Сделала медленный вдох, поставила поднос в углу, чтобы если в меня и полетит очередная порция посуды, то хотя бы позже. Затем подошла к Рэну, осторожно села за его спиной, попыталась что-то сделать с волосами. Он резко обернулся и отмахнулся от меня. Хорошо, что я уклонилась: он заехал мне только по лбу.
– Уйди! – охрипшим голосом наорал на меня он.
– Господин, вам нужно…
– Я сказал: уйди! – Разозленные глаза вперились в меня угрожающе.
Он был настолько полон печали и отчаяния, а я так сильно хотела своего наказания, что мы как будто нашли друг друга. Несмотря на угрозу, он не выдержал моего отстраненного спокойствия, пошатнулся и отвернулся от меня. В тот момент я не очень думала, наверное, поэтому сделала то, что сделала: придвинулась к нему и обняла.
Словно раненый зверь, Рэн начал брыкаться и сопротивляться. Вцепился в мои руки, начал царапаться, вырываться, ударять. Я держалась до последнего, сжимала его, принимая каждый удар. Эмоционально мне было больнее, чем от всех тех ран, какие наносил сейчас Рэн.
Несмотря ни на что, мне было легче. Потому что Арин был жив. В то время как господин Дэран…
Прижалась к Рэну сильнее – он все еще продолжал бить меня по рукам, вырываться. Но напор слабел. Он устал.
– Ненавижу, – бурчал он, будто изо всех сил сдерживал эмоции, – ненавижу. Ненавижу!
Снова удары сильнее – я закусила губу, чтобы не выдать боли. Если он хотел бить, пусть бьет.
– Ненавижу! – Схватил меня за запястье, сжал так сильно, что пришлось зажмуриться, чтобы не закричать.
А потом… он всхлипнул, и я заметила на его щеках дорожки слез. Устал. Опустошен. Рэн измученно опустил руки и голову. Но это неудивительно.
Ждала. Долго. Он плакал, успокаивался, снова начинал ругаться, потом замолкал. А я все это время держала его. Руки пульсировали болью, но с этим уже ничего не поделать. Рэн был тем, кем был. И его горе опасно для всех.
Не понял как, но он наконец-то перестал быть настолько опасен. Отстранилась и принялась за все то же; начала приводить его в порядок. Расчесала волосы, привела их в нормальный вид, взялась за его рёкамэ: оно было разорвано. Поэтому развязала пояс, сняла одежду, нашла в хаосе более или менее нормальные вещи и одела Рэна. Он не реагировал, не двигался, не выражал эмоций. Только когда я одела на него форму клана, поднял руки, просунул в рукава.
Теперь он выглядел почти нормально. Не считая ран и боли, которые отнимали у него годы жизни.
Поднялась, сходила за подносом с едой, подсела обратно, принялась кормить. Рэн упорно смотрел в сторону, но ел все, что я давала. Руки дрожали из-за синяков, которые нанес мне он, но я все еще молчала, продолжала кормить до тех пор, пока не съел все. Убрала поднос, взглянула на господина: выглядел так, будто боролся со сном. Поэтому расстелила постель, вернув ее в нормальное состояние, подвела его, словно маленького, и уложила. Несмотря ни на что, он подчинился, лег и почти сразу уснул. Я же вздохнула и принялась убираться в комнате.
Спустя некоторое время в комнату, как мышки, прокрались еще служанки. Двери-то все еще были открыты, все видели, что происходило внутри. Тихо-тихо, чтобы не шуметь, девочки стали помогать мне убираться. Несмотря на то что я сумела привести Рэна в порядок, руки болели нещадно.
Появилась госпожа Чжань, остановила меня, когда я попыталась собрать предметы потяжелее.
– Иди в лазарет. – Нежно коснулась моих рук она. Я лишь покачала головой, но госпожа призвала смотреть ей в глаза. – Иди. Это приказ. Если ты моя служанка, то должна подчиняться.
Взглянула в последний раз на спящего Рэна – сон его был беспробудным. Что же, раз приказано, значит, нужно исполнять.
К моему удивлению, в приемной меня уже ждал лекарь. Почти сразу же он освободил мои руки до плеч, и я с ужасом обнаружила все свои разноцветные синяки. Руки дрожали, на мне живого места не было. Даже лекарь нервно сглотнул, рассматривая раны.
– Это всего лишь синяки, – заверила я: лекарь аж позеленел. – Его душевные раны куда глубже.
– Но они не должны вредить живым. – Он взялся за волшебную мазь.
Волшебную, потому что после первого ощущения жжения боль успокаивалась, притуплялась, проходила. Вот бы так залечивать душу…
– Это ничего. Мне хотелось всей этой боли. Мы просто нашли друг друга.
Лекарь вздохнул и покачал головой.
– Почему не приходишь заниматься? – отчитал, продолжая залечивать мои раны.
– Господин Этари ненавидит меня, – зачем-то решила поделиться я.
Мудрые глаза старца скользнули по моему лицу оценивающе. Он будто за секунду прочитывал меня.
– Так ли это? – с подтекстом уточнил он, хотя ответа на это не требовалось. – Считаешь, желание обеспечить твое безбедное будущее ненавистью?
– Он неправильно все понял. Я была его возможным врагом, он хотел держать меня подальше.
– Хм, – словно зная гораздо больше, задумчиво протянул лекарь.
