— И что там? — спросил президент.
— Кто-то открыл люк, ведущий в грузовой отсек, — ответил Кемпер и повернулся к генералу Хиггинсу. — Предупредите ваших людей — возможно, команда попытается сбежать.
— Они и на десять футов не отойдут от берега, — сказал Хиггинс.
Они молча наблюдали, как из люка на палубу выбрался настоящий великан, подошел к борту и выбросил в воду нечто, напоминающее тело. После короткого всплеска оно сразу пошло ко дну. Вскоре вернулся со вторым телом, но на этот раз аккуратно спустил его на веревке — движения были почти нежными, так показалось наблюдавшим за происходящим людям в конференц-зале. Через несколько мгновений течение подхватило тело и понесло прочь от корабля. Затем великан захлопнул люк.
Кемпер подозвал адъютанта.
— Свяжитесь с береговой охраной, пусть вытащат из реки плывущего по течению человека.
— Что означает этот спектакль? — Вопрос президента эхом отразился в сознании всех присутствующих.
— Самое ужасное, что мы можем так никогда и не узнать ответ, — тихо ответил адмирал.
Казалось, прошла вечность, когда Хайрам Лусана нашел нужный люк и сумел выбраться на главную палубу. Он шагнул на нее, покачиваясь и дрожа от холода в тонком деловом костюме. Двумя руками он сжимал мешок с контейнерами. Яркий дневной свет ослепил, и Лусана остановился, чтобы понять, в какой части корабля оказался.
Генерал стоял под кормовым постом управления огнем, перед орудийной башней номер три. На корабле все еще продолжали стрелять из автоматического оружия, но сейчас Лусана думал только о том, чтобы избавиться от контейнеров с Быстрой Смертью. Река манила к себе, и Лусана побежал к переборкам, определявшим границы палубы. Оставалось преодолеть двадцать футов, когда из тени появился человек в черном резиновом костюме и направил на него пистолет.
Алан Фергус уже не чувствовал боли от ранения в ногу и ярости из-за погибших на его глазах товарищей. Теперь лейтенанта трясло от ненависти к тем, кто за это в ответе. И для него уже не имело значения, что человек, появившийся в его прицеле, одет в деловой костюм, а не в военную форму, и в руках у него нет оружия. Фергус видел лишь того, кто убил его друзей.
Лусана резко остановился и посмотрел на мужчину с оружием. Никогда прежде ему не доводилось видеть такой холодной злобы в глазах человека. Они стояли на расстоянии двенадцати футов и не сводили друг с друга глаз, пытаясь обменяться мыслями за эти уходящие мгновения. Они не произнесли ни единого слова, но между ними возникло странное взаимопонимание. Казалось, время остановилось, стихли все звуки и окружающий мир исчез.
Хайрам Лусана понял, что наступил кульминационный момент всей жизни, что он не зря преодолевал грязь и ужас своего детства, чтобы все закончилось здесь и сейчас. Он понял, что не сможет стать лидером народа, которой никогда не будет считать его своим. Теперь стал ясен дальнейший путь. Он сделает гораздо больше для угнетенной Африки, если станет мучеником, погибшим за ее свободу.
Лусана принял приглашение к смерти. Он наградил Фергуса молчаливой улыбкой прощения и прыгнул к борту.
Фергус нажал на спусковой крючок, и автомат начал стрелять. Три пули, попавшие в бок Лусаны, толкнули генерала вперед, и воздух с хрипом вырвался из его легких. Однако ему чудом удалось удержаться на ногах и сделать еще несколько спотыкающихся шагов вперед.
Фергус выстрелил снова.
Лусана упал на колени, все еще пытаясь приблизиться к борту. Фергус с отстраненным восхищением наблюдал за странно одетым чернокожим мужчиной, который продолжал двигаться вперед, хотя в его теле засело не менее дюжины пуль.
С остекленевшими глазами и упорством, на какое способен лишь человек, решивший идти до конца, генерал полз по палубе, прижимая мешок к животу и оставляя за собой алый след.
До борта оставалось три фута. Он продолжал двигаться, несмотря на то, что темнота начала смыкаться вокруг него, а из уголков рта текла кровь. Собрал последние силы и швырнул мешок за борт.
Мгновение тот балансировал на переборке, а потом рухнул в воду. Лусана упал на палубу лицом вниз и вступил во врага забвения.
В орудийной башне воняло потом, кровью, порохом и горелым маслом. Большая часть команды еще не пришла в себя после взрывов ракет, в их глазах застыл страх и недоумение; остальные лежали среди механизмов в неестественных позах, кровь текла из их ушей и ртов.
«Покойницкая, — подумал Фокс, — будь оно все проклято. Господи, я ничуть не лучше тех мясников, что уничтожили мою семью».
Капитан посмотрел на центральную трубу подъемника, ведущую вниз, и увидел, как Чарльз Шаба лупит молотком по снарядному лотку, застрявшему десятью футами ниже уровня башенной палубы. Переключатели блокировки дверей, сконструированные для того, чтобы помешать случайному возгоранию снарядов, остались в открытом положении, и Фоксу показалось, что он смотрит в бездонную пропасть. Затем черная бездна затуманилась, и Фокс вдруг сообразил, что происходит. Воздухом стало невозможно дышать. Те, кто пережили взрывы выпущенных истребителями ракет, теперь теряли сознание от недостатка кислорода.
