— Что там говорил адмирал Басс про расчеты и безопасность? — пробормотал Вайлендер.
Он уже видел красные огни в конце полосы, но у него было ощущение, будто он пытается управлять громадной скалой. Гоулд то и дело нервно посматривал на него, стараясь не пропустить момент, когда локти майора слегка изменят положение, показывая, что он передвинул рычаги и самолет начал набирать высоту. Однако капитан сидел неподвижно, точно мешок портлендского цемента.
— О господи… тысяча футов… все, мимо.
Вайлендер мягко сдвинул назад штурвал, и почти три секунды, показавшиеся вечностью, ничего не происходило. Потом мучительно медленно «Стратокрузер» оторвался от земли и принялся подниматься в воздух — до конца асфальта осталось пятьдесят ярдов.
— Поднять шасси! — хриплым голосом приказал Вайлендер.
Через несколько мгновений шасси скользнули в свои ниши, и он почувствовал почти незаметное увеличение скорости воздушного потока.
— Шасси на месте, замки захлопнуты, — доложил Гоулд.
Закрылки заняли свое законное место на высоте в четыреста футов, пилоты дружно и с облегчением выдохнули, и Вайлендер плавно повернул самолет на северо-запад. Огни Денвера моргнули под левым крылом и вскоре исчезли за темными тучами. Майор позволил себе расслабиться только тогда, когда скорость достигла двухсот узлов, и альтиметр показал, что они находятся на высоте три тысячи пятьсот метров.
— В небеса и прочь отсюда, — вздохнув, сказал Хоффман. — Должен признаться, на одно короткое мгновение у меня мелькнуло сомнение, что нам удастся взлететь.
— Добро пожаловать в клуб, — ухмыльнулся Бернс.
Когда «Стратокрузер» промчался сквозь тучи и полетел на запад, набрав высоту шестнадцать тысяч футов над Скалистыми горами, Вайлендер махнул рукой Гоулду.
— Бери управление на себя, я проверю, как обстоят дела в хвостовой части.
Мужчина бросил на него удивленный взгляд — майор никогда не передавал управление самолетом на такой ранней стадии полета.
— Порядок, — доложил Гоулд, принимая штурвал.
Майор отстегнул ремень безопасности и систему фиксации плеч и шагнул в грузовой отсек, предварительно убедившись, что дверь в кабину закрылась.
Он насчитал тридцать шесть сверкающих стальных канистр, надежно прикрепленных к деревянным блокам на палубе. Затем принялся внимательно изучать поверхность каждой, в надежде отыскать написанные по трафарету стандартные армейские значки — указания на вес, дату изготовления, инициалы контролера и инструкции по транспортировке. Однако ничего такого не нашел.
Примерно через пятнадцать минут он уже решил сдаться и вернуться в кабину, но вдруг заметил маленькую алюминиевую пластину, завалившуюся между блоками. Задняя ее часть оказалась клейкой, и Вайлендер почувствовал себя невероятно умным, когда сумел обнаружить на стальной поверхности место, от которого она отвалилась. Мужчина поднес пластину к тусклой лампочке сверху, прищурился, стараясь рассмотреть, что написано на ее гладкой стороне, и увидел выгравированные на поверхности крошечные значки, подтвердившие его самые худшие опасения.
Он стоял и смотрел на маленькую алюминиевую пластину, но уже в следующее мгновение его вывел из задумчивости резкий толчок. Майор промчался по грузовому отсеку и распахнул дверь в кабину.
Она была заполнена дымом.
— Кислородные маски! — крикнул Вайлендер.
Он едва различал очертания Хоффмана и Бернса.
Гоулда полностью поглотила голубоватая дымка. Майор ощупью добрался до кресла пилота и, морщась от горьковатого запаха короткого замыкания в какой-то электрической цепи, принялся искать свою маску.
— Контрольная башня «Бакли», вас вызывает «Лис-03»! — кричал Гоулд в микрофон. — У нас в кабине дым. Запрашиваем инструкции на аварийную посадку. Конец связи.
— Беру управление на себя, — сказал Вайлендер.
— Отлично, — без тени колебаний ответил Гоулд.
— Бернс?
— Да, сэр.
— Проклятье, что случилось?
— В таком дыму трудно сказать наверняка, — глухо прозвучал голос Бернса из-под кислородной маски. — Похоже на короткое замыкание где-то около радиопередатчика.
— Контрольная башня «Бакли», вас вызывает «Лис-03»! — продолжал кричать Гоулд. — Пожалуйста, ответьте.
— Бесполезно, лейтенант, — задыхаясь, вмешался Бернс. — Они не слышат. Никто не слышит. Автоматическая защита радиооборудования не работает.
У Вайлендера так слезились глаза, что он почти ничего не видел.
— Я разворачиваюсь на обратный курс в сторону «Бакли», — спокойно сказал он.
Но прежде чем мужчина успел развернуться на сто восемьдесят градусов, «С-97» начал вибрировать с резким звуком рвущегося металла. Дым, словно по мановению волшебной палочки рассеялся, и маленькую кабину наполнил ледяной воздух, который набросился на людей, точно стая разъяренных ос. Самолет стал разваливаться на части.
— Третий двигатель потерял лопасть винта, — крикнул Бернс.