Больше мы не разговаривали. Он обработал все мои раны, помог одеться, наказал приходить к нему каждый день с утра.
– И больше не ходи к нему, – наставлял лекарь.
– Этого я обещать не могу: как прикажут, так и поступлю, – хмыкнула я и вышла из лазарета.
Как оказалось, снаружи меня уже ждали.
– Нам нужно поговорить.
Глава 41
Я понимала, что это было неизбежно, но прежде чем взять себя в руки и поклониться, сделала усталый вдох.
– Добрый день, господин. Конечно, господин, как прикажете.
Лица Этари я не видела, но услышала недовольный вздох: мои кривляния его далеко не порадовали. Что же, я не идеальная служанка, так что извините. Это непочтительно: меня бы выпороть за такое отношение. Но я должна ненавидеть Этари, хотя бы у себя в душе, чтобы для самой себя чаша весов перевешивала в пользу Арина.
Потому что я жалела. О том, что не осталась стоять на своем. Опасно, я ведь откровенничала с господином Дэраном, точнее, это делал он. Но Арин все слышал, и почему я не подумала, что он мог слышать? Наверняка он отправился вызволять меня из беды, а я его так подвела… Это уничтожало меня настолько, что я готова была пойти и подраться с Рэном, лишь бы что-нибудь заглушило это чувство.
Поэтому Этари был для меня личным врагом. И поскольку я не могла сказать слова поддержки Арину, приходилось подбрасывать поленья в огонь, который сам Этари всячески пытался потушить.
Мы дошли до его комнаты, там нас ожидал Норио. Кивнул мне, подарил сдержанную, дежурную улыбку – я же, придерживаясь своей глупой идеи, лишь поклонилась ему, как господину. Судя по нейтральному выражению лица, похоже, вчерашний разговор с Этари у восточной стены он слышал.
Прошли внутрь, Этари сел за стол, пригласил меня сесть напротив, как гостью, как равную. Я картинно отошла на несколько шагов и села чуть ли не у двери, как положено слугам.
Этари скривился, возмущенно посмотрел на меня взглядом, говорящим: «Что ты, в конце концов, устраиваешь?» Но я сидела, смиренно опустив глаза в пол, и ждала. Покорно, раболепно, подчиняясь полностью.
– Сядь нормально! – не выдержал Этари.
Поерзала на месте, выпрямила спину, но глаза не поднимала. Этари шумно набрал в грудь воздуха, но на помощь подоспел Норио.
– Господин, – тихо шепнул он. Дальше у них были какие-то переглядывания, я по-прежнему смотрела себе под ноги, но Этари проигнорировал мою… излишнюю покорность.
– Кхм, – кашлянул Этари. – Хотел обсудить то, что случилось на дороге у конюшен.
– Да, господин, – согласилась я, опять послышались какие-то копошения между Этари и Норио, снова тишина, выдержанная пауза, тяжелый вздох Этари.
– Расскажи мне, что ты вспомнила, – попросил почти ровно он.
В этот раз я отложила свой маленький бунт в сторону и задумалась. Что я вспомнила? На самом деле не так много.
– Рёкамэ медового цвета, – вспоминала тот самый вечер. – Мне они показались знакомыми.
– Мне тоже, – поддержал Этари. – Но я вспомнил больше. Я вспомнил, как надевал их.
Я подняла глаза на миг, чтобы увидеть выражение лица Этари. Снова опустила взгляд, придерживаясь плана.
– Не совсем их, – продолжал Этари, – но я видел этот медовый, – он ухмыльнулся, – цвет. Но то были не просто одежды – форма клана.
– Вы помните какого? – уточнила я осторожно.
– Знатного, это точно. Я отправил людей разузнать обо всем, – сообщил Этари. – Но я подумал вот о чем: и я, и ты исходили Минцзэ вдоль и поперек, но узнали только тебя, и то за последние несколько месяцев. Может быть, проблема была в том, что мы были вместе… не в Минцзэ?
Я услышала не только предположение, но и странную заминку. Он вложил слишком много чувств в это «вместе». Мне это не понравилось. Я скривилась, но от комментария удержалась. Задумалась.
– Все может быть, господин, – согласилась я, все еще не поднимая головы.
– Перестань уже, – не выдержал Этари.
– Господин, я думаю… – затараторил Норио.
Этари ударил кулаком по столу, видимо, рассчитывая меня этим встряхнуть, но я только сидела, вялая и уставшая, никак не реагируя. Один остывший завтрак за три дня – рацион так себе.
– Называй меня по имени, – приказал Этари.
– Я не могу, господин, – настаивала на своем.
– Хватит уже в свои игры играть! – рявкнул Этари. – Думаешь, я глупый? И не понимаю, что ты делаешь? Воздвигаешь между нами преграды, чтобы твой драгоценный Арин не потерял свою невинность?
– Кхм-кхм, господин, – занервничал Норио, но этот валун, катившийся с горы, уже было не остановить.
– Но ведь все дело в том, что ты делаешь это, потому что понимаешь! Твой Арин – плохой. И тебе нужно время и доводы, чтобы убеждать себя в этом.
– Кхм-кхм-кхм, господин, – все нервно звал Норио.
– Но ведь ты не можешь меня ненавидеть. Потому что понимаешь: спасала ты меня не просто так. Зачем бы стала это делать, если бы я был тебе безразличен? И тебя это раздражает. Потому что Арин ушел и больше некому отвлекать тебя от очевидного.