Чёрт знает что.
Накопившееся раздражение делало Сашку уязвимым, и он понимал это. К тому же, вынужденное безделье в сырой яме зиндана и периодические побои осточертели ему хуже горькой редьки, а непроходящая боль в застуженной шее — окончательно испортила и без того отвратительное настроение.
Ещё этот треклятый зуб…
«Не к добру это. Как пить дать — не к добру…» — решил Сашка.
Ждать материализации неприятных предчувствий долго не пришлось. Едва лишь заскрипели ржавые петли ангарной двери, как Сашка обречённо вздохнул и встал, машинально коснувшись пальцами правой руки клапана нагрудного кармана… Там, с левой стороны груди, в расположенном рядом с Сашкиным сердцем кармане, сложенные вчетверо, лежали листочки недописанного им письма.
— Подъём, мужики! — сообщил он вопросительно взглянувшим на него соседям. — За вами пришли…
— А за тобой?.. — иронично поинтересовались соседи.
— И за мной… — согласно кивнул Сашка. — Куда ж я без вас?
— На выход, сволочи! — заорал ещё с порога комбриг Наиль. — Аллес гросс эршиссен! Выходи строиться по одному!!! — жизнерадостно заявил он и сам же заржал над собственной незатейливой шуткой.
У него, похоже, было хорошее настроение, а шутил — как умел. Насколько Аллах сподобил.
Сашка только хмыкнул — дуркует ряис Наиль.
Только вот к чему и в связи с чем?
Сомнения пленников в части касающейся сути и содержания назревающих событий окончательно развеялись, когда их, едва выведя за пределы ангара, тут же выстроили в колонну по два и повели к зданию штаба, назначив в качестве попутчиков двух весело скалящихся, но явно не обременённых интеллектом автоматчиков.
— Здравствуйте, Александр, — словно хорошему знакомому улыбнулся Сашке беседовавший с ним месяц назад Холёный.
— И вам не кашлять… — пожал плечами Сашка, без приглашения устраиваясь на стоящем перед столом тяжёлом армейском табурете. Усевшись, он осторожно покосился на поигрывавшего металлическим прутом телохранителя.
— Как настроение? — с деланным участием поинтересовался Холёный, но в его глазах запрыгали весёлые чёртики. Он явно отметил Сашкин взгляд в сторону его недавнего истязателя.
— Спасибо, хреново… — так же дежурно ответил Сашка.
— Сами виноваты, Александр Валдисович… Подписали бы контракт месяц назад, и сейчас вспоминали бы свои неприятности как дурной сон. Неужели, и сейчас не подпишете?.. Один росчерк пера, и все мучения прекратятся. В самом деле, нельзя так испытывать судьбу — она может и обидеться. Избавляйтесь, в конце концов, от розовых очков. Они вам не к лицу. Пора бы понять, что всё вокруг изменилось. Неужели, так и не поумнели? Что это?.. Простое упрямство?.. Или есть какая-то причина?.. Какая?..
— Прогрессирующая задержка развития, отягощённая амнезией… — буркнул Сашка. — Чем старше становлюсь, тем хуже до меня доходит то, что активно не нравится. Да и не верю я, что отпустите…
— Думаете, блефую?.. — улыбнулся уголками губ Холёный.
— Думаю, что врёте, — уточнил Сашка.
— Если не врать — жить совсем тяжело, — равнодушно пожал плечами Холёный. — Однако, как бы там ни было, вру или нет, сроки поджимают. Не возражаете, если я всё же попробую конкретизировать предмет разговора?
— Валяйте! — вздохнул Сашка.
Явно подготовившийся к такому повороту беседы, Холёный достал стоявший под столом чёрный пластиковый дипломат, уложил его на коленях и выудил из его недр обыкновенную, ничем не примечательную картонную папку, тщательно завязанную на аккуратный тряпичный бантик. В открытой папке обнаружились удостоверения личности. Две одинаковых стопки: в одной — совершенно новенькие, с отливающими приглушённо-матовым глянцем тёмно-зелёными корочками, и, несколько потрёпанные, старые — в другой. Демонстративно не торопясь, словно растягивая удовольствие, Холёный взял из каждой стопки по одному, лежавшему сверху удостоверению и, синхронно открыв их на первой страничке, продемонстрировал Сашке. И одно, и другое было выписано на его, Сашки Боискаса, имя. Что характерно, в новом удостоверении даже его, Сашкина, фотография была вклеена. Только на ней он почему-то был в капитанских погонах. Явная ретушь, хотя на фото такого размера совершенно незаметная. Между тем, Сашка твёрдо помнил, что нигде и никогда в капитанском звании не фотографировался. Такой фотографии не могло быть ещё и потому, что до получения капитанского звания Сашке Боискасу оставалось более трёх месяцев, да и присваивают ли очередные звания пропавшим без вести офицерам? Вряд ли. Во всяком случае, Сашка в этом сильно сомневался.
— Ознакомьтесь с графами «Прохождение службы» и «Присвоенные воинские звания», — посоветовал Холёный, с удовлетворением зафиксировав Сашкино изумление, и передал ему оба удостоверения.
Сашка полистал странички обоих удостоверений и ознакомился.
