– Я этим займусь!
Потом резво метнулся в соседнюю комнатку и принялся собирать свои снадобья. Девушки, воспользовавшись ситуацией, побежали на выход. Перепуганные до смерти. Рэн проводил их недовольным взглядом и увидел меня. Полыхнуло так, что я даже почувствовала жар его ненависти.
– Ты! – наорал на меня он. – Ты выбрала его!
Это надо пережить. Это можно пережить. Наверное.
Глубокий, тяжелый вдох. Подошла ближе, и глаза Рэна впились в меня острым упреком. Но я все равно спокойно взяла чистую ткань и смочила в лекарственной воде, чтобы начать промывать рану на лбу.
– Я никого не выбирала, господин, ему нужно было мясо, – объяснила я с такой уверенностью, будто теперь Рэн должен был с пониманием отнестись к объяснению и перестать быть собой.
К моему удивлению, нет, он не расплакался, уткнувшись в мое плечо, пожаловавшись на свою судьбу, – он замолчал и позволил мне промыть рану. Заодно начала умывать и лицо: он весь был в пыли.
И тут вышел лекарь.
– Кхм, – подвинул он меня, – позвольте, я уж разберусь.
С надменным видом он уже собирался приступить, но Рэн взглянул на него и завопил:
– Убирайся!
Лекарь вздрогнул, но хозяин сказал: «Уходи», что тут сделать? Он и пошел. Рэн замолчал, а я вернулась к лечению. Кровь быстро остановилась, так что я спокойно домыла его лицо. Удивительно, что он все еще сидел и молчал. Не сказала бы, что спокойно, скорее, дулся обиженно. Но по сравнению с его обычными настроениями это уже прогресс. Правда, неясно, в какую сторону.
И почему это он? Почему именно его я вспомнила? Ладно, воспоминаниями то ощущение и фразу сложно было назвать, но ни к кому другому у меня подобных эмоций не возникало. Насколько бы было проще, если бы тем, с кем я провела этот год, был Арин. Но…
– Из-за чего вы подрались? – пользуясь небывалой щедростью молчания, тихо поинтересовалась я.
Рэн сидел и выглядел задумчивым; что он там себе думал, я не знала, но подружиться ведь как-то надо.
– А из-за чего обычно дерутся? – рявкнул Рэн с издевкой.
Ну вот, довожу до точки кипения того, кто по какой-то неизвестной причине доверил мне свое лечение. Зачем только? И почему мне вообще приятно, что он… вроде как не наорал на меня и не прогнал? А, наоборот, принял мою помощь?.. Это все те глупые эмоции. Если бы не они, вообще бы не стала о таком думать.
– Господин Этари сказал, что это из-за яблок, – заметила я.
Рэн злорадно улыбнулся и посмотрел на меня.
– Не я их собирал, – возразил он.
Беру свои глупые мысли и чувства обратно. Ничего мне не приятно! Хочется двинуть ему и уйти. Но я не стану. Потому что выше этого. Взяла лекарства и осторожно нанесла на его рану. Господин даже не дрогнул, подождал. Еще немного. А потом фыркнул.
– Что? Даже не сделаешь мне больно? – догадался о моих истинных чувствах и мыслях он.
Правильно, каждый ведь думал в меру своей испорченности. Рэн бы так и поступил.
– Вам и так больно, – спокойно заявила я, а он снова поднял глаза и уставился на меня.
Для разнообразия без насмешки, без надменности, без колкости. Просто смотрел.
Закончила с его раной на лице, осмотрела наряд. Перекошенный весь был, но других повреждений не было заметно. Тогда я вздохнула и взялась за его волосы. Гребень откуда-то нашелся на соседнем столике, вот и взялась причесывать Рэна. Такое чувство, что Этари в порыве гнева хотел вырвать ему клок волос.
Рэн взглянул на меня неопределенно, мол: «Это еще что за лечение?» Но я тут недавно кусок мяса наследнику на глаз приложила, чего уж теперь удивляться? Хотя Рэн этого не знал.
– Ты меня жалеешь? – снова с хитростью, надменностью, двойным дном в каждой пропитанной двуличностью эмоции заговорил Рэн.
Я лишь вздохнула, расчесывая осторожно последний клок. Даже чуть дернула – не специально, – к моему удивлению, Рэн поморщился, но не придал этому значения.
– Нет, – твердо и решительно ответила я. – Жалеют тех, кто слаб. Кто дорог. Кто заслуживает этого. Вы – ничто из этого списка.
– Тогда что ты из этого списка? – вернул мне мои же слова Рэн с самодовольной ухмылкой.
Больше поговорить мы не успели, потому что случилось страшное:
– Господин возвращается! Господин возвращается!
Первый миг – мы замерли. Потом случилось странное, мы с Рэном переглянулись, и нас объединило нечто общее – страх. Ведь если поразмышлять: подумаешь, господин? Но тут была такая драка, а он всегда реагировал на них неоднозначно. Все были в курсе, все причастны. А господин Дэран производил неизгладимое впечатление.
Я выскочила на улицу первой – служанки, что все еще толпились снаружи, вздрогнули, увидев за моим плечом Рэна. Это продлилось секунду, а потом дом Онэро встал на уши, и понеслось!
Слуги бегали, приводя в порядок поместье. Стражи бегали туда-сюда, исправляя любые несовершенства. Кто-то успевал подметать двор и галереи, остальные собирали не пойми откуда взявшиеся предметы. Возникло такое чувство, будто господин Дэран отсутствовал месяц, а не один вечер.
