На приеме у Адриана были в этот час пятеро. Генералы Дейви и Гор, полковники Мюррей и Хайтауэр, а также леди Катрин Катрин, до странности хорошо вписавшаяся в компанию военных. Адриан, как и предполагалось, раздавал награды. Когда Менсон вошел в приемную, император вручал полковнику Мюррею искровую шпагу. Было время, когда Менсон недурно разбирался в оружии. Мог объяснить, в чем разница между хорошей шпагой и скверной; отличал клинок, стоящий сотни золотых, от клинка, что будет стоить тебе либо пары монет, либо жизни — смотря по ситуации. Сейчас Менсон и двух слов не связал бы в оружейной теме, но сохранил умение видеть прекрасное. Есть особый вид тонкой, лаконичной, молчаливой красоты, присущей лишь клинкам поистине мастерской работы — и ничему другому во всем подлунном мире. Наградная шпага была как раз этого сорта: казалось, император вручил Мюррею луч света, вложенный в ножны.
Менсон знал полковника Мюррея: тот, вообще-то, не был занудой. Любил посмеяться, не раз выпивал с южанами; солдат держал в строгости, но не по злобе, а для их же блага; обожал своего коня и, бывало, беседовал с ним, когда думал, что никто не слышит. Словом, живой человек, не истукан в мундире. Однако на приеме у владыки Мюррей посчитал долгом чести не выразить ни малейшего проблеска эмоций. Принял награду с каменным лицом, отрывисто кивнул, гаркнул: «Рад служить вашему величеству!» Не дрогнул ни одним мускулом, не моргнул глазом, словно было ему глубоко плевать и на шпагу, и на императора с его похвалами. Адриан, ничего другого и не ожидая, отпустил полковника. Тот ушел, чеканя шаг, глубоко довольный своей выдержкой.
Полковнику Хайтауэру достался в награду шлем с золотой гравировкой имперского пера и меча. Для поля боя сомнительная штука: арбалетчики первым делом выцеливают воинов в дорогих шлемах, не без причин считая, что это и есть офицеры. Однако для парадов в Фаунтерре — прекрасный шлем.
Генерал Гор получил свиток бумаги, опечатанный сургучом. С позволения владыки, сразу взломал печать и прочел грамоту. В отличие от полковников, генерал не смог сдержать чувства. Он засиял счастливой улыбкой и трижды благодарно поклонился, сказал что-то о своих детях. Грамота в его руке осталась развернута: упомянутый кусок земли был велик и мешал бумаге свернуться в трубочку.
Подошла очередь генерала Дейви. Перед разговором с ним владыка отпустил остальных военных.
— Как полагаете, генерал, вы заслуживаете награды? — без тени насмешки спросил Адриан.
— Пф. С чего бы, ваше величество? На фланге дрался Мюррей, во фронте Гор. Я командовал резервом. Было дело, я приказал выдвинуться двум ротам. Вот и все мое геройское участие в битве.
— Но план сражения был вашим. Это вы придумали поставить южан авангардом и заманить шаванов в засаду.
— А Гор советовал другое, а Мюррей — третье. Заслуга вашего величества, что выбрали и воплотили подходящую идею.
— Скромничаете, генерал?
— Не страдаю этим недугом. Если сделал что хорошее, то непременно похвалюсь. Но когда хвастаться нечем — тогда чего уж…
— Пожалуй, вы правы: преданностью не хвастаются. А тем более — дружбой с мятежниками.
Генерал искривил губу и взрыкнул.
— Харрр. Ориджин — хитрый черт. Кто считает северян простаками, тот полный дурак. Вот я такого дурака и свалял… Два года пил с мятежником, но понятия не имел, что он замышляет.
— Плачевная оплошность, — кивнул владыка.
— Угу… — буркнул Дейви.
Из-за этой оплошности он потерял командование целым корпусом и получил взамен один батальон резерва. Что, впрочем, тоже неплохо. Лучше потерять корпус, чем титул или голову.
— Меж тем, я рад, — произнес владыка, — что именно ваша идея оказалась наилучшей. Положенье было сложным, одна тактическая ошибка — и мы разбиты.
— Война, ваше величество. Ошибок лучше не делать.
— Но какая заманчивая возможность для друга мятежника: дать императору скверный совет. Не из рук вон плохой, а просто шероховатый. Такой, что будет принят, но в итоге обернется поражением… Военачальник с вашим опытом смог бы измыслить такую штуку.
— С чего бы мне… — простодушно вскричал Дейви, но спохватился, понял, о чем речь. — Вы меня проверяли?
— Не то, чтобы намеренно проверял, но присматривал с особым вниманием. И очень рад, что ваш совет был идеален. Вы неправы, генерал: вы заслуживаете награды.
— Х-хе! — Дейви подвигал массивной челюстью, ухмыльнулся по-медвежьи. — Ваше величество, дайте мне полноценный боевой полк. Толпа шаванов рыщет в лугах. Хочу их повстречать!
— Чтобы было чем похвастаться?
— Точно, ваше величество!
— Коль скоро генерал Алексис уже справился с кайрами, я намерен отозвать из Южного Пути три полка искры. Командованье ими поручу лично вам.
— Благодарю, ваше величество! — генерал неуклюже поклонился. — Очень благодарю, тьма меня сожри!
Адриан пожал ему руку и повернулся к леди Катрин Катрин.
— Ваше величество знает, чего я хочу.
