Лирика — страница 36 из 41

Какой же меркой меня ты мерил?

Как мог ты верить?! А впрочем, нет,

Какое счастье, что ты поверил!

Я знала, я знала характер твой!

Все рушилось, гибло… хоть вой, хоть реви!

И нужен был шанс, последний, любой!

А ненависть может гореть порой

Даже сильней любви!

И вот говорю, а сама трясусь,

Играю какого-то подлеца.

И все боюсь, что сейчас сорвусь,

Что-нибудь выкрикну, разревусь,

Не выдержав до конца!

Прости же за горечь, любимый мой!

Всю жизнь за один, за один твой взгляд,

Да я, как дура, пойду за тобой

Хоть к черту! Хоть в пекло! Хоть в самый ад!

И были такими глаза ее,

Глаза, что любили и тосковали,

Таким они светом сейчас сияли,

Что он посмотрел в них и понял все!

И, полузамерзший, полуживой,

Он стал вдруг счастливейшим на планете.

Ненависть, как ни сильна порой,

Не самая сильная вещь на свете!

1966

Гостья

Проект был сложным. Он не удавался.

И архитектор, с напряженным лбом,

Считал, курил, вздыхал и чертыхался,

Склонясь над непокорным чертежом.

Но в дверь вдруг постучали. И соседка,

Студентка, что за стенкою жила,

Алея ярче, чем ее жакетка,

Сказала быстро: – «Здрасьте!» – и вошла.

Вздохнула, села в кресло, помолчала,

Потом сказала, щурясь от огня:

– Вы старше, вы поопытней меня…

Я за советом… Я к вам прямо с бала…

У нас был вечер песни и весны,

И два студента в этой пестрой вьюге,

Не ведая, конечно, друг о друге,

Сказали мне о том, что влюблены.

Но для чужой души рентгена нет,

Я очень вашим мненьем дорожу.

Кому мне верить? Дайте мне совет.

Сейчас я вам о каждом расскажу.

Но, видно, он не принял разговора:

Отбросил циркуль, опрокинул тушь

И, глянув ей в наивные озера,

Сказал сердито: – Ерунда и чушь!

Мы не на рынке и не в магазине!

Совет вам нужен? Вот вам мой совет:

Обоим завтра отвечайте «нет»,

Затем что нет здесь чувства и в помине!

А вот когда полюбите всерьез,

Поймете сами, если час пробьет,

Душа ответит на любой вопрос,

И он все сам заметит и поймет!

Окончив речь уверенно и веско,

Он был немало удивлен, когда

Она, вскочив, вдруг выпалила резко:

– Все сам заметит? Чушь и ерунда!

Слегка оторопев от этих слов,

Он повернулся было для отпора,

Но встретил не наивные озера,

А пару злых, отточенных клинков.

– «Он сам поймет»? Вы так сейчас сказали?

А если у него судачья кровь?

А если там, где у других любовь,

Здесь лишь проекты, балки и детали?

Он все поймет? А если он плевал,

Что в чьем-то сердце то огонь, то дрожь?

А если он не человек – чертеж?!

Сухой пунктир! Бездушный интеграл?!

На миг он замер, к полу пригвожден,

Затем, потупясь, вспыхнул почему-то.

Она же, всхлипнув, повернулась круто

И, хлопнув дверью, выбежала вон.

Весенний ветер в форточку ворвался,

Гудел, кружил, бумагами шуршал…

А у стола «бездушный интеграл»,

Закрыв глаза, счастливо улыбался.

Под дождем

Солнце и гром отчаянный!

Ливень творит такое,

Что, того и гляди, нечаянно

Всю улицу напрочь смоет!

Кто издали отгадает:

То ли идут машины,

То ли, фырча, ныряют

Сказочные дельфины?

В шуме воды под крыши

Спряталось все живое.

Лишь в скверике, где афиши,

Стоят неподвижно двое.

Сверху потоки льются,

Грозя затопить всю улицу.

А двое вовсю смеются

И, больше того, целуются!

Шофер придержал машину

И, сделав глаза большие,

Чуть приоткрыл кабину:

– Вы что, – говорит, – дурные?

Те, мокрые, но смешливые,

Только заулыбались:

– Нет, – говорят, – счастливые!

И снова поцеловались.

Все равно я приду

Если град зашумит с дождем,

Если грохнет шрапнелью гром,

Все равно я приду на свиданье,

Будь хоть сто непогод кругом!

