Тропка между тем тоже сужалась, теряясь в зарослях. Сэму приходилось прорубаться сквозь нависающие ветки, высокие кусты и колючие плети ежевики. Руки его покрылись множеством царапин и ссадин, а на росчерки подсыхающей крови стаями слетались мухи. Со временем за мухами подтянутся и мертвые. Они чуют кровь издалека, чем свежее – тем лучше.
Ближе к вечеру Сэм начал понемногу отчаиваться. Он совсем изнемог. У него совершенно точно недостанет сил установить на ближайшую ночь охранительный ромб. Он потеряет сознание, только пытаясь мысленно представить себе знаки, – и мертвым достанется его беззащитное тело, распростертое на земле.
А еще усталость постепенно притупила все его чувства: поле зрения сузилось, и перед глазами плыли круги; а слух смутно улавливал разве что приглушенную поступь Капустки по мягкой, податливой лесной земле.
В этом состоянии принцу потребовалось несколько секунд, чтобы осознать: стук конских копыт внезапно стал звонче, а прохладный зеленоватый свет лесной чащи засиял резче и ярче. Сэм, заморгав, вскинул голову: оказывается, они выехали на просторную просеку – шириной шагов в сто, – что прорезала лес с юго-востока на северо-запад и тянулась в обоих направлениях, на сколько хватало глаз. Края ее уже начали зарастать молодыми деревцами, но точно по центру, ровному и незаросшему, пролегала мощеная дорога.
Сэм во все глаза уставился на дорогу, затем посмотрел вверх, на солнце, что до сих пор едва виднелось сквозь тенистую лесную крону.
– До сумерек осталось часа два, может, три, – пробормотал паренек, обращаясь к Капустке, повертел в руке стремя – и взгромоздился в седло. – Сегодня ты досыта наелась зерна, так, Капустка? Не говоря уж о том, что не слишком напрягалась в течение дня: шла себе шагом, меня на себе не тащила. А вот теперь пришел час расплаты: уж теперь-то мы поскачем во весь дух!
Сэм хихикнул про себя, вспомнив выражение, к которому так часто прибегали лихие герои на экране синематографа; парнишка пересмотрел немало кинокартин в «Сомерсби-Орфеуме» в Анцельстьерре.
– Вперед, Капустка! – воскликнул он. – Мы помчимся как ветер!
Но полтора часа спустя Капустка уже не мчалась как ветер, она снова перешла на шаг, то и дело спотыкаясь, бока ее лоснились от пота, а на губах выступила пена. Сэм чувствовал себя не лучше, но снова шел пешком, чтобы лошадь хоть немного оправилась. Что болело сильнее, нога или седалище, это еще вопрос.
И все-таки – спасибо дороге! – они проскакали лиг шесть, а то и все семь. Это уже, конечно, не королевский тракт, но давным-давно мостили и дренировали дорогу на совесть, так что сохранилась она превосходно.
Теперь дорога поднималась на небольшую гряду, причем напрямик, а не петляя туда-сюда. Приблизившись к вершине, Сэм вскинул голову, надеясь разглядеть впереди Раттерлин еще до наступления ночи. По его подсчетам, благодаря стремительной скачке и мощеной дороге они выгадали день с лишним пешего путешествия через лес, и теперь до реки, должно быть, рукой подать. Наверняка рукой подать.
Сэм даже приподнялся на цыпочки, но так ничего и не увидел.
Уж больно обманчива эта гряда, сплошь прогибы и впадины, будь они неладны, где тут самая высокая точка, так толком и не поймешь. Но наверняка Раттерлин покажется уже через минуту-другую.
Цок! Цок! Лошадиные копыта звонко ударялись о камень, заглушая стук Сэмова сердца, но только медленнее, куда медленнее. А сердце неистово колотилось в груди, все во власти надежды и страха.
Вот она, настоящая вершина! Сэм рванулся вперед, пытаясь разглядеть, что там, вдали, но прямо перед ним садилось солнце: огромный алый диск опускался на запад, ослепляя взгляд.
Юноша сощурился, прикрыл глаза рукой, поглядел снова – и там, под солнцем, блеснула широкая синяя лента, отражая оранжево-алые разводы обратно в небеса.
– Раттерлин! Ой! – воскликнул Сэм, споткнувшись о гребень и здорово отбив себе большой палец ноги. Но он и внимания не обратил на сиюминутную боль. Вот она, стремительная река, воды которой остановят любого мертвого! Река спасет его!
Вот только до нее еще примерно с пол-лиги, прикинул Сэмет, внезапно холодея, а ночь уже близка. А значит, и мертвые тоже. Они где-то здесь, неподалеку – может, даже впереди него. Наверняка за этой дорогой – и местом ее слияния с прибрежной тропой вдоль берега Раттерлин – бдительно следят.
А что еще хуже, сообразил Сэм, глядя сверху вниз на реку, он понятия не имеет, что станет делать, когда доберется до воды. А вдруг там не найдется ни лодки, ни плота?
– Торопись, – сказал Моггет из сумы за спиною. Сэм даже подпрыгнул от неожиданности – и вновь потянул Капустку за собою. – Надо успеть добраться до мельницы и укрыться там.
– Я не вижу никакой мельницы, – с сомнением протянул Сэм, снова затеняя глаза рукой. Разглядеть в деталях берег реки ему никак не удавалось: в глазах у него все плыло от недосыпания, а мозги отключились вовсе, точно у мертвого подручного.