Ринулась вперед в галерею, притормозила у двора, где дрались братья: сейчас там спешно разравнивали гравий, натирали полы до блеска на верандах, даже стены и двери главного здания намывали. Фонарщики судорожно подливали масло, стражи с верхних этажей не менее нервно сновали туда-сюда, будто забыли, как тоять на посту.
Побежала дальше – притормозила, когда навстречу выскочил Этари с куском мяса на лице, за ним – Арин. Оба просмотрели галерею: только слуги и стражи носились.
– Откуда он пойдет?!
Сзади в меня кто-то врезался, а я только по возмущенному: «Встала тут» поняла, что это Рэн. Этари же нервно оглядывал здоровым глазом все вокруг.
И один из стражей наверху завопил:
– Восточная стена! Восточная стена!
О нет!
Слуги, как тараканы, разбежались в разные стороны и принялись прятаться по своим комнаткам. Я перехватила взгляд Арина и бросилась бежать вместе с ним к его домику. Рэн и Этари явно намеревались попасть к себе, но когда мы услышали, как они оба ахнули – хоть в чем-то договорились, – то обернулись и увидели, как они неслись вслед за нами. Этари размахивал куском мяса, мол: «Бегите!»
Арин сжал мою руку, и мы обогнали ветер, добрались до веранды и с горем пополам – когда спокойно идешь, дверь будто порхает, а когда пытаешься не столкнуться с господином, она, как назло, застревает, и ты ее полчаса ломаешь! – ввалились в комнату, закрыли дверь.
Арин по привычке нырнул на кровать, укрывшись одеялом. Спрятался. Рэн и Этари – и чего их сюда-то принесло? – носились по комнате, топоча, словно слоны, не зная, куда себя деть, потом как-то синхронно рухнули в углу и замолчали. Сама села возле кровати и попыталась отдышаться.
Прекрасно. Мало нам было сегодня приключений, теперь еще и это. Хотя, должна заметить, я так не боялась, даже когда свет на улице начал гаснуть. Подумаешь, хисины? Господин Дэран домой вернулся! Кошмар!
Время шло, тишина в доме стала осязаемой, похоже, как бы все ни бегали, вроде бы все сложилось вполне удачно. Пользуясь случаем, все отдышались, но сердце все равно выпрыгивало из груди. Взглянула на Арина – он все еще сидел под одеялом, укрывшись им по самые глаза. Да, действительно, теперь он в безопасности.
Все стихло; обманчивое спокойствие, казалось, воцарилось, как негласный мир. Хотелось уже какой-то определенности, но как мы узнаем, что все в порядке? Нужно было посмотреть, но что, если выглянешь?..
Поскольку мы сидели в полнейшей тишине, боясь даже дышать, услышали топот на веранде. Правда, он не был похож на размеренные шаги господина, скорее казалось, что кто-то пытался судорожно спрятаться. Спустя несколько минут бессмысленных метаний кто-то пискнул:
– Господин!
– Что ты здесь делаешь? – спокойно-угрожающе, как он всегда это делал, спросил хозяин дома.
Глянула на братьев: оба вытянулись, словно по струнке, вжимаясь в стенку и кровать. Места-то мало было. Арин все еще укрывался одеялом.
– Ой, простите! – пищал, как мышка, кто-то из слуг снаружи. – У меня… у меня… недержание! Простите!
И потом послышался дикий топот удаляющихся шагов. Выжил, молодец. Судя по обреченности на лицах братьев, они ему завидовали. Да и я тоже…
Додумать мысль не успела: тень силуэтом скользнула на веранду. Каким-то чудом все тут сдержали вопль, но – о, ужас! – Господин подходил к нашей двери все ближе! Что делать? Что делать?! Этот вопрос мы читали на лицах друг друга, в растерянности переглядываясь.
Господин Дэран подошел к двери и замер. Сердце колотилось! Нужно что-то придумать! Что-то придумать!..
– Арин, – зашептала я. В тишине ночи и этот шепот можно было услышать. Арин распахнул и так круглые глаза и уставился на меня: «Кто? Я?» Пыталась спастись, что же еще я должна была сказать? Поздороваться с братьями? – Не расстраивайся из-за того, что… плохо стреляешь. Конечно, на охоте нужно показать все свои навыки. Но ты все еще не до конца восстановился.
Этари и Рэн во все глаза таращились на силуэт старшего брата, не моргая. Арин немного подумал, сглотнул волнение, опустил одеяло к шее.
– Даже не знаю, – изобразил страдальческое переживание Арин. – Как я буду оправдываться?
– Тебе не надо оправдываться, – продолжала я нести чушь. – Уверена, господин Этари поймет тебя и не осудит. Он же сказал, что ему важно лишь твое присутствие.
Господин Дэран все еще стоял снаружи. Да что такое? Ну, уйдите, пожалуйста! Но нет. Он прочно обосновался и слушал наши псевдоизлияния. Братья чуть приободрились, будто до них наконец дошел смысл моего плана, и поскольку господин Дэран до сих пор не распахнул дверь, можно ведь было жить, правда?
– Но ты же видела, как я стрелял, – все еще посматривал на дверь Арин. – С такими навыками мне на охоте делать нечего. Из трех мишеней попал только в одну.
Рэн выдал гадкий смешок. Мы на него так уставились, что даже он понял: сглупил, после вжал голову в плечи, притворился мертвым.