— Знаешь, я… я перестал верить в удачу, — задумчиво произнëс паладин. — Я уже не верю в судьбу. Я все чаще ощущаю Его взгляд. Мне не хочется об этом думать и пытаться стать лучше, но… я ощущаю, что Он за нами присматривает.
Снек поднял взгляд на друга и уставился в его красные глаза.
— Не смотри, что я с похмелья, — покачал он головой. — Я все больше думаю, зачем Ему мы? Для чего Он нас постоянно бережет? Он ведь бережет?
— Бережет, — кивнул клирик.
— А это значит, что у нас с тобой предназначение. Настоящее. В это я верю.
Паладин поднялся и, встряхнув головой, уставился на друга с улыбкой.
— А если у нас с тобой предназначение, то значит, всë вокруг нас так, как должно быть.
— Делай то, что должен, и будь что будет, — с улыбкой произнес Снек.
— Золотые слова. Если Нами захочет с нами, то я буду рад еë видеть. Если нет, то нет. Если Ари уйдет за ней… — Гош развëл руками. — Выбор должен остаться за ними. Кстати, а где они?
— Еще не выходили из кельи.
— Это ни в какие ворота не лезет, — фыркнул Гош. — И вообще! Мы уже больше недели не тренировались!
Гош направился в коридор, ведущий к кельям. Снек же тоже поднялся из-за стола и последовал за своим напарником, ворча под нос:
— Да и учебу мы что-то забросили… Так он ни одной молитвы толковой не выучит…
Он дошел ко паладина, который заглянул в келью послушника и остановился, когда тот молча прикрыл дверь и уставился на него.
— Что?
— Помнишь, ты говорил, что там был след от их связи даже после того, как сняли ошейник?
— Да, а причем тут это?
— Сейчас они… немного заняты укреплением.
— Чего?
— Этой связи.
Снек хмуро взглянул на друга, оттеснил его плечом и аккуратно заглянул в комнату.
Там на кровати лежал Ари, а на нем, словно наездница, сидела обнаженная Нами, при этом медленно, но ритмично двигая тазом.
Снек тут же отпрянул и задумчиво уставился на Гоша.
— Я именно это имел в виду, — тихо хохотнул Гош.
— Ты видел еë грудь? — остекленелым взглядом произнëс клирик. — Видел? Это же совершенство!
— Ага, только коснись ее и скопытишься, ты ведь помнишь?
-Да, но… — встряхнул головой наставник и прошептал: — Но какие формы!
Он еще раз приоткрыл дверь и заглянул внутрь, но из кельи его вытащил за шкирку Гош.
— Формы отличные, согласен, только формы это не твои. И если не хочешь раньше времени скопытиться — не трогай эти формы!
— Подтянутые, крупные, соски слегка задраны вверх и… — продолжал бормотать себе под нос клирик.
Паладин же обнял за плечи друга и с улыбкой потащил его по коридору.
— Да, так бывает, что самое прекрасное на свете обычно принадлежит другому, — начал он рассуждать, утягивая в общий зал Снека. — Но я тебе так скажу — пока ты не попробовал это самое прекрасное, оно остается совершенным. Стоит прикоснуться к нему, вкусить и… волшебство развеется…
— А талия? Ты видел? — спрашивал клирик, продолжая бормотать, словно в бреду. — А ягодицы? Идеальные полусферы, не уступающие спелому персику…
— Поверь, я знаю, о чем говорю, — так же не обращал внимания на бормотание зачарованного клирика Гош. — Я всегда считал Розовое Гемру идеальным вином. Я столько слышал о нем и даже доводилось видеть этот эликсир, но стоило удаче мне улыбнуться — я вкусил его. Тот самый божественный эликсир, о котором я так мечтал оказался хорош. Вкус, запах, цвет, но… Ты представляешь, в полуразваленном хуторе, у перевала, что был перед Щукой, безымянное местное вино оказалось лучше. Чтоб чертям кочергу в зад запихнули, если это был не так… Это было чудесное вино.
— И как двигается, а? Видел?
— И вроде бы, ничего страшного не случилось, Снек, да? Но мечту, свой идеал, я свою потерял. Черт бы побрал это Розовое Гемру, прости Единый…
— А почему я готовлю? — возмущенно произнëс Руди, оглядев остальных членов отряда. — Я между прочим закупал провизию, я нашëл лошадь для Нами, я на неë сбрую добыл. Можно хотя бы как-то учитывать мои труды на поприще материального содержания нашего отряда?
— Руди, ты должен быть честным… прежде всего с собой, — умиротворенно начал Гош, достав из снаряженной на вьючной лошади сумки пару учебных клинков.
— Что ты имеешь в виду? — недовольно спросил Руди, сложив руки на груди.
— То, что ты это всë спиздил! — расхохотался паладин.
— Между прочим продукты я купил, — тут же возразил послушник.
— Да, на деньги, которые украл, — хмыкнул Снек, который достал небольшой псалтирь и направился к Нами.
— Да, но сути дела это не меняет, — не успокаивался Руди.
— Лучше бы ты лошадь купил.
— Это почему?
— За воровство еды на рынке у местных отрубают руки, а вот за лошадь рвут пополам.
— В смысле рвут пополам? — нахмурился воришка.
— Привязывают за ноги к одной тройке лошадей, за ноги к другой и как следует дают им по заднице, — ответил Гош, вручая учебный клинок Ари. — Человека от такого рвëт на части. Задница улетает с одной тройкой, а грудь с другой. Кишки обычно остаются на месте.
