— Ладно, давай посмотрим, что у них есть, — предложил я и пошел к ящикам.
Минут сорок мы рассматривали оружие, боеприпасы и прочие нужные в дороге вещи. Не скажу, что ассортимент был очень богатым, но нам этого и не требовалось. Некоторые модели оружия, лежащего в ящиках, искренне удивили. Вот скажите, зачем в арсенале Ордена лежит несколько десятков ящиков с винтовками Мосина? Новых, в масле. Или американские M1-Garand? Нет, я бы понял, если все это предназначено для продажи поселенцам. Дешево и сердито. Но этот арсенал открыт исключительно для «служебного пользования», и гражданским сюда хода нет.
Через полчаса мы добрались до более современных образцов, где и остановились. Старик-служитель прав: не воевать едем. Еще через час ему надоело ходить за нами следом.
— Молодые люди, я, если вы еще не заметили, все еще здесь. Скажу больше — вы молоды и можете себе позволить питаться, когда вам вздумается.
— При чем здесь обед? — покосился на него я.
— У меня скоро обеденный перерыв, и я не хочу совместить его с ужином. Это вредно для здоровья и нервов! Если первое еще может вытерпеть чашку кофе и булочку, то моя жена Рива не может! Она обязательно закатит скандал. Это испортит мне аппетит, настроение и нервы. Вот я стою и прикидываю, что лучше: хороший обед и покой в семье или пустой желудок и два сомнительных юмориста? Выбирайте ваши игрушки, и попрощаемся.
— Эх, мсье, — тяжело вздохнул Шайя и отложил в сторону очередную железку, — нет в вас ни капли романтики!
— Романтики? — развернулся к нам мужчина, блеснув толстыми линзами очков. Он слегка картавил, отчего вопросительных знаков в голосе прозвучало в несколько раз больше. — Вы сказали: «романтики»? Ох, молодой человек! Когда вы еще только учились попадать в унитаз и писали непристойности на заборах синагоги… с ошибками… Так вот — уже тогда я имел этой, с позволения сказать, романтики больше, чем вы можете себе представить! Эти милые времена прошли. Теперь мне хочется хорошего здоровья и немножечко покоя.
— И что, ради этого стоило переселяться в Новый мир? — пробурчал Карим, разбирая очередной автомат. — С тем же успехом могли сидеть в Старом Свете.
— Нечто похожее мне говорили мои коллеги. Вы, по молодости лет, про них и не слышали, — покачал головой старик, — а жаль… Очень жаль! Это великие люди! Трешников, Романов, Чилингаров…
— Трешников? — перебил я служителя. — Простите, вы сказали — Трешников? Руководитель Арктического научно-исследовательского института?
— Да… — удивленно протянул Михаил. — Вы что, были с ним знакомы?!
— Увы, — развел руками я, — всего лишь читал.
— Да-да, конечно, — покачал головой служитель, — откуда вам знать этого человека! Эх, куда ушли эти времена, которые создали таких людей? Куда ушла эпоха великих открытий? Исполины! Титаны! Я вам скажу даже немного больше! Я скажу честно и откровенно — таких людей больше не делают, и секрет их изготовления утерян! Навсегда!
Карим с удивлением наблюдал за нашим разговором, а после следующей фразы вообще впал в ступор, где и оставался ближайшие полчаса.
— Мсье Гершман, — обратился я к мужчине, — как вы считаете, а не пообедать ли нам в соседнем ресторанчике? Позвоните жене, извинитесь. У вас дома установлен служебный телефон, не правда ли? Скажите, что обед, в конце концов, можно подать и к ужину. Вы, как я понимаю, много повидали. Чертовски интересно было бы послушать… Мы, молодые, что греха таить, иногда забываем посоветоваться со старшими. Набиваем шишки на ровном месте. А все потому, что вовремя не попросили совета! А оружие… да черт с ним, с этим железом! Его можно выбрать и после обеда.
Гершмана мы решили подождать на улице. Ему сейчас не позавидуешь — предстоит нелегкий разговор с женой. Но что такое небольшой семейный скандал по сравнению с удовольствием быть выслушанным! Рассказать о своей бурной молодости и людях, которые были рядом.
— Если честно, Поль, — Шайя посмотрел на меня, — то я ни хрена не понял…
— Карим, — ухмыльнулся я, — если тебе кто-нибудь скажет, что мир тесен, — плюнь ему в глаза. Мир не просто тесен, — в нем не протолкнуться!
5 год по летоисчислению Нового мира.
Ангар № 39, Порто-Франко.
Мы засиделись почти до самого вечера. Михаил оказался прекрасным рассказчиком. И куда только делись его сухость и педантизм?! Он был из тех людей, кто несколькими штрихами способен нарисовать картину, и она оживет, послушная его разуму. Картины прошлого как живые вставали перед нами. Нет, здесь не было рассказов про героизм. Оставим это журналистам. Здесь были люди. Их повседневные дела, заботы и радости. И суровая северная природа — всего лишь декорация. Опасная, подчас жестокая, но декорация. Как северное сияние. Михаил будто помолодел. Он выпрямился, в глазах появился упрямый огонек… Как мало нужно человеку. Внимание и слушатели. Если честно, то мне стало немного стыдно. Хотел получить информацию о Александре Козине, а перед нами раскрыли душу. Хреновый из меня детектив. Но были и плюсы. За нашего механика-водителя я спокоен. Это надежный человек. По словам Гершмана, ели будет надо, то он под танк ляжет!
