– Не волнуйтесь, господа. Ваших детей в обиду не дам. За каждого глотку перегрызу. В переносном, конечно же, смысле.
Ляле сразу стало спокойно, да и все как-то успокоились. От грубоватой учительницы шли мощь, сила, надёжность – такое состояние Ляля помнила по детству, когда бабушка ещё была в строю и работала. Ляля подвинулась поближе к классной и почувствовала аромат духов – таких же, как у мамы. Ляля знала, что это очень дорогие духи. На линейке рядом с Лялей встала Настя.
– Я так надеялась, что в списках ошибка, – не удержалась Ляля. – У тебя же с математикой хорошо.
– С математикой у Настёны отлично, – раздался над Лялей голос.
«Ну я и попала!» – подумала Ляля и смело глянула на маму Насти. В очередной раз Ляля поразилась тому, какая у Насти молодая и красивая мама.
– Это чтобы я всесторонне развивалась, – объяснила Настя и, когда вошли в класс, села с ней за парту. Ляля запаниковала, стала оглядываться, куда бы пересесть, но свободные места остались плохие, там сидели незнакомые или знакомые по саду дети сотрудников колонии – Ляля их опасалась, они уж точно знают, что бабушка была в тюрьме, пусть и не в колонии, но всё же. Чем старше Ляля становилась, тем чаще чувствовала себя неудобно, неловко, ей казалось, что весь город знает, что бабушка сидела в тюрьме, и, конечно же, вопрос «Где твой папа?» редко, но задавался абсолютно разными людьми и в самые неподходящие для этого моменты. Он приводил Лялю в оцепенение, после этого вопроса Ляля мучилась и переживала. Папа – как мало и в то же время много надо для счастья. Просто чтобы папа пришёл на линейку. Для многих это обыденность, для Ляли – недосягаемая мечта.
На линейке Ляля болтала ещё с Лизой, но Лиза устроилась, как всегда, с мальчиками, с Лялей-то Лиза общается, но отстранённо ровно, только из-за того, что мамы дружат и на танцы вместе ходят. Ляля сидела и наливалась злобой. Она было решила толкнуть Настю, выгнать, прогнать от себя, но вовремя остановилась – что о ней подумает новая классная, ослепительно сияющая вставной челюстью? «Ничего, – успокаивала себя Ляля, – дождусь перемены и позову Потоцкую, мы этой Пресняковой покажем, где лисы зимуют». На перемене Настя увязалась за Лялей и Лизой. Лиза никогда с ней особенно и не ссорилась, если не считать той стычки на утреннике в детсаду, когда поругались мамы. Лиза тоже чувствовала неловкость, они с Лялей обречённо стали слушать, как Настя была в Чувашии и какая там красивая природа. Но рассказ был интересный, про вязаные шапочки и деревянных идолов. Настя за лето выросла, стала выше и Ляли, и Лизы, хомячьи щёки улетучились, узкие голубые глаза превратились в целые бездонные блюдца. Дикого синего цвета! Если норку подкармливать специальными веществами, её мех тоже таким становится, бабушка Ляле рассказывала и показывала карту цветов и оттенков глупых норок. Настя не была тем наглым ребёнком-крепышом, и Ляля поддалась её внешнему очарованию.
Потоцкая так и не подошла на перемене – её класс дежурил, может, если бы Потоцкая появилась, она бы сказала: «Ляля! Что ты делаешь? Опомнись!» Но Потоцкая, наверное, дежурила в столовой или проводила с первоклашками развлечения-приключения – излюбленную первосентябрьскую игру…
Странно… Ляле понравилось сидеть с Настей. Настя никогда не раздвигала локти на всю парту, делилась карандашами, ластиками, линейками, выручила Лялю тетрадью и, главное, вела себя мило, как будто она – вовсе не она. Ляля откладывала разборки с Настей от перемены до перемены, изо дня в день. И сама не поняла, как это получилось, она теперь возвращалась домой вместе с Настей и Лизой. Ляле было не стыдно идти рядом с Настей, на них заглядывались мальчики постарше, на всех троих: на Лялю, Лизу и Настю. Настя изменилась внешне, и эти глаза – такой необычный разрез, такие большие наивные глаза… Якобы наивные. Ляля купилась тогда на внешность в первый и, увы, далеко не в последний раз.