Руди сглотнул, но не успел открыть рта. Его прервал строгий голос Снека.
— Руди. Еда на тебе.
Парень недовольно почесал кудрявую шевелюру, но не стал спорить и полез в сумки на его лошади, доставая оттуда крупу и вяленое мясо.
— Итак, — с улыбкой произнëс паладин, глядя на послушника. — Начнëм с разминки, а дальше попробуешь меня достать.
— Тебя? Да ты меня одним ударом угробишь, — недовольно проворчал Ари.
— Не волнуйся, я буду нежным, — хохотнул Гош и с ухмылкой добавил: — Как Нами, только с яйцами…
Парень покраснел, а паладин рассмеялся в полный голос.
Снек тем временем подошел к бывшей рабыне и кивнул в сторону.
— Пойдем, отойдем немного, чтобы не мешать.
Отойдя на несколько десятков метров, Снек обернулся к девушке и спросил:
— Нами, я понимаю, что тебе некуда идти, но нам нужно решить вопрос по поводу твоего статуса.
— Что с ним не так?
— Понимаешь, сейчас ты свободный человек и… и на этом, пожалуй, всë. Чтобы путешествовать с нами, получать от нас помощь и быть полноценным членом отряда, тебе надо стать нашей послушницей.
— Что мне для этого надо сделать?
— Процедура простая, но для начала я тебе должен кое-что рассказать. Ты ведь не можешь согласиться на то, о чем даже не подозреваешь, так?
Девушка неуверенно пожала плечами.
— Дело в том, что мы… Я и Гош. Мы не простые церковники. Мы принадлежим к ордену. Он называется «Янтарный орден». И по сути мы самое боеспособное в церкви. Да, есть другие, не менее мощные службы, вроде той же инквизиции, но… Они берут численностью и организацией, а мы… навыками, умением и силой. Понимаешь, о чем я?
— Да.
— Хорошо. Дело в том, что большинство наших миссий заключаются в том, что нам необходимо уничтожить… зло. В любой его форме. Это может быть обезумевший маг, может быть какая-то стихийно образовавшаяся тварь, а может быть и тëмный маг. Недавно нас отправили в пограничье. Там орудовал тёмный ковен, — Снек внимательно смотрел за эмоциями девушки, но пока, кроме легкой растерянности и волнения, ничего не заметил. — Нам пришлось там серьëзно потрудиться, чтобы хоть как-то выправить ситуацию. Мы перебили много тëмных магов.
— Ну же! Не будь сопляком! — донесся крик Гоша. — Нами ударит лучше! Соберись, тряпка!
— Ты можешь нормально показать или так и будешь пахать землю этой железкой?
— Мда, — хмыкнул Снек. — Так о чем это я? А… Быть послушником в ордене… мягко говоря, опасно. Я бы сказал: смертельно опасно.
— Но я буду с Ари?
— Вы оба наши послушники, поэтому вы всегда будете с нами, — кивнул Снек.
— Тогда мне больше ничего не надо.
Снек почесал голову и произнëс:
— Понимаешь, к послушникам у нас нет особых претензий. На грехи послушников у нас смотрят сквозь пальцы… Ну, разумеется, если они ни в какие ворота не лезут, то тут будут проблемы. Из послушников можно запросто вылететь. Понимаешь, о чем я?
— Понимаю.
— И одно из самых важных моментов, это то, что послушник не может быть связан узами брака. Детей он тоже не может иметь. Разумеется, если они не появились до того, как послушник получил свой статус.
Девушка умолкла на несколько секунд. После обдумывания слов она спросила:
— Но я ведь буду с Ари?
— Да, но… Да, — Снек вздохнул и задумчиво осмотрел девушку. — Тебя только это волнует?
— Да.
— Хорошо, — кивнул клирик и спросил официальным тоном. — Ты хочешь стать послушницей, дева без рода по имени Нами?
— Да, — кивнул она.
Снек открыл псалтирь и принялся читать оттуда длинную заповедь, которую он обязан был прочитать и первому послушнику, но откровенно на это забил.
У костра же в это время разворачивался очередной спор. Ари матерился и убегал от Гоша. Тот носился за ним, махая учебным мечом с такой силой, что на земле оставались рытвины, а за всем этим с довольной миной наблюдал Руди, неторопливо помешивая кашу. Лошади были стреножены, по окрестностям разносился аромат каши и дыма. Голубое небо было покрыто длинными полосками подкрашенных красным цветом облаков. Солнце стремилось к закату.
В это время Снек поднëс светящийся палец ко лбу девушки, поколебался, но все же не стал его касаться.
— Теперь ты послушница.
— И что теперь надо делать?
— Слушаться нас, — пожал плечами клирик. — И помогать по мере своих сил.
Девушка кивнула.
— А теперь я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня, — произнëс он, и взвесив псалтирь, оглядел девушку с ног до головы. Взгляд свой он остановил на груди.
— Что именно? — осторожно спросила та после нескольких секунд гипноза бюста девушки.
— А? — тут же встрепенулся Снек. — Не то, что ты подумала, но кое-что экстраординарное для любого церковника. Ты попробуешь прочесть молитву.
— А что значит… экстра…
— Это значит, что я не никогда в своей жизни не слышал, чтобы кто-то с сильным даром тьмы читал молитвы, — пояснил клирик.