— Какой план?.. — округлила глаза Анаида.
— Коварный! — усмехнулась Инка. — Против соперниц другие планы не действуют!
— Почему?..
— Потому что все соперницы — существа коварные, а коварство можно победить только ответным коварством! Поняла?!
— Не совсем… — смутилась Анаида. — Папа говорит, что побеждать надо честно…
— Нет, Анаидка, ты точно дура… — снова вздохнула Юлька. — Когда это женщинам мужские рецепты подходили? У мужиков своя жизнь, у нас — своя! Понятно?
— Не совсем…
— Что значит «не совсем»? Что тебе не ясно?
— Про «женские рецепты»… И вообще…
Юлька, поджав губы, сокрушенно покачала головой. Затем ещё раз вздохнула и, коротко взглянув на непонятливую подругу, решилась:
— Ты моего отца знаешь?
— Знаю… — растерялась Анаида.
Кто ж не знает Юлькиного отца? Та ещё фигура…
Говорили про него разное, но, чаще всего, про то, что он неисправимый бабник и «ходок». Значения последнего слова Анаида не знала, но подозревала, что это что-то очень неприличное, а про неприличное и говорить неприлично.
— И про то, что мы у него — вторая семья, тоже знаешь?..
— Знаю… — потупилась Анаида и покраснела.
— И как он на моей маме женился — слышала?
— Ну… Не совсем… — не призналась подруга, однако же слышавшая пару лет назад взрослый разговор про изнасилование и последовавшую за ним нежелательную беременность.
Юлькина мама, тогдашняя школьница, родила в результате этой истории нынешнюю школьницу — Юльку, а её папаша, чтобы не сесть в тюрьму, развёлся с первой женой и женился на беременной школьнице, теперь вошедшей в силу и державшей своего брутального супруга в ежовых рукавицах. Хотя, что ему те рукавицы? Его вздорного характера и дурацких привычек не смогли бы изменить ни испанские сапоги, ни даже прокрустово ложе.
Юлькин папашка был неисправим.
Дети, издалека заметив его кряжистую косолапящую фигуру, визжа от ужаса, разбегались, кто куда, и прятались. А он лишь смеялся и, изображая Бармалея, топал ногами и громко свистел, вставив в рот мизинцы.
Впрочем, детей этот Бармалей не трогал, но старшеклассницам от него доставалось, и частенько. Стоит зазеваться, как подкрадётся, оглушительно свистнет и, изловчившись, больно ущипнёт подпрыгнувшую от неожиданности жертву.
Щипался он так, что оставались долго не сходившие синяки.
Хулиган, короче!
И вот теперь Юлька спрашивает, знают ли они её отца и историю её, Юлькиного появления на свет?
Нашла что спросить!!!
— «Не совсем»… — передразнила Анаиду Юлька и, отметив, что и Инка застыла в ожидании, вытаращив изумлённые глаза и приоткрыв рот, самодовольно пояснила: — Ничего-то вы, подруги мои, не знаете!
— Чего это такого мы не знаем? — первой пришла в себя Инка.
— А ничего! Ничего не знаете! Вам что ни скажи, в то и верить будете! Хоть в Деда Мороза! Как дети!!!
— Так уж и ничего… — недоверчиво буркнула Инка.
Анаида, в отличие от Инки, в рассказ, последовавший за странным Юлькиным заявлением, не вмешивалась. Слушала, замерев как мышка. И в невероятную до оторопи историю поверила сразу и безоговорочно.
Такое не выдумаешь.
Оказывается, Юльку вынашивали не девять месяцев, а, если верить официальным бумагам, — одиннадцать с половиной! Такого, конечно же, не могло быть. И не было. Дело в том, что Юлькина мамаша свою беременность придумала. И сделала она это затем, чтобы женить на себе Юлькиного отца.
Тот, по своей дурацкой привычке, однажды её ущипнул, а она, вместо того, чтобы заорать, как резаная, и залиться слезами, пригласила обидчика в гости. На чашечку чая. А там — не столько поила чаем, сколько дразнила и соблазняла. Пока всё не случилось.
Через два с половиной месяца она уже была законной женой чуть не севшего в тюрьму великовозрастного балбеса. И в первую же брачную ночь очень постаралась забеременеть уже по-настоящему. Перепуганные неожиданными событиями родители её браку не препятствовали, утешившись тем, что молодой заведующий продовольственными складами — партия, как ни крути, неплохая. Не хуже других.
И вот теперь перед ошеломлёнными подружками сидел вполне симпатичный результат многоходовой интриги Юлькиной мамашки и спокойно о ней, этой интриге, рассказывал. Причём, возраст результата на текущий момент совпадал с возрастом молоденькой интриганки, когда-то устроившей только что озвученную аферу.
Сюрр! Полнейший сюрр!!!
Подруги оторопели.
Юлька же откровенно наслаждалась произведённым эффектом.
— Короче, Анаидка, если бы не сообразительность моей мамы, я бы сейчас рядом с вами не сидела! Теперь поняла, как надо действовать?
— Я так не смогу… — перепугалась Анаида. — Так нечестно…
— Нечестно — это когда твоё уходит в чужие руки! — не согласилась Инка. — Ты его первая присмотрела?.. Первая!.. Значит, он твой! Из этого и действуй!
— Но он у нас так редко бывает…
— Снова здорово! А брат у тебя на что? Он его друг?.. Так?..