В старом удостоверении появилась новая запись о том, что старший лейтенант Боискас А.В. заключил контракт с Вооружёнными Силами Республики Азербайджан и принял азербайджанскую же присягу. Это было логично — раз вступил, то тут же принял. «Куда влез, тем и пахнуть будешь!» — говаривала по схожим поводам воспитывавшая Сашку бабушка. Немного поизумлявшись тому, что такая присяга появилась в природе, Сашка выпал в окончательную прострацию. Во втором удостоверении обнаружилось аж целых три ещё более невероятных записи: первая — о том, что новое удостоверение выдано Сашке взамен старого, пришедшего в негодность; вторая гласила, что, согласно Приказа Министра Обороны Российской Федерации, старшему лейтенанту Боискасу А.В. досрочно присвоено воинское звание капитана. Всё в этой записи выглядело чин по чину: даже училищная печать, номер и дата приказа присутствовали. Последняя соответствовала вчерашнему дню. Третья запись свидетельствовала о том, что капитан Боискас А.В. исключён из списков БВВОКУ по причине убытия к новому месту службы в город Ульяновск Приволжского военного округа, и в связи с назначением командиром батальона гвардейской мотострелковой дивизии. Номер дивизии в записи наличествовал, а вот даты приказа о назначении не было. Впрочем, даты, когда была сделана эта запись, — тоже не наблюдалось.
Есть такое понятие, удобное в некоторых специфических случаях: «открытая дата». Похоже, это был именно такой случай. Специфический.
Вербовка — это когда тебе делают специфическое предложение, от которого ты не можешь отказаться.
— Можете мне и дальше не верить, но и Приказ Министра обороны, и бланк удостоверения личности, и ваше назначение на должность комбата во внутренний округ — всё, даже печати на всех документах — подлинные, — сообщил Холёный и ухмыльнулся. — Настоящие американские доллары творят подлинные чудеса. Ну что, продолжим?.. Кроме этого, здесь, в папке, имеется полный комплект проездных документов к новому месту службы на вас и вашу семью, а также воинское требование на пятитонный контейнер для перевозки домашних вещей.
И эти документы — тоже подлинные. Разве что без дат выписки. Даты вы проставите сами. Справитесь?
— Трогательная забота… — кивнул Сашка. — Главное, что совершенно бескорыстная. Или я теперь что-то должен? Наверное, надо прослезиться и упасть на колени? А потом в исступлении целовать руки и рассказывать как я теперь счастлив?
— Не паясничайте! — недовольно поморщился Холёный, жестом останавливая шагнувшего, было, к Сашке телохранителя. — Вам не идёт. Всё куда проще и прозаичнее. Сделаете то, о чём вас попросят, получите весь комплект ваших бумажек и катитесь на все четыре стороны! Мы вас не знаем, вы — нас!
— И о чём же вы меня попросите?
— О! Это сущая безделица! Надо будет отбить у армян Шушу.
— Армяне взяли Шушу? — удивился Сашка. Он почему-то считал неприступным этот, живо напоминавший ему Брестскую крепость, город.
— Пока не взяли… — забарабанил пальцами по столу Холёный. — Но на днях возьмут…
— Ясненько… — вздохнул Сашка. На самом деле он ничего не понял, кроме того, что вся эта история дурно пахнет. — И сколько там, в Шуше, будет армян?
— Это не важно, — поморщился Холёный. — Десять или двенадцать тысяч вооружённых чем попало резервистов. Сброд, а не солдаты. Дело в том, что на днях в Азербайджан прибывает полторы тысячи добровольцев из России. Десантники с реальным боевым опытом. Четыре батальона так сказать «интернационалистов». Вы будете ими командовать.
— Старлей — целым полком десантуры?.. — иронично скривился Сашка.
— Не полком, — усмехнулся Сашкин собеседник. — Примете сводный батальон. С батальоном справитесь?
— А если я прямо сейчас пошлю и вас, и ваши предложения на хрен? — поинтересовался Сашка.
— Тоже решение, — кивнул Холёный и, развязав ещё одну папку, предъявил оторопевшему Сашке стандартный листок боевого донесения. С угловым штампом, исходящим номером и круглой гербовой печатью. В донесении начальник БВВОКУ извещал вышестоящее командование о том, что старший лейтенант Боискас А.В. дезертировал с места службы и, согласно показаниям пребывающей в отчаянии супруги, бросив семью, убыл в самоопределившуюся Литву. — Тогда мы дадим ход этой бумаге.
— Сволочи! — вздохнул Сашка.
— Не без этого, — улыбнулся Холёный. — Не обижайтесь, — почти участливо посоветовал он. — Мы с вами простые люди, а поэтому не будем усложнять ситуацию сверх того, как она сложилась!
«Непростые люди любят прикидываться простаками…» — вспомнил Сашка. Правда, кто это сказал и в связи с чем, вспомнить не удалось и, наверное, поэтому, он ничего не сказал, а лишь скептически хмыкнул.
Неверно понявший его реакцию Холёный, похоже, других тузов в рукаве больше не имел, и поэтому решил апеллировать к здравому смыслу.
— Не обижайтесь, — повторил он. — Так уж вышло, что вас сначала предали, а потом продали, — и, вспомнив таки ещё обо одном тузе, встрепенулся. — Здесь, в портфеле, у меня ваше личное дело. Оба экземпляра. Даже заверенная служебная характеристика имеется. Не желаете ознакомиться?.. — и, с удовлетворением наблюдая за реакцией собеседника, чуть ли не по-отечески посоветовал: — Эх, Александр, Александр… Говорят же вам, не воюйте с ветряными мельницами, будьте реалистом. Времена поменялись. Война — это теперь такой бизнес.