– Как раз таки в подходящий. Следите за своей речью. Даже я – не моряк, и тот понял, что те замечания и вопросы, которые вы высказали возле «Элефанта», может озвучить только человек, который в этом хорошо разбирается. Чего в принципе не может знать Вильгельм фон Майер, до этого никогда не имевший дела ни с паровыми машинами, ни с огнетрубными котлами, ни с дейдвудами, ни с упорными подшипниками, ни со всей прочей механической начинкой кораблей. Хорошо, что сейчас не было посторонних. Но не всегда такое возможно. Вы понимаете, что если только просочится информация о вас как о пришельце из другого мира, то на вас сразу же начнется охота? Причем желающих заполучить такой «трофей» будет очень много!
– Понимаю, герр Шмидт… Простите, я действительно увлекся…
– Именно поэтому я вас и прервал. Впредь следите за своими словами и говорите только то, что может знать человек нашего мира, незнакомый со всеми этими «чудесами». Я хотел откровенно побеседовать с вами сегодня вечером, но пришлось вмешаться, чтобы вы не наговорили лишнего.
– Обещаю, больше такого не повторится.
– Договорились, герр фон Майер. А сейчас давайте вернемся к остальным. Нам нужно еще кое-что обсудить…
Советник императора и коммодор направились к «Элефанту», а Иван последовал за ними. Он решил находиться поблизости, слушать и наблюдать, сколько можно. Вдруг еще что-то интересное проскользнет в разговоре? И не ошибся. Закончив осмотр «Элефанта», группа офицеров и чиновников переместилась к стоявшим на причале орудиям, где один из штатских (как оказалось – оружейник) подробно рассказал офицерам об устройстве орудия, его возможностях, а также продемонстрировал работу затвора и механизмов наводки. Заодно рассказал о применяемых снарядах, а также ответил на многие вопросы, которыми его буквально засыпали люди, не понаслышке знакомые с артиллерией. Причем уже имевшие опыт обращения с казнозарядными орудиями. О такой удаче Иван поначалу даже мечтать не смел.
Как оказалось, это была новая разработка, недавно выпущенная венской оружейной мануфактурой, и внешне напоминала 105-мм палубное орудие с крейсера «Карлсруэ». Имело такой же калибр, но несколько укороченный и более массивный ствол. Информация об оружии из другого мира сама собой всплывала в памяти, поэтому Иван обращал внимание на выявленные отличия. В общем и целом картина складывалась безрадостная для турецкого флота. Если австриякам удастся наладить строительство паровых кораблей и вооружить их такой артиллерией, то само существование флота Османской империи будет под вопросом. Несколько обнадеживало лишь то, что выпуск таких орудий был небольшим, и наладить массовое производство в обозримом будущем не представлялось возможным. Хотя в разговоре проскользнуло упоминание, что делаются также упрощенные казнозарядные пушки такого же калибра для полевой артиллерии. Но и там выпуск был хоть и побольше, но тоже явно недостаточный для полного и быстрого перевооружения всей армии. А это означало то, что не только турецкий флот, но и турецкая армия получит неприятный сюрприз. Как бы эта очередная австро-турецкая война, начавшаяся раньше, чем ей положено в истории другого мира, не закончилась еще раньше, причем катастрофическим разгромом Османской империи с потерей значительной части территории. А то и Босфора с Дарданеллами. Что сделает Австрию главной силой в центральной Европе и резко усилит позиции императора Леопольда Первого. Причем настолько, что ему удастся превратить рыхлое и аморфное образование из отдельных мелких графств и курфюрств под названием Священная Римская империя германской нации, где от настоящей империи имеется лишь одно название, в единое и прочное государство. В истории мира пришельцев это удалось сделать Пруссии, причем гораздо позже. Сейчас же такой главной соединяющей силой может стать Австрия. После быстрого и сокрушительного разгрома давнего врага – турок, все эти курфюрсты и епископы побоятся слово сказать Леопольду, поскольку в противном случае он быстро передавит их поодиночке. Сопротивляться многочисленной и вооруженной качественно более совершенным оружием австрийской армии большинство графств, марок и курфюрств просто не смогут. А тех, кто сможет, – вроде Пруссии и Бранденбурга, оставят напоследок, сделав предложение, от которого трудно отказаться. Мягко намекнув при этом Бранденбургу о его сложных отношениях со Швецией, которая тоже выступит в роли невольного союзника Австрии в деле объединения германских государств. А после Бранденбурга сожрут и Пруссию, оставшуюся в одиночестве. И что из этого получится? Правильно, ничего хорошего. Возникнет большой, сильный и голодный хищник в центре Европы, которому будет мало того, что удалось оторвать от Османской империи. Поэтому, как это ни парадоксально, но тринидадцы правы. Для предотвращения такого развития событий придется помогать туркам. Чтобы в идеале свести эту войну к ничьей, поскольку полный разгром Австрии пришельцам точно так же не нужен, как и полный разгром Блистательной Порты. Задача крайне сложная, если вообще выполнимая. Невозможно учесть абсолютно все случайности. Ну, или как вариант, хотя бы обеспечить