы и задумался, не следовало ли ему еще во дворце заново перебрать все вещи и оставить ненужное, а то сумы того и гляди грозили лопнуть по швам. Но что он мог выложить? Он же взял только самое необходимое: плащ, чистые рубашки, штаны и нижнее белье; швейный набор, несколько брусков мыла и туалетные принадлежности, а заодно и бритву, в которой, признаться, не слишком нуждался; томик «Наиполезнейшего путеводителя», запас серных спичек, тапочки, два золотых брусочка; квадратный кусок клеенки, что при необходимости сможет сойти за импровизированную палатку, бутылку бренди, кусок солонины, буханку хлеба, три имбирных кекса и еще несколько вещиц собственного изготовления. А в придачу к содержимому переметных сум у него только и было что широкополая шляпа, поясной кошель и довольно-таки неказистый кинжал. Первой остановкой Сэма станет центральный рынок: там он купит меч. А потом отправится на конную ярмарку на Анстирово поле и подыщет себе скакуна.
Выйдя из проулка на Королевскую дорогу и влившись в стремительно нарастающий поток мужчин, женщин, детей, собак, лошадей, мулов, телег, нищих и невесть чего, Сэм разом воспрял духом; подобного настроения он не испытывал уже много лет. Это радостное предвкушение он знавал разве что ребенком, в преддверии нежданного праздника. Свобода от всякой ответственности внезапно даровала ему право развлечься на всю катушку: бегать, кричать, хохотать…
Сэм и в самом деле рассмеялся – этак побасистее, в соответствии с новым образом. Смех прозвучал неестественно, вроде сдавленного бульканья, но Сэма это не озаботило. Подкрутив новенькие, созданные магией Хартии усики, он ускорил шаг. Вперед, навстречу приключениям – конечно же, только того ради, чтобы спасти Николаса.
Три часа спустя его предрассветный бодрый энтузиазм по большей части иссяк. Личина Странника служила превосходной маскировкой, но торговцев и барышников к себе не располагала. Странники считались покупателями не из лучших, наличных денег у них обычно не водилось, они предпочитали бартер: расплачивались товаром либо услугами.
А еще день выдался не по сезону теплым, даже для поздней весны. Так что покупка меча на людном рынке оказалась не самым приятным делом: парнишка вспотел и каждая секунда казалась ему часом.
Конная ярмарка оказалась еще хуже: мухи тучами роились в воздухе, лезли в глаза и рты, равно докучая и людям, и животным. Неудивительно, что много веков назад король Анстир распорядился перенести конную ярмарку за три мили от города. За годы междуцарствия ярмарка вымерла, а вот теперь, в царствование Оселка, снова начала разрастаться. Сегодня постоянные конюшни, загоны и аукционные ринги занимали добрую квадратную милю, а на пастбищах, примыкающих к ярмарке как таковой, паслись еще лошади. Разумеется, подобрать себе подходящего скакуна среди такого разнообразия было делом небыстрым, а за коней получше приходилось вступать в торг с конкурентами. На ярмарку съезжались со всего королевства; являлись даже варвары с Севера – особенно в это время года.
Невзирая на толпу, мух и жесткую конкуренцию, Сэмет из обоих закупочных испытаний вышел с победой. На поясе его висел простой, но надежный меч-полуторник; обмотанная акульей кожей рукоять на ощупь казалась приятно шершавой – парнишка то и дело постукивал по ней пальцем. За ним брела немного нервная гнедая кобылка; поводья успешно обуздывали все ее неврозы. Впрочем, она казалась выносливой и крепкой, стоила недорого и внимания к себе не привлекала. Сэм прикинул, не назвать ее Тонин в честь самой нелюбимой своей телохранительницы, но решил, что это мальчишество и злопамятность. Предыдущий владелец называл лошадь Капусткой – неизвестно почему, – ну, пусть так и будет.
Оставив позади толпы и вонь конной ярмарки, Сэм сел верхом и осторожно двинулся вперед, пробираясь сквозь непрекращающийся поток движения, огибая телеги и разносчиков, осликов с пустыми вьючными корзинами, бредущих из города, и осликов, нагруженных доверху и бредущих в город, артели рабочих, переукладывающих камень мостовой, и всевозможных путников неопределенного вида. Неподалеку от города его нагнал королевский гонец верхом на чистокровном вороном скакуне, за которого ожесточенно торговались бы на ярмарке, а позже – четверо стражников: мчать так, как они, можно, только зная, что свежие лошади ждут их на каждой придорожной почтовой станции. Оба раза Сэм сутулился и надвигал шляпу пониже, несмотря на то что обманная личина еще держалась.