Настя переехала в Лялин дом, то есть они теперь и жили по соседству, через подъезд. Настя скрывала, что это у них вторая квартира. Причиной переезда, а это Настя не скрывала, была Лисья гора. Там летом раскопали городище неутомимые студенты-практиканты. Раньше археологи обходили Пушнорядье стороной – никому не хочется стать случайной жертвой охотника, капкана, а то и зверя. Но Пушнорядье становилось модным местом, даже преподавателей институтов стало заносить в эти благодатные, щедрые на дичь места. Какой-то доцент приехал случайно на Новый год пострелять зверя, зашёл в краеведческий музей, почуял культурные слои, как такса лаз, и решил получить разрешение на раскопки.
– У папы будет новый бизнес, – сразу сообщила Настя. – Он поставит идолов, языческих богов, ещё понатыкает разных объектов. Кроме охотников, к нам потянутся и паломники.
– Это же лисьи поля. Они там мышкуются! – возмутилась Ляля.
– Будут обедать в другом месте, на другом поле. У папы официальное разрешение.
– Они отомстят, – предупредила Ляля.
– Ты всё время говоришь, что лисы мстят, а где факты, доказательства?
Ляля молчала. Она маме так и не рассказала про мошенников. Тело медсестры ищут до сих пор… Пятый год…
– Да, Насть. С лисами не надо связываться. Так папе и передай. Они могут сожрать заживо, – поддержала Лялю Лиза.
Настя будто и не слышала.
– Папа со следующей недели строительство начинает, идолы уже готовы. На нас художники пашут, скульпторы по дереву.
– Настя, – сказала Ляля совершенно искренне, как бы уговаривая, – вы пожалеете об этом. Лисы умные, они не простят.
– Зверю против человека нельзя быть.
– Ты чушь говоришь. – Это раздался голос Эли Скворцовой, внучки ветеринара Карповской.
– Эля! – обрадовалась Ляля. – Ты за нами шла?
– Ну так. Вы теперь гуманитарии, а я что ненавижу, так это читать.
– А кто любит-то читать? Никто, – рассмеялась Настя.
– Поэтому и пошли в этот класс, – хихикнула Лиза.
– Считать для жизни полезнее – бабушка так сказала. – Эля опередила их троицу, обернулась и зло произнесла: – Ты, Настя, всего не знаешь. Отговори, пока не поздно, родителей.
– Ой, да чего я не знаю! Всё я знаю. Что ваши мамы лис выпустили, а лисы сожрали зверотехника. Так он был злой. А мой папа и лисьего бога поставит, покровителя лис, там всё продумано до мелочей. Почему у баптистов есть церковь, а у язычников нету? Что, охотники-америкосы лучше наших охотников, многие охотники – язычники, просто сами об этом не догадываются. Вот для них и будет капище и мольбище.
Эля, которая было махнула рукой и ушла, потом вернулась:
– Ты попроще слова говори. Я таким не обучена. И запомни: Лисья гора – лисье царство.
– Остров называется Соболий. Начнём с этого. А соболей в помине нет, – обстоятельно отвечала Настя.
– А что ты хочешь! – разозлилась Ляля. – Перестреляли соболей давным-давно. Зато горностаи бегают.
– Что вы спорите? На Рябушке два острова: Лисий и Соболий! – разумно прекратила спор Лиза.
И верно, подумала Ляля, как бабушка перестала моржевать, так Лисий остров из головы как будто выпрыгнул. Сейчас, споря с Настей, она забыла о Лисьем. Ну надо же!