Если зло затрещит мороз

И завоет метель, как пес,

Все равно я приду на свиданье,

Хоть меня застуди до слез!

Если станет сердиться мать

И отец не будет пускать,

Все равно я приду на свиданье,

Что бы ни было – можешь ждать!

Если сплетня хлестнет, ну что ж,

Не швырнет меня подлость в дрожь,

Все равно я приду на свиданье,

Не поверя в навет и ложь!

Если я попаду в беду,

Если буду почти в бреду,

Все равно я приду. Ты слышишь?

Добреду, доползу… дойду!

Ну, а если пропал мой след

И пришел без меня рассвет,

Я прошу: не сердись, не надо!

Знай, что просто меня уже нет…

Ах, как же мы славно на свете жили!

Ах, как же мы славно на свете жили!

До слез хохотали от чепухи,

Мечтали, читали взахлеб стихи,

А если проще сказать – любили!

Но не бывает на свете так,

Что жизнь всегда тебе улыбается,

Какой-нибудь штрих, ну совсем пустяк –

И радость словно бы уменьшается.

Ваш старенький, самый обычный дом

Казался мне мудрым, почти таинственным.

И как же хотел я быть в доме том

Единственным гостем, одним-единственным!

Но только я с жаром в ладони брал

Ласковость рук твоих невесомых,

Как в дом, будто дьявол их посылал,

С громом и шутками набегал

Добрый десяток твоих знакомых.

И я, у окошка куря весь вечер,

Должен был, собранный, как в бою,

Слушать развязные чьи-то речи

Иль видеть, как кто-то тебе на плечи

Кладет фамильярно ладонь свою.

Ах, как мне хотелось, наделав бед,

Хлопнуть по лапищам этим длинным!

Но ты говорила мне: – Будь объективным,

Ведь это ж приятель мой с детских лет!

В другую каверзную минуту

Ты улыбалась: – Угомонись!

Будь объективным и не сердись,

Это товарищ по институту!

Ты только не спорь, а люби и верь. –

И я не спорил и соглашался.

И до того уже «достарался»,

Что чуть ли не сам отпирал им дверь.

И так, может, длилось бы целый век,

Но сердце не вечно уму внимает,

И, если ты искренний человек,

Сердце все-таки побеждает.

И раз, дойдя уже до отчаянья,

Я дверь размашисто растворил

И вместе с бутылками всю компанию

С громом по лестнице проводил!

Прав или нет я – не мне судить.

Но в чувствах немыслимо быть пассивным.

Тут так получается: либо любить,

Либо быть объективным!

«Когда мне говорят о красоте…»

Когда мне говорят о красоте

Восторженно, а иногда влюбленно,

Я почему-то, слушая, невольно

Сейчас же вспоминаю о тебе.

Когда порой, мне имя называя,

О женственности чьей-то говорят,

Я снова почему-то вспоминаю

Твой мягкий жест, и голос твой, и взгляд,

Твои везде мне видятся черты,

Твои повсюду слышатся слова,

Где б ни был я – со мною только ты,

И, тем гордясь, ты чуточку права.

И все же, сердцем похвалы любя,

Старайся жить, заносчивой не став:

Ведь слыша где-то про сварливый нрав –

Я тоже вспоминаю про тебя…

Нежные слова

То ли мы сердцами остываем,

То ль забита прозой голова,

Только мы все реже вспоминаем

Светлые и нежные слова.

Словно в эру плазмы и нейтронов,

В гордый век космических высот

Нежные слова, как граммофоны,

Отжили и списаны в расход.

Только мы здесь, видимо, слукавили

Или что-то около того:

Вот слова же бранные оставили,

Сберегли ведь все до одного!

Впрочем, сколько человек ни бегает

Средь житейских бурь и суеты,

Только сердце все равно потребует

Рано или поздно красоты.

Не зазря ж оно ему дается!

Как ты ни толкай его во мглу,

А оно возьмет и повернется

Вновь, как компас, к ласке и теплу.

Говорят, любовь немногословна:

Пострадай, подумай, раскуси…

Это все, по-моему, условно,

Мы же люди, мы не караси!

И не очень это справедливо –

Верить в молчаливую любовь.

Разве молчуны всегда правдивы?

Лгут ведь часто и без лишних слов!

Чувств