Осыпает твои перелески.
Даль прозрачна, покойна, бела
Так, что душу тяжелую лечит,
И сияют церквей купола,
Словно кем-то зажженные свечи.
Вон сорочий базар у холма,
Ты не видел такого, признайся!
А за ним прикорнули дома,
Как в сугробах ушастые зайцы.
Неужели в моей полосе
Сотни лет не менялись привычки?
Но рычит самолет и шоссе,
И гремят через мост электрички.
И еще удивленней, до слез,
То ль царевна, то ль просто Галинка
Под сосульчатым звоном берез
Важно шествует узкой тропинкой…
Рыжий лис задремал на плече —
Он не смог улизнуть от капкана…
Только здесь и понятно — зачем
К нам ломилась орда Чингис-хана.
ОХОТА
Памяти Александра Полежаева
Император держался в седле, как на троне,
Веря думе своей и фамильной короне,
Заревому коню, что гарцует, пылая,
Стае сильных собак, пролетающих с лаем.
Сапогу и ножу, жертве скорой, прицелу,
Строевому, как штык у плеча, — офицеру,
Мягкой спальне жены и министрам заглавным,
Золотому кресту над Исакием славным…
Перелескам, лугам, урожайному году.
Он, хозяин Руси, любит жизнь и охоту.
А далеко в ночи, в дебрях злого Кавказа,
Смотрит в небо поэт — молодой, большеглазый.
Горе шрамом легло над приподнятой бровью,
Перепачканы губы чахоточной кровью.
Стон умолкнет и вновь за кустами воскреснет:
— Ты зачем, государь,
загубил мою песню?
Я веселый и вольный, орленком резвился,
Падал в черные тучи, над безднами вился.
А теперь я, как пес захудалый, подохну,
Потеряют — не вспомнят, найдут — так не охнут…
Приползут на обед престарелые крысы,
И над прахом моим зашумят кипарисы.
Нам давно бы пора поменяться с тобою
Стременами, ружьем и проклятой судьбою.
Разве вечно кружить властолюбцам над нами?
Море бьет в берега громовыми волнами,
И в России заря предвещает погоду.
Едет царь!
Едет царь!
Едет царь!
На охоту!
АЭРОПОРТ
Ни ветров, ни ливней и ни гроз,
Только травы тихо золотятся.
Где-то там, за протемью берез,
Самолеты белые садятся,
То Нью-Йорк!
То Лондон!
То Париж!
То горячий берег африканский!
Как ты просто ныне говоришь
О любой дороге и пространстве!
Но вдали от шума и людей
Эти птицы вдруг на самом деле
Так тебе напомнят лебедей,
Что,
устав,
передохнуть присели.
Голубые, звездные пути —
Сказка, перемешанная с былью.
Хочется поближе подойти
И погладить дерзкие их крылья.
ЗДРАВСТВУЙ, ДОМ!
Опять в квартире тихой
До третьих петухов
Склоняюсь я над книгой
Есенинских стихов.
Отец и мать уснули,
Не одолев забот.
Лишь возится на стуле
Седой и мудрый кот.
В глазах его глубоких
Уж нет того огня,
Он очень одинокий
И жалкий без меня.
Котлету стащит — взбучка:
— Не смей без спросу лезть, —
То бабушка, то внучка,
А он-то хочет есть…
Его к себе я кличу,
И он под шум дождя
Растроганно мурлычет,
Усами поводя.
Мне боль его понятна,
И по причине той,
Что и на мне есть пятна,
Что сам я не святой.
Поскольку не был робким,
И честью дорожил,
Мне задавали трепку
Ученые мужи.
Советовали с пылом
Залить огонь водой…
Но мне-то легче было,
Ведь я-то молодой.
Мы перед всеми квиты,
Как в озере ерши.
И оба мы побиты,
И страшно хороши.
За журавлиным голосом
НА ТРАССЕ
Когда-то по шляхам загорным,
Купаясь в каленой пыли,
К бухарским базарам просторным
Торговые реки текли.
Шумели кибитки крылато,
Натужно скрипели воза.
Купец над верблюдом горбатым,
Как беркут таращил глаза.
О сколько голодных столетий,
Надменных и пышных эпох
Здесь падал хазарец от плети,
Туркмен от бессилия глох.
А ныне за гребнем туманов,
На стыке весенних ветров,
Как буйные пляски шаманов,
Багровые взмахи костров…
Спецам, технарям, камнерубам
Для подвигов юность дана:
Венчает в смоленые трубы
Простор азиатский она.
Недаром крутыми ночами
На кованых трассах труда
Звенят у нее за плечами
Листвой заревой города.
МИРАЖНЫЕ ДИВА
Виктору Потелину
И пышет
Дорога,
Как печка-калянка.
Не здесь ли металась
В седле
Полонянка?
Меркитка,
Туркменка,
А может, славянка, —
Не здесь ли металась
В седле
Полонянка.
…Копыта
Горячий
Булыжник рубили,
Аулы дымами
И кровью
Клубили.
И коршуны
Черные
Гибель трубили.
Аулы дымами
И кровью
Клубили.
Но времени
Ветер
Развеял напасти:
Задохлись каганы
От собственной
Власти.
Их разум
Спалили
Звериные страсти,
Задохлись каганы
От собственной
Власти.
Разбилась,
Повита
Рязанскою синью,
Как туча о скалы —
Орда
О Россию!
И плечи
Сломила
В тоске и бессилье,
Как туча о скалы —
Орда
О Россию!
…Пустынный
Оазис
Мотором расколот,
На красном полотнище —
Серп наш
И молот.
И день
Поднимается,
Буен и золот.
На красном полотнище —
Серп наш
И молот.
Канал
Голубеет
За прогибом линий,
И мачты, как птицы,
Летят
По долине.
Ползет
Экскаватор
В мазуте и в глине,
И мачты, как птицы,
Летят
По долине.
И пышет
Дорога,
Что печка-калянка.
Не здесь ли металась
В седле
Полонянка?
Меркитка,
Туркменка,
А может, славянка, —
Не здесь ли металась
В седле
Полонянка!
…Гроза
Динамитная
Кремний разрушит:
Сражаясь за воду,
Мы бьемся
За души.
Да здравствует
Солнце,
Не идолов туши!..
Сражаясь за воду,
Мы бьемся
За души.
Хилея
От желчи
И низкого рабства,
Иссохла б планета
Без русского
Братства.
Претензии
Бога,
Слепое коварство…
Иссохла б планета
Без русского
Братства.
Мы первые
Взреяли
Звонкое знамя,
Коль правда за нами —
Победа
За нами!
Хочу я,
Чтоб недруги
Это узнали:
Коль правда за нами —
Победа
За нами!
Могильные склепы
Царей
Да иманов.
Империй
Останки
Торчат из туманов —
Валы
Крепостные,
Развалины храмов.
Империй
Останки
Торчат из туманов.
Сыпуче,
Барханисто
Льются просторы.
Миражные дива,
Белесые
Горы.
Полынные
Вспышки,
Звезда семафора.
Миражные дива,
Белесые
Горы.
И пышет
Дорога,
Как печка-калянка.
Не здесь ли металась
В седле
Полонянка?
Меркитка,
Туркменка,
А может, славянка, —
Не здесь ли металась
В седле
Полонянка.
О, ГОРЫ, ГОРЫ!
Ивану Акулову
Взошла заря
Над миром
Нерушимым,