– Ляля! Не кипятись, пожалуйста, – попросила Настя и мило улыбнулась. – Дальше ты говоришь – это поле лис. А кто спорит-то? Но студенты откопали городище. Значит, раньше там были люди.
– Да все знают, там торговали, шкурки готовили недалеко, рынок пушной был на этом поле. В музее картина висит, – подтвердила Ляля.
– Во-от, – подняла палец вверх Настя. – Во-от, что и требовалось доказать.
– Требовалось доказать, требовалось доказать, – пробурчала Эля. – Тебе в математический надо. Мы как раз сегодня это «требовалось доказать» проходили. Я сейчас поняла, что это значит.
– Это людей исконное место, охотничье. Просто папа будет там оберегами торговать. Не сам, продавцов наймём, – настаивала на своём Настя. – Чем плохи сувенирные палатки? Развлечения – это лучший бизнес.
– Да. Уж это да, – рассмеялась Лиза.
– Да-а, – передразнила Эля. – Мой отец все деньги перетаскал в ваше казино. Гадёныши вы. Хорошо, что я теперь не с вами учусь. – И Эля, опасаясь, что Лиза её побьёт (Лиза хорошо дралась), побежала, комично перебирая своими кривенькими толстыми ножками, вперёд.
– Если он дурак, это не лечится! – закричала вслед Лиза и добавила: – Если денег нет, нечего играть.
– А лисы ваши – ерунда. Это всё сказки для дурачков, – заявила Настя.
– Нет, – снова запротестовала Ляля. – Нет. Они там долгожители. Они это поле любят…
– Но, Ляля, поле будет работать летом и осенью! Там кафешка, разные хороводы, а зимой – Масленица, окончание охотничьего сезона. Лисам вечером раздолье, они же ночные, только если какой охотник к идолу подойдёт. Лыжники ездят по полю, и ничего. Вот и будет – зимой для лыжников, летом – для паломников, осенью – для охотников. Весной – перерыв.
Верно. Лыжники часто катались по полю, но уроки физкультуры проходили в другом месте, на лыжной трассе в лыжном городке. Лисы-то выходили вечером или рано утром, да и то всё реже и реже. А может, это Ляля редко стала смотреть в окно.
– Значит, и зимой собираетесь торгашничать?
Ляля чувствовала себя мальчиком Алёшей из «Чёрной курицы» – ей приходится выдавать лис, их любимое место. Но как по-другому? Настю надо обязательно переубедить! Лисы сожрут их всех! Но Ляля не смела сейчас сказать такое Насте в лицо. Настя всё честно рассказывала, не скрывала, Лиза вот ничего о бизнесе отчима не рассказывала. А может, он на поле тоже хочет зал игровых автоматов поставить? Тогда и ему несдобровать. Везёт Насте, думала Ляля, – уверенная такая, хозяйка жизни. Вот Ляле нечего рассказать, сообщить. Ляля ничем особенно не делилась, больше помалкивала. Чем делиться-то? Тем, что мама на свадебные причёски и макияж по выходным выезжает, пусть и за большие деньги? Нет, это не казино, не игральные автоматы и не магазин сувениров. После этого разговора Ляля снова задумалась. Почему она дружит с Настей? Ляля пыталась вспомнить прошлый год – как тогда-то вела себя Настя? – и не могла вспомнить! Она не помнила Настю в четвёртом классе, ни одного разговора или ответа у доски. По всей видимости, Настя стала тогда в классе фоном, прибилась к группе незаметных детей – никто не замечает их присутствия или отсутствия, никто с ними не ругается и не общается… Но теперь Настя просто прилипла к ним с Лизой. Несмотря на страшную для лис новость, они продолжали дружить втроём: Ляля, Лиза и Настя. И на танцы стали ходить втроём. После Ляля множество раз задавала себе вопрос: как могло случиться, что Ляля не отстранилась, не пересела после всех расстройств и мук, которые она пережила из-за Насти в саду? Ляля помнила, как угрожала Насте, что лисы убьют и сожрут её маму. Почему же Настя простила её, не могла же он