После обеда в ресторане Гершман размяк и был щедр, как Меценат. Выделил нам новенький MG-3, два десятка лент и три запасных ствола. Два ящика полезных мелочей, кобуры, подсумки для магазинов и достаточное количество гранат. Про патроны я лучше промолчу. Их много не бывает, но мы загрузились так, что больше просто не увезти.
Для сотрудников взяли автоматы Калашникова. АКМС, под патрон семь шестьдесят два. Михаил предлагал «семьдесят четвертые», но мы дружно отказались. Вернувшись, выгрузили все в ангар, и я зашел к Чамберсу, чтобы узнать про утренний визит Виктора. Хотя… не надо быть ясновидящим, чтобы понять причину такого внимания.
Я не ошибся. Виктор приезжал не просто так, а по поводу. Если быть точным — по поводу Билла Тернера и его пьяной болтовни. Он прижал Чамберса к стенке и потребовал объяснений. Не знаю, чем пригрозил, но Джеку пришлось все рассказать. И про скелеты, и про находки, и даже про нашу дикую идею о возможности двухстороннего перехода. Увы, но возможности отвертеться у Чамберса не было. Виктор, когда это необходимо, умеет быть убедительным и правильно расставлять акценты.
— И ты выложил все, как на исповеди? — спросил я Джека.
— А что мне оставалось делать? — огрызнулся Чамберс. — Чертов Тернер! Трепач!
— Ладно, не переживай. Виктор — не самая большая сволочь в этом мире. Если он во что-нибудь вцепился, то намертво, как бульдог. Или загрызет, или обслюнявит. Кто знает…
— Что?
— Кто знает, — медленно повторил я, — может, проход и правда двухсторонний?
— Меня это совершенно не радует, — покачал головой Джек. — Для полного счастья нам только туристов здесь не хватало. Ты уже был в арсенале?
— Только что вернулся.
— Прекрасно. Надо заканчивать дела и сматываться отсюда. Чем быстрее, тем лучше.
Шесть автоматов и четыре пистолета. Для мужчин выбрали «Браунинг Хай Пауэр», а для нашей медички — чешский CZ83, под советский девятимиллиметровый патрон. Насте (по ее личной просьбе) нашли самозарядный карабин Симонова. Когда Гершман узнал, что СКС нужен для русского геолога, то чуть не прослезился от умиления. Долго копался в своих книгах, а потом ушел в глубину ангара и принес новенький карабин. Как он выразился, выбирал, как для себя. Предлагал подобрать и пистолет, но Насте он не нужен — она не расставалась с «парабеллумом».
— Ой, не могу! Ох, держите меня! Я сейчас сдохну!!! — Карим хохотал как сумасшедший. Он хватал руками воздух, пытался остановиться, но ничего не получалось. Наконец он угомонился, обессиленно завалился на пол нашего вагончика и простонал: — Ой, это что-то… Ты видел? Эндрю! Ты видел?!
— Кончайте ржать, пустомели, — усмехнулся я. Если честно, то оставаться спокойным, глядя, как эти черти веселятся, было трудновато. — Ну ошибся, с кем не бывает…
— Это теперь так называется?!
— Ой… У меня уже живот болит!
— У самих морды были не лучше.
Несколько минут парни громко смеялись.
Нет, «громко смеялись» — не подходит. Эти черти оглушительно ржали и останавливаться, судя по всему, не собирались. Немного успокоились, сели на пол и перевели дух. Карим вытирал слезы, все еще давясь от смеха. Пратт попытался что-то сказать, но, посмотрев друг на друга, они опять начали ржать.
— А Поль ей и говорит… — задыхаясь от смеха, начал Шайя. Он хочет пересказать эту историю, но связного рассказа не получается. Уже после первой реплики не выдерживает и начинает безудержно смеяться. Эндрю хохочет без пауз и остановок. Парни дошли до того состояния, когда достаточно показать палец — и все, смех обеспечен.
— Что? Что он ей сказал???
— Это… мадам Куликова… это вам лучше не разбирать… А потом… потом она…
— Что?? — взахлеб переспрашивает рыжий Эндрю. Можно подумать, что его там не было. Он уже не смеется. Он стонет.
— Не ра… не ра… не разбирать!!! — Карим, давясь, тычет пальцем в автомат, лежащий рядом с ним, и вновь начинает оглушительно ржать.
Опять начали… Ну и когда успокоятся? Вот охламоны! Еще несколько минут я крепился, а потом не выдержал и засмеялся вместе с ними. Да уж, история…
Если коротко, то на следующее утро после поездки в арсенал мы собрали всех сотрудников и отправились на стрельбище. Что значит «зачем»? Чтобы проверить их навыки обращения с оружием. Поехали туда, где Пратт ежедневно измывается на моей персоной, вдалбливая снайперское искусство. Мы с Эндрю приехали немного пораньше. Разложили небольшой стол, пристреляли оружие и поставили мишени. По словам Пратта, за их сохранность можно было не волноваться. Ему уже приходилось проводить такие проверки, и гражданские сотрудники Ордена (за редким исключением) бьют богу в окна. Для новичков, не покидавших пределы Базы или Порто-Франко, стрельба — это еще одно развлечение Нового мира. Даже для тех, кому доводилось видеть трупы убитых. Они благодушно взирают на этот мир. Отделяют себя от происходящего. Смерть кажется далекой и совсем не страшной. Смотрят на нее, как на батальную сцену в фильме. Возбуждает, но не грозит. Конечно, это не касается тех, кто уже ходил в экспедиции. Они и стреляют получше, и на мир смотрят более трезво — через прицел.