— Так…
— Вот и спроси у него — почему Саша редко у вас бывает? Намекни, что у тебя к нему интерес! Ты же ему в таких делах помогаешь?.. Пусть и он тебе поможет! По-братски. Но до этого надо разобраться с соперницей… Он давно с ней познакомился?
— Не знаю… Несколько месяцев назад, когда в больнице лежал. Ему аппендицит вырезали…
— Она в больнице работает? — уточнила Инка.
— Нет, что ты. Она там сама лежала. Теперь вот перезваниваются…
— А встречаются они часто? — встряла Юлька.
— Армен говорил, что после выписки пока ещё не встречались… Только по телефону разговоры разговаривают…
— Постойте, девочки… А это не наша Лиса?.. А что? — всё сходится! Ей тоже недавно аппендицит вырезали. И она там с каким-то курсантом познакомилась. И, что характерно, он ей недавно позвонил. Раздобыл где-то номер телефона и позвонил. Она сама хвасталась.
— Неужели она? — изумилась Юлька. — Правильно мама говорит: Баку — это большая деревня!!!
— Знаете, девочки, похоже, у меня есть план… — сверкнула глазами Инка. — Если это и в самом деле Лиса, то я её с Ильгаром познакомлю. Это моего Ромки друг. Такой красавчик — она ни за что не устоит! Всё будет хорошо! Выше нос, Анаидка!
— Всё равно, как-то это того… — уже сдаваясь, вздохнула Анаида и усомнилась. — А вдруг не сработает?
— А не сработает — ещё что-нибудь придумаем! — поддержала подругу Юлька и, пожав плечами, снисходительно скривившись, пояснила: — На худой конец, познакомишь её с твоим братом! Армен русских любит! Чем ей плохо? Всё по-честному! Вместо одного парня — целых два получит! На выбор! — и рассмеялась. — Хошь тебе пирожное, хошь тебе мороженое, хошь тебе Армен, а хошь тебе — Ильгар!
— А если это не она?..
— Шанс есть… Но… Ты это через Армена выясни. Или, когда Саша у вас в гостях будет, — «случайно» покажи ему её фотографию. А сама посмотри — как отреагирует.
— Всё равно… Как-то всё это нечестно…
— Ну, и дура! — подытожила разговор Юлька. — Если всё время по-честному поступать — вымрем!!!
— Принципиальная, да? — поддержала подругу Инка. — С такими принципами своё счастье не поймаешь!
— А разве его надо ловить? — попыталась возразить Анаида. — Я думала — оно само приходит…
— Ага. Придёт и постучится. А дверь откроешь — бухнется на колени и ну упрашивать, чтобы не прогоняла!!!.. Ду-у-ура!
Саша сидел на диване, вежливо рассматривая старые семейные фотографии с иссохшими, изломанными краями, безошибочно угадывая своего приятеля, как на портретных, так и на общих снимках. Впрочем, фирменный нос Армена и его характерный немного взъерошенный, но одновременно дерзко-вызывающий взгляд было бы трудно не узнать.
Затем пошли фотографии сестры. Детские, школьные…
И… словно гром среди ясного неба: с одной из карточек улыбнулась девчонка, которая приглянулась ему в больнице и позднее не пришла на свидание…
Наташа…
Эх, судьба человеческая… И почему ты такая запутанная и непредсказуемая? Никогда не угадаешь — где и с кем встретишься… И что из этого получится — нипочём заранее не узнать.
— Кто это? — спросил он ошалело.
Армен заинтересовался, но, взглянув на фотографию, неприязненно сморщился.
— Э-э-э, откуда эздес это?.. — он вырвал снимок из Сашиных рук и гортанно выкрикнул: — Анаида, что эздес делает этот карточка?
Акцент у его друга появлялся только в минуты крайнего волнения.
«Волнуется, значит…» — отметил Саша и насторожился.
Только откуда у Армена такая реакция на его недавнюю знакомую?
На Наташу…
В комнате тихой тенью появилась стеснительная сестрёнка, молча взяла снимок и вышла. Но Армен уже вышел из себя. Эмоции распирали его, и он, раздражённо кривясь и сверкая глазами, экспрессивно продолжил:
— Это они у себя в школе чудят! Анкеты какие-то пишут! Фотографируются на память! Эта, на фото, с моей сестрой учится. Она у них новенькая была. Сестра присмотрелась, мне посоветовала подружиться. Я, как человек, на свидание позвал, встречаться предложил. Честно открылся, а она мне прямо в лицо посмеялась, повернулась и ушла. Потом, сколько ни звал, ни разу не пришла. Злая, э-э-ээ!.. Анаида, порви, да, карточку! Иди сюда! Прямо на наших глазах порви, да!
Появилась Анаида. Тонкие подрагивающие пальцы тут же послушно исполнили приказание. У Саши невольно дёрнулась щека. Обычно живой и общительный, он словно погас, всё оставшееся время был скованным и напряжённым и, против обыкновения, молчал.
Девочка чутко уловила произошедшую с гостем перемену и, когда брат, отойдя к телевизору, отвлёкся, присела рядом и тихо, вполголоса, спросила:
— Саша, вы её знаете?..
— Знаю, — признался Саша и посмотрел на неё долгим, до оторопи странным взглядом. Таким странным, что спрашивать что-то ещё девочка не решилась. Мало ли…
Из-за ощущения неловкости, а, может, ещё почему, она принялась его успокаивать.