— Боже праведный, такого не должно было произойти-Отключить третий двигатель! — рявкнул Вайлендер. — Поставь во флюгерное положение то, что осталось от пропеллера.
Руки Гоулда замелькали над панелью управления, и вскоре вибрация прекратилась. С замиранием сердца майор прикоснулся к рычагам и почувствовал страх.
— Лопасть разорвала фюзеляж, — доложил Хоффман. — В стене грузового отсека пробоина размером в шесть футов, всюду болтаются кабели и трубы гидравлической системы.
— Теперь понятно, куда подевался дым, — мрачно заметил Гоулд. — Его вытянуло наружу, когда разгерметизировалась кабина.
— И это же объясняет, почему не работают элероны и педали поворота, — добавил Вайлендер. — Мы можем подняться вверх или опуститься ниже, но не в состоянии сделать вираж и развернуться.
— Возможно, нам удастся исполнить такой маневр, если будем открывать и закрывать створки капота первого и четвертого двигателей, — предложил Гоулд. — По крайней мере, вероятно, этого хватит, чтобы выйти на посадочный курс в «Бакли».
— Мы не доберемся до «Бакли», — сказал Вайлендер. — Без третьего двигателя самолет теряет высоту со скоростью почти сто футов в минуту. Придется сесть в Скалистых горах.
Его слова были встречены потрясенным молчанием. Он увидел страх в глазах команды. Страх был почти физически ощутим.
— Нет, — произнес Хоффман. — Это невозможно. Мы наверняка врежемся в какой-нибудь склон.
— Пилоты еще в состоянии контролировать полет, к тому же мы выбрались из туч, так что увидим, куда садимся.
— Два-два-семь юго-запад, — сообщил тот. — Нас отнесло почти на восемьдесят градусов от намеченного курса.
Майор молча кивнул, не зная, что сказать. Он сосредоточился на том, чтобы удерживать «Стратокрузер» в горизонтальном положении. Однако самолет продолжал быстро падать. Даже несмотря на то, что оставшиеся три двигателя работали на полную мощность, тяжело груженный «Стратокрузер» не мог держаться в воздухе. Поэтому они с Гоулдом молча сидели и наблюдали за тем, как самолет медленно скользит к земле над равнинами между пиками колорадских Скалистых гор высотой в четырнадцать тысяч футов.
Вскоре они уже видели деревья, тут и там выглядывавшие из снежного покрова гор. На высоте одиннадцать с половиной футов над их крыльями начали появляться неровные вершины. Гоулд включил посадочные огни и принялся вглядываться в ветровое стекло в поисках открытого участка земли. Хоффман и Бернс не шевелились, приготовившись к неизбежному падению.
Стрелка альтиметра упала ниже отметки десять тысяч футов. Уже одно то, что удалось опуститься до десяти тысяч футов и дорогу не преградила каменная стена, было чудом. И вдруг деревья впереди расступились и в свете посадочных огней команда увидела плоское заснеженное поле.
— Луг! — крикнул пилот. — Великолепный, роскошный альпийский луг в пяти градусах по правому борту.
— Я вижу, — сказал майор и слегка изменил курс «Стратокрузера».
У них не было времени для обычной проверки всех систем, речь шла о жизни и смерти — о приземлении с убранными шасси, как пишут в учебниках. Море деревьев скрылось за носом кабины, Гоулд выключил зажигание и электрические цепи, а Вайлендер старался удерживать «Лис-03» на уровне десяти футов над уровнем земли. Три оставшихся двигателя смолкли, и громадная черная тень окутала фюзеляж.
Удар оказался гораздо менее сильным, чем они ожидали, брюхо «Стратокрузера» коснулось снега, самолет слегка подпрыгнул, один раз, второй, третий и замер, точно гигантская лыжа. Сколько времени они скользили по белой поверхности, Вайлендер не смог бы сказать, потом громадный самолет остановился, окутанный глубокой, все еще пугающей тишиной.
Первым очнулся Бернс.
— Боже… мы справились! — пробормотал он.
Побледневший Гоулд смотрел в ветровое стекло, но видел только бесконечную белую пелену. Толстое снежное одеяло почти полностью скрывало стекло. Он медленно повернулся к Вайлендеру и открыл рот, собираясь что-то сказать, но слова так и не слетели с его губ.
Неожиданно раздался грохот, и «Стратокрузер» отчаянно содрогнулся, затем они услышали треск и звук рвущегося металла.
Белая пелена за иллюминаторами превратилась в ледяной мрак, а потом… ничего. Совсем.
Адмирал Басс находился в штабе ВМС в Вашингтоне. Он безучастно глядел на карту с проложенным курсом «Лиса-03». За последние четыре месяца адмирал постарел на несколько лет. У него были уставшие глаза, глубокие морщины на бледных впалых щеках и поникшие плечи. Зазвонил телефон, и он взял трубку.
— Адмирал? — услышал он знакомый голос.
— Да, мистер президент.
— Министр Уилсон сказал мне, что вы хотите отозвать отряды, которые ищут «Лис-03».
— Совершенно верно, — едва слышно ответил Басс. — Не вижу смысла в том, чтобы продлевать агонию. Надводные корабли ВМС, поисковые самолеты ВВС и армейские отряды прочесали каждый дюйм на земле и море в радиусе пятидесяти миль от проложенного нами курса «Лиса-03».
— Как вы думаете, что произошло?