– Там обычно собирается много людей, – неопределенно продолжала я, пытаясь не спугнуть. – А ты? Ходил с кем-то?
В этот раз, когда Арин мне улыбнулся, его улыбка вышла грустной. Это едва ли можно было уловить, но я наблюдала внимательно.
– Я люблю побыть один, – признался он сначала, а потом взглянул на меня. – Но это было раньше. Сейчас я хочу тебе все показать. Ты ведь не против, да?
Я смущенно улыбнулась.
– Я жду с нетерпением, – заверила, после чего Арин расслабился. Но я не могла оставить этот вопрос, мучивший меня уже довольно давно. Не сейчас. – Арин… – тихо позвала я, а он будто сразу же все понял, посерьезнел, погрустнел, – той ночью… когда ты… спасал господина Этари… ты действовал самоотверженно. Но ведь это было не совсем спасение, правда?
На последнем слове мой голос надломился, скрипнул, а Арин… Он стал серьезным, на его прекрасное лицо легла мрачная тень всех тех бед, через которые ему пришлось пройти. Он не пытался что-то скрыть, напротив, на миг я даже увидела капельку облегчения, как будто он хотел этим с кем-то поделиться, хотел, чтобы это заметили.
И когда он заглянул мне в глаза, ком застрял в горле.
– Трудно быть первым, когда ты не господин. Лучший, но бесполезный. Потому что никто. Без титулов, покровителей. Просто глупый мальчишка.
Он ухмыльнулся грустно, с досадой и сожалением, прикрывая свои чувства напускным безразличием, будто бы осознанием, которое пришло гораздо позже и прояснило все. Но облегчения это не приносило.
– Я пытался быть для них всем, что необходимо, – рассказывал дальше, а я боялась дышать, не хотела спугнуть. – Спасал их, когда угрожала опасность, защищал их, когда они не могли за себя постоять, был на их стороне, когда на них клеветали.
Арин грустно ухмыльнулся, принявшись мять пальцы.
– Но когда я стал не нужен, они меня прогнали, – беспощадно заметил он, а мое сердце обливалось кровью. – Так что, – он грустно ухмыльнулся, – я был бездомным, бродягой, который хотел сделать напоследок что-то хорошее.
Ком застрял в горле. Я стиснула зубы и часто заморгала, чтобы не разреветься. Сделала медленный вдох, не зная, что можно сказать. Или…
– Арин, – он и так меня слышал, но мне нравился звук его имени, когда я произносила его вслух, – но теперь твой дом здесь.
Арин опустил взгляд ниже, словно пряча свои истинные эмоции все глубже, и грустно ухмыльнулся.
– Когда-нибудь я стану неугоден и Этари. И тогда он тоже меня прогонит.
– Но это он, – незамедлительно заявила я.
Арин поднял на меня глаза и замер. Мы вроде бы уже давным-давно договорились об этом, но его до сих пор удивляли подобные слова и заявления с моей стороны. Он уставился на меня, как если бы я открыла какую-то тайну. Я лишь смущенно улыбнулась и отвернулась, глядя на миндальное дерево.
– А я люблю жареный миндаль, – призналась я. – И пусть он очень дорогой, мой отец каждый год покупал мне мешочек. Радовал. Что думаешь? В этом году ты готов попробовать что-нибудь новое?
Арин недолго молчал, а потом ухмыльнулся.
– Я уже это делаю, – заметил он, и я снова смутилась. – Каждый новый день с тех пор, как встретил тебя. – А потом вдруг резко выпрямился и посмотрел на меня. – Но ты не думай, тебя я спасал по другой причине! Я хотел тебя защитить! Я!..
– Знаю, – кивнула уверенно, глядя в глаза. – Ты тоже мое новое. Такого не было никогда в жизни.
Арин тоже смутился, пытался что-то сказать, но не знал как. Приняв решение промолчать, неуверенно подвинулся обратно на свое место, возвращая наше общее тепло.
– Значит, решено? Мы проведем эту осень вместе? – спросил он расслабленно, но в голосе я услышала желание получить твердый ответ.
– Да. Это будет наша осень.
Арин улыбнулся, и мгновение снова замерло. Укутанное серыми тучами, холодными ветрами, теплившимися в наших душах искрами огня, пламени, которое никогда не погаснет.
Глава 15
Рэн на время затаился, и это беспокоило. Нашел себе другие заботы? Может быть. Но вот кто не забыл обо мне, так это господин Этари. Вечером, когда я относила посуду на кухню, он возник, словно призрак, я даже ахнула от испуга. Он улыбнулся мне и сказал:
– Почему ты так нервничаешь?
Прозвучало очень неоднозначно, особенно в свете нашего последнего разговора. А я тут еще и одна, Арин пока недостаточно окреп, чтобы ходить со мной. Может, это и к лучшему.
– Простите, господин, я все еще не пришла в себя после того случая, – призналась я.
Этари ухмыльнулся и вскинул брови.
– После того как я обвинил тебя в том, что ты проникла в дом незаконно? – игриво уточнил он.
– Нет, после того случая, когда на дом напали убийцы. – И что-то так не понравилась его интонация, что я набралась наглости, подняла глаза и смело заявила: – Ну, знаете, один из тех, с кем вы беседовали незадолго до нападения у восточной стены.
К моему удивлению, Этари не перестал улыбаться, хоть теперь от этой улыбки веяло лютым холодом. У меня аж кости продрогли.
