Шимпанзе поклонился и сказал:
— Вот эти посетители, граф Бабуин.
Граф Бабуин протестуя замахал лапами.
— Не граф, сколько можно говорить! Брат Бабуин!
— Прошу прощения, брат Бабуин, — покорно извинился шимпанзе.
— Садитесь, садитесь! — граф Бабуин сделал приглашающий жест, и друзья уселись напротив. Шимпанзе остался стоять сзади, скрестив передние лапы на груди, а задние расставив на ширине плеч.
— Не могу выразить словами, как я рад, что свет Учения находит все новых и новых сторонников, — признался граф. — Я — брат Бабуин. Но это, я думаю, вы уже знаете.
— Я Константин, — представился кот. — А это Евгений. — Пингвин кивнул в знак приветствия.
— Очень приятно, Константин и Евгений. Могу я поинтересоваться, кто вы и что привело вас к Истине?
Друзья переглянулись. Они не позаботились о том, чтобы заранее сочинить легенду, значит, придется выкручиваться на ходу.
— Мы рок-музыканты, — заявил Константин. — Группа «Несчастные». Слыхали?
— Увы, нет, — граф Бабуин развел лапами. — Мы далеки от мирских развлечений.
— Ну, если честно, даже будь вы близки, вряд ли слышали бы. У нас не самая известная группа, — на всякий случай заметил кот. Мало ли, а вдруг граф решит проверить его слова, начнет наводить справки и, разумеется, такой группы не обнаружит. — Так, локального значения.
— Очень интересно, — сказал граф, но Константин не уловил в его голосе подлинного интереса и почувствовал себя несколько задетым.
— Тем не менее, мы играли на разогреве у группы «Мистерии»! — решил он хоть как-то спасти репутацию «Несчастных».
— На разогреве? — переспросил граф.
— Да. Разогрев — это когда малоизвестная, но очень хорошая группа выступает перед известной, но плохой.
— Понятно, — снисходительно улыбнулся граф. — Прошу вас, продолжайте.
— Ага. Я — басист, солист и лидер группы. Евгений — ударник. Еще с нами играли два лиса-гитариста. Ну, вы же, наверное, слышали об образе жизни рок-музыкантов? Разгул, разврат, самочки-фанатки. Вспомнить стыдно. Правда, Евгений?
— Да-да! — согласился пингвин.
— Евгению особенно стыдно. Вы не смотрите, что он с виду такой тихоня, в пьяных дебошах и оргиях ему не было равных.
Пингвин издал нечленораздельный звук и кинул грозный взгляд в сторону друга, а граф Бабуин с отвращением поморщился.
— Я понимаю, понимаю, — поспешил заявить Константин. — Вам неприятно слышать про такие вещи. Но я не хочу скрывать правду, ведь между братьями по вере не должно быть недоговорок, верно? Я не ошибаюсь? Ведь честность — один из столпов истины?
— Безусловно, — ответил граф Бабуин. — Вы должны быть абсолютно откровенны с нами. Имейте в виду, ложь мы сразу распознаем!
Константин замахал лапками:
— Что вы, что вы! Я все понимаю.
— Рад. Продолжайте.
— Продолжаю. Образ жизни это только полбеды. Вы бы знали, о чем мы пели…
— О чем? — насторожился граф.
— Сейчас… — Константин прокашлялся и вдруг завизжал, да так, что все подпрыгнули: — Потом не будет ничего-о-о! Ты сдохнешь, вот и все-о-о! Живи сейчас и зде-е-есь! Хватай, что можешь съе-е-есть! Давай, чувак, давай, дав-а-ай! Хватай бутылку, самочек хвата-а-ай! — кот резко перешел на нормальный тон: — Вот. А потом вступал Евгений с припевом. Давай, Евгений!
У пингвина нервно затряслись лапки и крылышки. Он решил, что убьет Константина. Но позже. Сейчас надо было срочно притворяться панком, к чему Евгений решительно не был готов. Он сделал над собой титаническое усилие и протараторил фальцетом:
— А несогласным — по мордам! Как дам, как дам, как дам, как дам! — и в ужасе замолчал, подумав, что на месте графа Бабуина подобных типов близко бы к Истине не допустил.
— Это чудовищно, — с наслаждением сказал граф.
— Мерзость, — согласился Константин. — Но тогда мы думали, что правы. Типа живем один раз, поэтому надо оттянуться по полной. И гори все синим пламенем. О душе не задумывались.
— И почему же задумались?
— Чудесный поворот в нашей судьбе произошел после одного из концертов. В общем, как обычно, собрались компанией, пили, орали… Но был там один шимпанзе, который не пил, не орал. Смотрел на нас и улыбался. И так это нас с Евгением взбесило. Особенно Евгения, он вообще легко выходит из себя. Жуткое дело. Налетает коршуном и крушит все на своем пути. Все в ужасе разбегаются. Его у нас так и называли: Бешеный Пингвин. А в тот день, к тому же, у него девчонку увели, так что сами понимаете… Короче, Евгений смотрит на этого шимпанзе недобро и спрашивает, чего это тот не принимает участия во всеобщем веселье? А шимпанзе спокойно так отвечает, мол, так и так, все это пустое и наносное, а истинную радость приносит лишь ожидание Сверхобезьяна. И давай нам рассказывать, что да как. Ну, нас и проперло. Врубились мы, в какой грязи жили все это время, и что души наши бессмертные чуть не сгубили. Мы потом еще много с тем шимпанзе встречались, беседовали. Предложили соратникам по команде переделать репертуар и восхвалять Сверхобезьяна, но эти недалекие лисы не врубились. Тогда мы ушли из группы и обратились к свету. А свет привел нас сюда. Хотим не на словах, а на деле служить Истине.