Владыка протянул ей несколько листов картона, сшитых красной лентой. На листах Менсон заметил рисунки странных форм.
— Один из этих Священных Предметов Корона подарит вам, миледи, в награду за верную службу. Выберите тот, что отзовется в вашем сердце.
По тому, как вспыхнули зрачки Катрин Катрин, было ясно: само право владеть Предметом вызвало бурю чувств в ее душе. Но ей хватило самообладания сдержанно поклониться.
— Не смею занимать время вашего величества своими колебаниями. Предмет на верхней странице выглядит великолепно.
— Отличный выбор, миледи. Имя этого Предмета — Чаша Радости. Он прибыл на свет с Шестым Даром Богов, еще во времена Ранней династии Мириам. Не меньше четырех раз он говорил с обладателями. Человек, испивший из Чаши, узнавал свой смысл жизни и обретал истинную радость. Надеюсь, миледи, и вам посчастливится получить благословение.
— Бесконечно признательна вам!
Западница глубоко дышала, сверкая глазами.
— Миледи, — продолжил император, — теперь я хочу предложить вам выбор. По скором окончании войны принц Гектор отправится в Шиммери, я же — в столицу. Вы желаете сопровождать его или меня?
Она лукаво прищурилась:
— Это выбор между мужчиной и мужчиной, ваше величество?
— Между мужчиной и карьерой, миледи. Вы очень хорошо говорили моим голосом, это умение скоро понадобится. Когда кончится война, придет время дипломатии.
— Корона станет говорить устами западницы?..
— В этом будет поучительный смысл. Мораль, если угодно.
— Понимаю, ваше величество. Благодарю за честь!
— Если, конечно, вам не претит служить тому, кто оказался противником Запада. Быть может, вы питаете к шаванам ностальгические чувства…
— Ностальгические чувства? К людям, которые схватили меня, избили и продали в рабство? Позвольте подумать, ваше величество. Послушать девичье сердце.
Император с улыбкой кивнул ей:
— Рад вашему согласию. И последний вопрос. В августе вы и Ворон Короны подозревали так называемую Минерву Стагфорт в интриге против меня. Вы оказались правы. Вот только Ворон Короны сообщил мне о своих подозрениях, а вы — нет.
— Не сочтите за дерзость, но, судя по участи Ворона Короны, я поступила разумно.
— Хочу, чтобы вы знали: я признаю и помню свою ошибку.
— Да, ваше величество. Вы можете рассчитывать на мою искренность.
С безукоризненной грацией она сделала реверанс.
Адриан похлопал по плечу Менсона, что давно уже сидел на полу возле кресла владыки.
— Скажи теперь ты, мой друг: какой благодарности хочешь?
— Тррриумф, владыка! — не задумываясь, крикнул шут. — Хотел видеть тррриумф! Я увидел и рррад!
— Подумай еще, дай себе время. У тебя наверняка есть желания. Хочешь избавиться от колпака? Уйти из дворца, жить в своем доме?
Менсон не сразу понял, что ему предлагают. Когда уразумел, истово замотал головой:
— Нет, нет, владыка, не обижай! Колпак — хороший! Я — хоррроший! Не гони!..
— Янмэй была жестока с тобой…
— Янмэй — да, а ты — нет! Колпак и корона дррружны! Не гони меня!
— Ладно, ладно. Хочешь изменить хоть что-то в своей жизни?
Слова звучали жутко. Менсон на всякий случай качнул бубенцами:
— Можно не менять, владыка? Можно?
— Конечно, можно. Но я желаю тебе добра. Хочешь другую одежду?
Менсон со звоном мотнул головой.
— Другого адъютанта?
Снова отрицательный звон.
— Быть может, женщину хочешь?..
Опять мотнул головой, но задумался, глядя на мускулистые ноги Катрин Катрин в кожаных штанах наездницы.
— Хочу хотеть, владыка…
— Женщину?
— Кого-нибудь. Чего-нибудь. Хотеть — хорррошо. Хочу уметь хотеть…
— Научись. Захоти что-нибудь для пробы. Когда захочешь, скажи — я дам.
Менсон нахмурил брови и пожевал кончик бороды, пытаясь думать. Но так и не успел найти в себе желание.
Дверь распахнулась, и генерал Гор, красный, как кусок недожаренного мяса, подбежал к императору.
— Владыка, новость!.. Из столицы!..
Воин показал клочок бумаги, зажатый в кулаке.
— В чем дело, генерал?
— Мятежник взял Фаунтерру!
— Что?!
— Он примчался из Лабелина на поезде и захватил дворец! Мятежник во Дворце Пера и Меча!
Адриан выдернул ленту из генеральской руки и прочел сам. Минуту стояла гробовая тишина. Менсону очень захотелось исчезнуть. Он вытащил пузырек с водой и глотнул. Пожалел, что внутри не эхиота.
Император поднялся и выронил бумагу. Медленно произнес:
— Мятежник — взял — дворец.
И вдруг захохотал:
— Увидел тррриумф, да, Менсон?
Владыка смеялся:
— Торжество! Великая победа Короны! Всем на зависть!
Он взмахивал руками, задыхался от хохота. Смех выплескивался из груди Адриана, летел брызгами во все стороны. Генерал Дейви вдруг не выдержал и тоже рассмеялся, колотя себя по животу. Прыснула леди Катрин Катрин, хрюкнул себе под нос генерал Гор.
— Мы — триумфаторы! — заливался владыка. — Герои легенд! Властелины мира!..