– «Книга мертвых» может т-тебя ун-ничтожить, – пробормотал он, заикаясь. – С ней шутки плохи.
– Я знаю, – кивнула Лираэль. – Я не могу этого объяснить, но чувствую, что должна ее прочесть.
Сэм задумался. Клэйры в родстве с королевским домом и с Абхорсенами, так что, наверное, у Лираэль есть право Крови. Этого довольно, чтобы девушка не погибла в первое же мгновение. Кроме того, она изучала «Книгу памяти и забвения», что бы это ни было; а значит, она отчасти некромантка, во всяком случае, в том, что касается путешествий в Смерти. А ее знак Хартии истинен и незамутнен.
– Она вон там, – грубо бросил Сэм, указав на переметную суму, немного помялся, затем отступил шагов на десять от костра, поближе к реке. Теперь между ним и Лираэль – и книгой! – лежали спящие Псина с Моггетом. Принц улегся на землю, нарочно отвернувшись от девушки. Ему эту треклятую книгу даже видеть не хочется! Летучая лягушка запрыгала к нему и быстро отогнала комаров от его импровизированного ложа.
Сэм слышал, как за его спиною девушка расстегивает ремешки сумы. Затем засиял мягкий свет Хартии, щелкнули серебряные застежки, зашуршали страницы. Никакого взрыва и никакой вспышки смертоносного огня не последовало.
Парень облегченно выдохнул, закрыл глаза и попытался заснуть. Через несколько дней он окажется в доме Абхорсена. В безопасности. И останется там, если захочет. А Лираэль может ехать дальше одна.
Вот только, подсказывала совесть на грани сна и бодрствования, Николас – твой друг, не чей-нибудь. Сражаться с некромантами – это твоя работа. И это твои родители ждут от тебя, чтобы ты бросил вызов Врагу.
Глава тридцать девятаяВеликий Мост
Наутро Сэм почувствовал себя гораздо лучше, во всяком случае, физически. Нога его уже шла на поправку благодаря целительной магии Лираэль. Но вот в душе он весь извелся, думая об обязанностях, бремя которых в полной мере ощутил снова.
Лираэль, напротив, очень устала физически, но в душе ликовала. Она всю ночь просидела за «Книгой мертвых» и до последней страницы дошла уже на рассвете. Жар восходящего солнца немедленно разогнал последние дуновения прохладных ночных часов.
Бо́льшая часть книги, по-видимому, не была ею воспринята. Лираэль знала, что прочла фолиант от начала и до конца – или, во всяком случае, каждую перелистнутую страницу. Но ощущения целостности текста у нее не осталось. «Книгу мертвых» понадобится перечитывать снова и снова, потому что с каждым разом она предложит что-то новое. По-видимому, книга осознала невежество девушки и предложила ей только самые первоосновы, те минимальные познания, которые Лираэль способна была воспринять. А еще книга вызвала в ней больше вопросов о Смерти и мертвых, нежели предоставила ответов. Впрочем, возможно, все ответы даны, просто Лираэль ничего не вспомнит вплоть до того момента, когда ей понадобятся эти сведения.
В сознании девушки запечатлелась лишь последняя страница с одной-единственной фразой:
Идущий выбирает путь или путь – идущего?
Лираэль размышляла над этим вопросом, погружая голову в реку в попытке проснуться; и продолжала над ним раздумывать, завязывая головной платок и оправляя жилетку. Ей очень не хотелось расставаться с колокольцами и с «Книгой мертвых», но девушка все-таки вернула их на место, в Сэмовы переметные сумы, пока юноша завершал утреннее омовение ниже по течению, за чахлыми островными кустиками.
Сэм с Лираэль погрузили вещи в ладью, в разговор не вступая и ни словом не упомянув книгу, колокольцы или Сэмову ночную исповедь. Лираэль подняла парус, и «Искательница» вновь полетела вниз по реке. Тишину нарушало только хлопанье парусины, по мере того как девушка медленно подтягивала гика-шкот, да вода шумела под килем. Все явно сходились на том, что для бесед час слишком ранний. Особенно Моггет. Он даже не потрудился проснуться; Сэм отнес его в ладью на руках.
Островок давно остался позади, когда Лираэль принялась раздавать свои пироги с корицей, разламывая их на более мелкие кусочки. Псина одним махом заглотила свою долю, а вот Сэм подозрительно покосился на угощение.
– Рискнуть ли мне зубами или, может, высосать его до смерти? – неуклюже пошутил принц. С приходом утра он явно взбодрился. Все лучше, чем унылая жалость к самому себе, в полной мере продемонстрированная накануне ночью.
– Можешь мне отдать, – предложила Псина, не отрывая взгляда от руки с куском пирога.
– Не отдам, – усмехнулся Сэм, надкусывая пирог и пытаясь прожевать. И, поманив собаку недоеденной половиной, с набитым ртом предложил: – Давай меняться: получишь вот это, если позволишь мне поближе рассмотреть твой ошейник.
Не успел юноша договорить, как Псина, подпрыгнув, выхватила и проглотила пирог – и уткнулась подбородком Сэму в бедро, демонстрируя шею.
– А зачем тебе собачий ошейник? – удивилась Лираэль.
– На нем знаки Хартии, которых я прежде не видел, – объяснил Сэм и, присев, принялся его ощупывать. С виду вроде бы кожа, испещренная знаками Хартии. Но едва пальцы Сэма коснулись гладкой поверхности, он понял: никакая это не кожа. А сплошь знаки Хартии, целое море знаков, уходящее в никуда. Ему казалось, он может погрузить в ошейник всю руку или даже нырнуть туда с головой. И в этом бездонном омуте магии знакомых ему знаков – раз-два и обчелся.