— Прекрасная история! — воскликнул граф Бабуин. — Особенно радостно, когда к нам приходят не обезьяны, а другие звери, это значит, что дело наше побеждает. Вы ведь знаете, что Сверхобезьян возвысит приматов над животными? Приняв истинную веру, вы тоже станете обезьянами.
— Да, мы знаем это, — подтвердил Константин. — Ждем не дождемся, когда станем обезьянами.
— Все не так просто. То, что вы раскаялись в грехах своих и обратились к свету, оно, конечно, хорошо. Но ожидание Сверхобезьяна — дело не простое. Лишь сильные духом и твердые в вере способны на это.
— Отлично! — обрадовался Константин. — Вы прямо нас с Евгением описываете.
Граф Бабуин лукаво прищурился.
— Посмотрим, посмотрим… Сейчас брат Вергилий устроит вам небольшую экскурсию по замку, и если не передумаете, поговорим серьезнее.
— Брат Вергилий? — переспросил Константин.
— Провожатый. Тот, который сейчас стоит за вами.
— А, этот… славный малый, — одобрил Константин. — Он нам с Бешеным Пингвином понравился.
— Это радует. Кстати, а что это ваш друг так немногословен? — граф Бабуин кинул заинтересованный взгляд на хмурого Евгения.
— А он теперь вообще молчалив, — ответил Константин. — Раньше-то болтал без умолку, правда, все больше ругался. Но с тех пор, как обратился к свету, в основном погружен в размышления.
— Вот как? О высоких материях?
— Воистину, — процедил Евгений сквозь зубы. Он до сих пор злился на Константина за «как дам, как дам, как дам, как дам».
— Ну что же, — сказал граф. — Идите и смотрите.
Брат Вергилий вывел друзей из кабинета и провел в конец коридора к решетчатой отъезжающей двери лифта.
— А лифт-то зачем? — удивился Константин. — В доме же всего два этажа.
В ответ брат Вергилий загадочно улыбнулся:
— Это верно, два. Над землей — два.
— Над землей? Вы хотите сказать, что…
— Вот именно. Сейчас мы спустимся под землю. Собственно, там и расположен замок.
Лифт понес удивленных Константина с Евгением и их провожатого вниз. Промелькнули перед глазами кирпичная кладка, холл первого этажа, снова кладка…
— Ничего себе! — хором произнесли потрясенные Константин и Евгений.
Их взглядам открылась гигантская площадь, залитая ярким электрическим светом. С четырех сторон ее окружали стены с многочисленными дверьми, через которые входили и выходили фигуры в черных, красных, серых, желтых, зеленых и прочих рясах. Сама площадь тоже была полна народу — особенно, в центре, возле красивого фонтана.
— Да это же целый город! — воскликнул Евгений.
— Ну, город, это, пожалуй, слишком, — довольно улыбнулся брат Вергилий. — Мы называем это место замком.
— Это не похоже на замок, — заметил с трудом приходящий в себя Константин.
— Вы думаете, это имеет какое-то значение?
— Нет, — сказал Константин. — В мире вообще мало что имеет значение. И уж точно не это, — на какое-то мгновение кот почувствовал себя философом, но это тут же прошло.
— Идем, — брат Вергилий жестом пригласил пройти в сторону фонтана.
Друзья двинулись за ним, отставая на шаг. То и дело на их пути попадались адепты, поодиночке и группами. В основном, это были обезьяны, но встречались и другие животные.
— Это Фонтан Красноречия, — сказал брат Вергилий. — Здесь братья упражняются в ораторском мастерстве.
— Зачем? — спросил Евгений.
— Ну, ты даешь! — рассмеялся Константин. — Чтобы уметь ораторствовать, разумеется!
— Хорошие ораторы могут привлечь в нашу веру много новых зверей, — объяснил брат Вергилий.
Они подошли ближе. Вокруг фонтана хаотично шествовали сектанты, одни что-то бубнили себе под нос, заложив лапы за спину, другие громко декламировали, потрясая перед собой кулаками. В этом галдеже нельзя было ничего разобрать, лишь иногда удавалось выхватить слова «Сверхобезьян», «избранные», «свет» и «в грехах своих».
— Когда вы станете братьями, вам тоже придется учиться ораторскому мастерству, — заметил брат Вергилий.
— Да запросто, — пожал плечами Константин.
Евгений же воспринял эту новость менее спокойно.
— А это обязательно? — встревоженно спросил он.
— Да, — ответил брат Вергилий. Пингвин обреченно вздохнул.
— Пойдем дальше, — сказал брат Вергилий и повел спутников к стене по левую сторону от фонтана. Он распахнул одну из множества дверей, за ней оказалось просторное помещение, в котором находилось несколько десятков адептов в черных рясах. Они ритмично раскачивались и что-то бубнили себе под нос, закатив глаза. Снова удалось разобрать лишь «Сверхобезьян», «избранные», «свет» и «в грехах своих». Стены зала были увешаны изображениями Сверхобезьяна.
— Это молельня, — объяснил брат Вергилий. — Каждый брат должен молиться о скорейшем приходе Сверхобезьяна двенадцать раз в день.