– Почему ты не занимаешься? – решил, что, обменявшись любезностями, мы закрыли много тем.
Сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Подумала, после ваших обвинений в том, что я шпионка, мне больше не разрешено приходить в лазарет и уж тем более учиться мастерству.
– А я думал, это потому, что ты назвала своего учителя самовлюбленным дедом, – игриво поддел меня Этари. Я виновато поджала губы и как могла разглядывала все что угодно, только бы не смотреть на господина. Его это забавляло. Начинало прослеживаться семейное сходство с Рэном. – За что ты его так?
– Я спасала Арина.
– Оскорбляя учителя? – все еще потешался.
Снова необоснованная наглость взяла верх – я посмотрела на Этари.
– Вы должны быть рады: в конце концов, это именно вас он недолюбливает, – заметила я откровенно.
Улыбка сползла с его лица.
– Что?
– Я пришла к нему в тот вечер и просила помощи. Так вот, учитель сказал, что проявил благосклонность исключительно потому, что уважает ваших родителей. Но не вас. И принялся читать лекции вместо того, чтобы помогать. Вот я и не сдержалась.
Этари недолго смотрел на меня, как на врага, будто считал, что я могла все это выдумать. Если честно – могла. Но ему об этом знать необязательно.
– Так и сказал? – Безразличие в его голосе было напускным.
– Не слово в слово, но суть передала. Все еще хотите, чтобы я ходила на занятия?
– Да, – не сомневался. – Ходи и требуй большего. Я потребую.
– И после всего вы доверите мне свою жизнь? – теперь хитрила я.
Этари уже погрузился в предположительный гневный разговор с учителем, поэтому не сразу отреагировал на мои слова. Спустя несколько секунд его взгляд сосредоточился на мне, в глазах сверкнули искры. Надо было отступать.
– Завтра. С утра. Будь в библиотеке и занимайся. Тебе все ясно?
– Да, господин, – безропотно поклонилась ему.
Этари сделал несколько глубоких вдохов, а потом ушел. Что же…
– Изучать травы? – Когда сообщила Арину, чем собираюсь заняться завтра утром, он захлопал глазами. – Это… интересно?
Вздохнула.
– Не сказала бы. Но… раз уж господин Этари мне доверяет настолько, чтобы я этим занималась, это ведь хороший знак, правда?
Арин смотрел на меня так, будто осуждал. «Зачем говоришь мне это, когда я понимаю тебя гораздо лучше тебя самой?» – говорили его глаза. Но я промолчала. Он и так сделал для меня слишком многое, но ведь он был со мной откровенен. Смогу ли я быть откровенной с ним?
На следующее утро я быстро сбежала на кухню, спешно приготовила завтрак, а, когда вернулась в комнату, Арин уже не спал. Он не задавал вопросов, ничего не уточнял, просто поел, позволил мне сменить ему повязки – раны заживали гораздо быстрее, чем в первые дни, – и после этого заявил:
– Что же, посмотрим, что это за лазарет такой.
Я могла бы сказать, что ему нужно отдыхать, нам идти через всю территорию, это займет полдня, а его сил недостаточно. Но шоколадные глаза мне доверяли – и я не могла обманывать это бесценное доверие.
– Я уже присмотрела: на нашем пути будет несколько скамеек: места, где ты сможешь отдохнуть, – поделилась я с улыбкой, и Арин ответил мне тем же, заметно расслабившись.
Как я и предполагала, шли мы медленно. Удивительно, но на пути нам почти никто не попался: по длинной галерее, по которой мы держали путь, никто не ходил. Только страж, что приглядывал за нами по указке Этари, проводил ленивым взглядом. Не менее лениво он поплелся за нами, но мы шли очень медленно, поэтому он прилег поспать, пока мы двигались вперед.
На удивление добрались мы не через сутки, но все равно Арин устал. Настоял на том, чтобы добраться до того самого столика, за которым я занималась, а не остаться на мягком диванчике у выхода. Как только помогла Арину устроиться, дверь в библиотеку распахнулась, и появился учитель. Я тут же вспыхнула от смущения, а затем низко поклонилась.
– Доброе утро, учитель! – выпалила я громко и отчетливо.
Он постоял в дверях, окидывая меня и Арина оценивающим взглядом. Пока я гнула спину, доказывая свое почтение, Арин улыбнулся и помахал рукой, как своему закадычному другу. Учитель от этого в восторг не пришел – скривился.
– Опаздываешь, – внезапно заявил мне он, а когда я вскинула голову с удивлением на лице, собираясь хоть что-нибудь ответить, шумно задвинул дверь и ушел.
Хорошо ли это? Не знаю. Стоит ли к нему лезть? Тоже не знаю. Надо будет попробовать, но явно не сегодня. Если Этари приходил к нему и разговаривал, наверное, учитель был не очень доволен. Ладно, подождем.
Вернувшись за стол, я развернула свитки, чем очень заинтересовался Арин. Он начал расспрашивать меня обо всем, словно ребенок, который постигал мир. Но его раны и длительная прогулка сыграли свою роль. Когда я все-таки взялась читать тексты, он улегся поверх книг и задремал. В окно заглянуло солнышко, убаюкивающе укрыло мягким теплым светом Арина. Он спал так заразительно сладко, что я сама чуть не поддалась искушению.