— Откройте внешний люк! — взревел Фокс. — Сюда необходимо впустить свежий воздух.
— Он согнулся и застрял, капитан, — послышался хриплый голос откуда-то сбоку. — И его полностью заклинило.
— Вентиляторы! Почему они не работают?
— Повреждена проводка, — кашляя, ответил другой матрос. — Воздух к нам поступает только снизу.
В душном сизом тумане капитан с трудом различал фигуру говорившего матроса.
— Найди что-нибудь, чтобы открыть люк. Нам необходимо обеспечить приток свежего воздуха.
Он пробрался через распростертые тела, мимо огромного механизма пушки к люку, выходившему на главную палубу. Посмотрев на стальную стену толщиной в семь дюймов, Фокс понял, с чем ему предстоит иметь дело. Однако имелись и положительные моменты — часть штырей была сломана, а через щель величиной в дюйм он видел кусочек голубого неба.
Кто-то постучал Фокса по плечу. Это был Шаба.
— Я вас слышал, капитан. Наверное, вам пригодится. — Он протянул Фоксу стальной прут длиной в четыре фута и в два дюйма толщиной.
Тот не стал тратить время на слова благодарности, вставил прут в щель и потянул на себя. Лицо покраснело от усилий, могучие руки задрожали, но люк даже не шевельнулся.
Упрямство люка не удивило Фокса. Он хорошо знал старую шотландскую поговорку: ничто не дается с первой попытки. Он закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, насыщая легкие кислородом. Мускулы могучего тела напряглись, чтобы отдать все силы на решение задачи, которую он перед собой поставил. Шаба завороженно наблюдал за капитаном. Он никогда не видел такой полной сосредоточенности. Фокс снова вставил прут в щель, помедлил несколько секунд и потянул рычаг на себя. Механику показалось, что капитан обратился в камень: теперь он не замечал никаких видимых усилий. Лишь пот начал капать со лба Фокса, а сухожилия на шее натянулись, словно струны, все мышцы напряглись, а потом медленно, но неуклонно люк со скрежетом стал открываться.
Шаба не мог поверить, что такая сила может существовать; он не знал тайны, заставлявшей Фокса прикладывать неимоверные даже для него усилия. Люк приподнялся еще на дюйм, стало немного светлее. Потом на три дюйма… шесть… неожиданно послышался хруст, и люк упал на палубу со звонким металлическим стуком.
Почти мгновенно дым и смрад унесло прочь и орудийную башню наполнил холодный сырой воздух, поднимавшийся снизу. Великан сделал шаг в сторону и выбросил прут в люк. Одежда пропиталась потом, тело дрожало, но он перевел дыхание, и сердце стало успокаиваться.
— Очистить казенник и разрядить пушки, — приказал мужчина.
Шаба недоуменно посмотрел на капитана.
— Механический досылатель не работает, в гидравлической системе упало давление. Мы не сможем вытащить снаряды.
— Проклятый досылатель, — проворчал Фокс. — Тогда достаньте вручную.
Шаба ничего не ответил. У него просто не было времени. Из люка высунулось дуло и кто-то начал стрелять из автомата. Пули рикошетили от бронированных пластин, несколько просвистело рядом с Фоксом.
Шаба не был столь удачлив. Четыре пули почти одновременно вошли в его шею. Он рухнул на колени, его удивленные глаза обратились к Фоксу, губы зашевелились, но не смогли произнести ни слова, а потом изо рта хлынула кровь.
Фокс беспомощно смотрел на умирающего Шабу. Затем, охваченный яростью, он повернулся и схватил дуло автомата. Раскаленный металл обжег ладони, но он уже не чувствовал боли. Капитан рванул на себя оружие, однако находившийся снаружи «котик» проявил упрямство, не отпустил автомат и рухнул в люк, так и не убрав пальца со спускового крючка.
В человеке, который точно знает, что умрет, уже не остается страха. Однако у Фокса такой уверенности не было. Его лицо побелело от ужаса — он боялся, что погибнет до того, как снаряд, начиненный Быстрой Смертью, будет дезактивирован.
— Кретин! — прорычал Фокс, когда «котик» лягнул его в живот. — В пушках… в пушках… чума…
«Котик» отчаянно извернулся и ударил свободной рукой Фокса в челюсть. Тот так старался отвести дуло в сторону от своего тела, что пропустил этот удар. Сил становилось все меньше, и он упал на спину, пытаясь вырвать оружие у «котика». Но с ладоней и пальцев сорвало обожженную кожу, и пришлось выпустить дуло. Боец отскочил в сторону и опустил автомат, направив оружие в живот Фокса.
Даниель Обази, совсем молодой парень, сидевший за пультом управления огнем, с ужасом смотрел, как палец «котика» начинает давить на спусковой крючок. Он попытался закричать, чтобы отвлечь внимание убийцы в черном комбинезоне, но в горле у него так пересохло, что с губ слетел лишь едва слышный шепот. Охваченный отчаянием Обази сделал единственное, что ему оставалось, чтобы спасти жизнь своего капитана. Нажал на красную кнопку.