– А между тем она там есть, – огрызнулся Моггет и выпрыгнул из сумы прямо на плечо к Сэму, заставив того пошатнуться. – Колесо не вращается: будем надеяться, мельница заброшена.
– И что в этом хорошего? – в изнеможении осведомился Сэм. – Не лучше ли, чтобы там были люди? Нас бы накормили и напоили…
– А ты бы хотел натравить мертвых на мельника и его семью? – перебил Моггет. – Потому что мертвые очень скоро нас отыщут – если, конечно, еще не отыскали.
Не ответив ни слова, Сэм легонько хлопнул Капустку по шее, побуждая идти быстрее. Может, повиснув на стремени, он не слишком обременит ее? Принц от души надеялся, что лошадка сможет преодолеть оставшееся расстояние, потому что сам он без посторонней помощи не дойдет.
Как всегда, Моггет оказался прав. Сэм уже почувствовал близость мертвых и, взглянув в небо, заметил две черные точки, что снижались по нисходящей спирали, вылетев из пелены ночи, надвигавшейся с востока. Видимо, направляющий их некромант недостатка в воронах не испытывал. А там, куда летят вороны-кровавики, скоро объявятся и другие мертвые, приведенные из Смерти на поиски добычи.
Моггет тоже заметил кровавиков – и зашептал Сэму в ухо:
– Теперь никаких сомнений не осталось. Все это – дело рук некроманта, который желает зла именно тебе, принц Сэмет. Его слуги отыщут тебя, куда бы ты ни бежал; он натравит на тебя всех тварей Смерти и погонит тебя навстречу неминуемой гибели.
Сэм сглотнул. Грозный приговор звучал в его ушах вместе с легким отзвуком Свободной магии, заключенной в котоподобном существе, восседающем у него на плече. Сэм шлепнул Капустку по крупу, подгоняя вперед. И облек в слова первое, что пришло в голову:
– Моггет. Заткнись.
Капустка пала в ста ярдах от мельницы, измученная сначала безостановочным галопом, а теперь – непосильным бременем: Сэм повисал на стремени мертвым грузом. Он едва успел выпустить стремя: лошадь чуть не подмяла его под себя. Моггет вовремя спрыгнул с хозяйского плеча и на всякий случай отскочил подальше.
– Увы ей, – бросил кот, не глядя на лошадь. Его зеленые глаза зорко всматривались в ночь. – Они подходят.
– Знаю! – рявкнул Сэм, спешно снимая переметные сумы и закидывая их себе на спину. Юноша нагнулся, погладил Капустку по голове. Лошадь не ответила. Глаза ее закатились, видны были только белки. Сэм потянул за поводья, пытаясь помочь ей подняться, но Капустка даже не шевельнулась, а принц слишком устал, чтобы принудить ее силой.
– Быстрее! – прошипел Моггет, кругами расхаживая вокруг него. – Ты знаешь, что делать.
Сэм кивнул и оглянулся на мертвых. Их было десятка два или даже больше: неуклюжие силуэты смутно выделялись в сгущающейся тьме. Их повелители, по-видимому, пригнали мертвецов с какого-то далекого кладбища и заставляли идти даже под лучами солнца. В результате передвигались они медленно – но неумолимо. Задержись Сэм еще на минуту, и мертвые настигнут его, как крысы – обессиленную собаку.
Принц извлек кинжал и ощупал Капусткину шею. Сонная артерия слабо, неровно пульсировала под пальцами. Паренек приставил к ней острие кинжала – но надавить не спешил.
– Не могу, – прошептал он. – Может, она еще поднимется.
– Мертвые выпьют ее кровь и сожрут ее плоть! – зарычал Моггет. – Разве она заслужила такое? Бей!
– Я не могу отнять чужую жизнь. Даже у лошади, даже из милосердия, – прошептал Сэм, неловко поднимаясь на ноги. – Я это понял после… после констеблей. Мы подождем их вместе.
Моггет зашипел и перескочил через шею лошади, одной лапой прочертив по ней линию белого огня. В первое мгновение ничего не происходило. А затем жутким фонтаном забила кровь, забрызгав Сэму сапоги и спрыснув ему лицо горячими каплями. Капустка один-единственный раз судорожно дернулась – и умерла.
Сэм почувствовал ее смерть и отвернулся, не в силах видеть темную лужицу, запятнавшую землю под нею.
Что-то ткнулось ему в голень: Моггет подгонял его. Сэм отвернулся и с трудом побрел к мельнице. Капустка умерла; мальчик знал, что Моггет сделал то, что необходимо, и другого выхода у них не было. И все равно ему казалось, что это неправильно.
– Быстрее! – поторапливал кот, приплясывая у его ног белым проблеском в темноте. Позади уже послышалось приближение мертвых: пощелкивание костей, поскрипывание иссохших коленей, выгнутых под углом, невозможным при жизни. Страх превозмог усталость и погнал Сэма вперед, но до мельницы было еще далеко, очень далеко…
Сэм споткнулся, едва не упал, но каким-то образом удержал равновесие. Боль в ноге пронзила все его существо, и в голове немного прояснилось. Да, лошадь погибла, но ему вовсе незачем присоединяться к ней в Смерти. Он мог соблазниться подобной мыслью только от усталости – и то на мгновение.
А впереди уже маячила мельница, выстроенная на могучей реке Раттерлин, – мельница с ее лотком, шлюзовыми воротами и колесом, врезанными в берег. Нужно только добежать до мельничного лотка – канала, подводящего воду к водяному колесу, – открыть шлюз, и мельница окажется защищена текучей водой из реки.