Сэм неохотно убрал руку и тут же, неожиданно для себя самого, почесал Псину за ушами. На ощупь – самая обыкновенная собака, точно так же, как Моггет вроде бы вылитый кот. Но при этом оба – магические существа, и весьма могущественные. Вот только ошейник Моггета представлял собою сковывающее заклинание великой силы, а собачий – нечто совсем другое, едва ли не часть самой Хартии. По ощущениям он скорее походил на камень Хартии.
– Превосходно, – вздохнула Псина, наслаждаясь почесыванием. – А теперь еще спинку, будь так добр.
Сэм послушался; Псина блаженно потягивалась под его пальцами. Лираэль наблюдала за происходящим. Девушку вдруг осенило: а ведь никогда прежде она не видела, чтобы Псина общалась с кем-то посторонним. Стоило появиться чужому, и собака тут же исчезала.
– Некоторые знаки на твоем ошейнике кажутся мне знакомыми, – лениво протянул Сэм, почесывая собаку и любуясь бликами утреннего солнца на воде. День опять выдастся жарким, а шляпу он потерял. Наверное, свалилась, когда он кубарем катился вниз по ступенькам причала у мельницы.
Псина не ответила – лишь заерзала, поворачиваясь поудобнее и направляя Сэмову руку ниже по спине.
– Вот только, сколько ни думаю, взять не могу в толк, где же они мне встречались, – продолжал Сэм. Рука его замерла; принц попытался собраться с мыслями. Он понятия не имел, каково назначение этих знаков Хартии, но он точно их уже где-то видел. Нет, не в книге заклинаний и не на камне Хартии, но на каком-то предмете… каком-то твердом предмете. – Явно не на ошейнике Моггета: там знаки совсем другие.
– Ты слишком много думаешь, – беззлобно проворчала Псина. – Лучше чеши давай. Можешь еще и под подбородком пройтись.
– Уж больно ты, Псина, привередливая – для прислужницы-то Клэйры! – пожурил Сэм. И, оглянувшись на Лираэль, полюбопытствовал: – Она всегда такая?
– Прости? – откликнулась девушка. Она снова с головой ушла в мысли о «Книге мертвых». Лишь усилием воли она заставила себя обратить внимание на Сэма. Эх, вот в Большой библиотеке с ней никто не заговаривал, разве что по делу.
Сэм повторил вопрос. Лираэль покосилась на Псину.
– Нет, обычно она еще хуже. Вечно требует если не кормить, то чесать. Совершенно неисправима.
– Вот поэтому я не просто Псина, но Шкодливая Псина, – сказала собака, очень собою довольная. И замахала хвостом. – Но ты, принц Сэмет, можешь, так и быть, перестать меня чесать.
– Почему?
– Потому что я чую людей, – отозвалась Псина, неохотно поднимаясь на ноги. – За следующей излучиной.
Сэм с Лираэль принялись оглядываться, но не увидели ни следов человеческого жилища, ни других судов на реке. Ладья вошла в широкую излучину, по берегам вздымались утесы из розоватого камня, не давая рассмотреть, что там впереди.
– А еще я слышу рев воды, – добавила Псина. Она уже устроилась на носу; чуткие уши слегка подрагивали.
– Там пороги, что ли? – занервничала Лираэль. Она доверяла «Искательнице», но головокружительный спуск вниз по водопаду девушку нимало не прельщал – ни на ней, ни на любой другой лодке, если на то пошло.
Сэм встал рядом и, одной рукой держась за гик, вгляделся в даль. Но источник шума по-прежнему скрывался за излучиной. Юноша окинул взглядом берега, отмечая, что утесы вознеслись на головокружительную высоту, а река постепенно сужается до каких-нибудь нескольких сотен ярдов в ширину.
– Все о’кей, – успокоил Сэм и, видя, что анцельстьеррского выражения девушка не поняла, пояснил: – Ну то есть все в порядке. Мы приближаемся к ущелью Великого Моста. Река станет заметно у́же, а течение сильнее, но ничего страшного: лодка пройти сможет. Кроме того, вода в реке стоит не так высоко, как обычно в это время года, так что, наверное, и течение не настолько стремительное.
– А, Великий Мост, – с облегчением отозвалась Лираэль. О Великом Мосте она читала и даже видела его изображение на гравюре, вручную раскрашенной акварелью. – Мы проплывем прямо под городом, да?
Сэм задумчиво кивнул. В городе Великого Моста он побывал лишь однажды, лет десять назад, вместе с родителями. Они прибыли туда по суше, а не по реке, но принц хорошо помнил, как Оселок указал ему на сторожевые суда, патрулирующие реку выше по течению и заводь за Великим Мостом, где поток снова расширялся. Они не только охраняли хотя бы этот отрезок Раттерлин от речных пиратов, но еще и собирали с торговцев пошлину. Эллимир наверняка уже отдала речной страже распоряжения «сопроводить» принца на берег и вернуть его в Белизаэр.
Где он, безусловно, окажется в безопасности, а ответственность за все последующее ляжет на плечи Эллимир. Но ему придется отвечать за драку с констеблями, а значит, любые его попытки спасти Ника отложатся на неопределенный срок. И – Сэм ни минуты в этом не сомневался! – тогда Лираэль уедет одна, без него.