С помощью «Наиполезнейшего путеводителя» Сэм уже выяснил, где сделает первую остановку. Он проедет Узким трактом по перешейку, что соединяет Белизаэр с материком, потому что другого пути не было. Оттуда по главной дороге поскачет на юг, в Орхайр. Сэм прикидывал, не двинуться ли на запад, в Синдл, а оттуда к реке Раттерлин и там сесть на корабль до Квайрра. Но в «Наиполезнейшем путеводителе» упоминался замечательный постоялый двор в Квайрре, где подают знаменитого заливного угря. Сэм это блюдо просто обожал и не видел, почему бы ему не добраться до Закрая сколь можно более комфортным образом.
Не то чтобы путь после Квайрра сулил много комфорта. Вдоль восточного побережья почти до самого его конца пролегал Великий Южный тракт, но Закрай находился в противоположной части страны, на западном побережье. Так что рано или поздно ему придется свернуть на запад. Может, он даже сойдет с так называемых королевских трактов и от Орхайра срежет путь по бездорожью, если, конечно, отыщет проселочные тропы в нужном направлении. Вот только не следовало забывать о весеннем половодье. На королевских трактах высились надежные мосты, чего о проселочных дорогах не скажешь, а броды через реки наверняка сейчас сделались непроходимы.
Как бы то ни было, это все в будущем; обо всем этом успеется подумать уже после Орхайра. До города два дня пути, если скакать, нигде особо не задерживаясь; о следующем отрезке дороги Сэм поразмыслит в седле или нынче же вечером, расположившись на ночлег в какой-нибудь гостинице.
Но когда Сэмет наконец добрался до деревни и постоялого двора, достаточно далекого от Белизаэра, чтобы там заночевать, ему меньше всего хотелось думать о продолжении пути. Он проехал всего-навсего семь лиг, но солнце уже садилось, а паренек совсем выдохся. Накануне ночью он толком не выспался, а ягодицы и бедра недвусмысленно напоминали ему, что в верховой езде принц не упражнялся почти всю зиму.
К тому времени как он увидел раскачивающуюся вывеску с названием гостиницы – «Пес-хохотун», у путешественника сил осталось только на то, чтобы дать на чай конюху и попросить позаботиться о Капустке, после чего Сэм рухнул на постель в лучшей комнате, что только нашлась во всем заведении.
За ночь он несколько раз просыпался: первый раз – чтобы сбросить сапоги, второй раз – чтобы облегчиться в ночной горшок со сломанной крышкой, заботливо предоставленный гостиницей. В третий раз Сэма разбудил настойчивый стук в дверь и первые лучи солнца, просочившиеся сквозь ставни.
– Кто там еще? – простонал Сэмет, сполз с кровати и принялся натягивать сапоги. Все суставы словно одеревенели; юноша чувствовал себя совершенно разбитым, не в последнюю очередь оттого, что спал в одежде, насквозь провонявшей лошадиным потом. – Завтрак, что ли?
Стук повторился. Ворча, Сэм побрел к двери, ожидая увидеть ухмыляющегося деревенского дурачка, этакого бестолкового увальня с подносом в руках. Вместо того ему навстречу шагнули два широкоплечих деревенских констебля с ало-золотыми кушаками поверх кожаных панцирей.
Первый, старший из двух, с суровым лицом и седыми, коротко стриженными волосами, явно привык командовать. А еще у него на лбу красовался знак Хартии, в отличие от младшего его помощника.
– Сержант Кьюк и констебль Теп, – сообщил седовласый блюститель порядка и вошел в комнату, грубо оттолкнув Сэмета. Его помощник тоже протиснулся внутрь, проворно захлопнул за собою дверь и задвинул засов.
– Что вам угодно? – зевнул Сэм. Он не собирался грубить, но ему даже в голову не могло прийти, что констебли заинтересовались лично им и постучались в его дверь намеренно, а не по ошибке. Его предшествующее знакомство с деревенскими констеблями сводилось к тому, что Сэмет видел их подразделения на параде или инспектировал какой-нибудь пост вместе с отцом.