пиррову победу Австрии, когда ни о какой дальнейшей экспансии и ни о каких новых войнах у императора Леопольда и мыслей не возникнет. Тем более не возникнет мысли о создании единой Австрийской империи от Средиземного до Балтийского моря. Тому, кто одержал победу с голой задницей и на последнем издыхании, трудно будет диктовать свою волю многочисленным правителям мелких германских государств, лишь формально подчиняющихся императору Священной Римской империи. Ведь император без сильной армии – это, по сути, опереточная фигура, а не настоящий правитель. И Леопольду придется с этим считаться. Ну, а обеспечить пиррову победу туркам… Как говорится, это даже не смешно. Времена Сулеймана Великолепного – пик могущества Блистательной Порты – уже в далеком прошлом. А то, что от нее осталось, лишь бледная тень былого. И уже никогда не достигнет прежнего величия…
Поняв, что узнал даже намного больше, чем поначалу рассчитывал, Иван решил покинуть верфь. Если бы перед ним стояла задача устроить здесь диверсию и нанести врагу максимально возможный ущерб, это одно. На верфи есть где развернуться! «Элефант» и все остальные корабли горели бы ярким пламенем в ночи, устроив переполох на весь город. Но у него сейчас задача совсем другая – узнать как можно больше и тихо исчезнуть, не оставив следов. Поэтому больше тут делать нечего. Дождавшись, когда местное начальство закончит осмотр и уйдет в здание, Иван занял позицию неподалеку от ворот и выскользнул с территории верфи, когда их открыли, чтобы выпустить разгрузившиеся повозки. Ну а покинуть территорию порта оказалось и вовсе несложно. Ворота в это время там практически не закрывались, поскольку вывоз груза шел нескончаемым потоком. Многие старались погреть руки на этой войне. Оказавшись на улице, Иван быстро проскользнул в находившуюся неподалеку подворотню, у только там, убедившись, что поблизости никого нет, убрал отвод глаз. Теперь можно было спокойно возвращаться в гостиницу. Вечером встретятся, поделятся информацией, а потом можно выбираться из Триеста. Все, что можно, они узнали, и лишняя пара дней ничего не решит.
Однако до того, как встретиться со всей группой, Иван решил сначала поговорить с Давутом. Он рассказал почти все, умолчав только о прошлом коммодора Майера. Незачем это знать еще кому-либо. Янычар был очень удивлен рассказом Ивана. Хоть он и ждал чего-то неординарного, но результат превзошел все ожидания. Требовалось срочно доставить ценную информацию командованию, но они зависели от «Шахин». Шебека подойдет к австрийскому берегу в условленном месте только через три дня. Хочешь не хочешь, а придется ждать. Однако Давут пришел на встречу не с пустыми руками. Ему тоже удалось сегодня узнать кое-что интересное. Совершенно неожиданно выяснилась причина такой повышенной активности береговой стражи. Оказывается, недавно был вырезан в полном составе конный разъезд, осуществлявший наблюдение за побережьем, а неподалеку от этого места была найдена шлюпка с венецианского корабля, стоявшего на якоре неподалеку от берега. Причем корабль оказался брошен командой. Коней стражи на месте побоища не оказалось. Очевидно, злоумышленники увели их с собой, что подтвердилось спустя пару дней. Коней обнаружили совсем в другом месте, неподалеку от Триеста. Но самих преступников, разумеется, уже и след простыл. Хоть они и потеряли в схватке одного, труп которого бросили на месте преступления, но это ничего не дало полиции. Лицо убитого было обезображено, поэтому опознать его не смогли.
У следующего конного разъезда, обнаружившего место побоища, были подозрения, что это сделали турецкие шпионы. Но у прибывшей из Триеста полиции было другое мнение. Шпионы не высаживаются на берег тайно большой группой, способной без труда справиться с хорошо вооруженным конным разъездом, из которого никто не смог уйти, и не бросают корабля, на котором прибыли. И они ни за что не стали бы оставлять такую улику – одного из своих погибших. Тем более не было никакого смысла уродовать ему лицо. Шпионы погрузили бы труп на лошадь и увезли куда-нибудь подальше, где и похоронили, чтобы не оставлять следов. Здесь же создавалось впечатление, что действовали дилетанты, причем экспромтом. Когда предварительных заготовок для действий в критической ситуации нет, вот и приходится выдумывать что-то на ходу. Полиция пришла к мнению, что это дело рук «своих» контрабандистов, связанных с венецианцами. Которые оказались в неподходящем месте в неподходящее время и наткнулись на конный разъезд береговой стражи. Именно с этой целью и изуродовали лицо убитому, поскольку его могли опознать и выйти на оставшуюся шайку. А тащить его с собой сочли излишним, вот и бросили на берегу. Кроме этого, смущал еще один момент, не укладывающийся в эту версию событий. Все стражники были убиты только холодным оружием. Такое впечатление, что их застали врасплох, и они не смогли оказать сопротивления. В то же время на теле неизвестного вообще не было ран от холодного или огнестрельного оружия. Его убили ударом в голову, а потом тщательно прошлись по лицу прикладом ружья одного из стражников, которое бросили тут же. Причем ружье было