— Что так? — покосился Вайдман.
— Почему не закопали или не утопили, наконец? Тогда бы уж точно — с концами. Такие тела просто так не бросают. Это тебе не простые переселенцы, чьи кости по всей саванне разбросаны…
— Тут у меня две версии. Или торопились, или людей не хватило.
— Ну да, конечно. Охранять десятерых пленников — людей хватало, а утопить их тела в бухте — сил не нашлось? Сам понял, что сказал?
— Возиться не захотели. Тем более что пещеру обнаружить сложно. Мало найдется желающих бродить по этим местам. Я и сам случайно наткнулся.
— Логично, — кивнул я и вытер куфией лицо. — Только одного не понимаю: почему все это не представили как нападение бандитов? Согласись — так гораздо проще. Убили на месте, — и все. Не надо рисковать, перегоняя людей вдоль побережья. Тем более что охранники не были зелеными новичками. Бывали в переделках. Могли и оружие отобрать, и бунт поднять. Разве что только сами были в этом деле замешаны…
— Поначалу я тоже так решил, — кивнул Вайдман, — потом покопался среди останков и понял, что они тоже здесь. Все тушки на месте. Кроме парня, убежавшего в саванну, и троих неизвестных, чьи тела исчезли.
— Откуда такая уверенность?
— Достал их медицинские карты. Есть у меня приятель, который работает в армейском госпитале.
— По зубам определил?
— Да.
— Остальные?
— Женщины тоже все здесь. Синтия О'Рейли, Люсьен Тейлор и Ольга Варламова.
— Остальных по зубам вычислить не удалось?
— Понимаешь, что интересно, — хмыкнул Михаил, — полтора года назад, практически сразу после того как я раскопал личные дела охранников, сгорела стоматологическая клиника. В ней обслуживали местных богатеев. И увы… весь архив тоже сгорел. Так что с остальными не получилось.
— Кто у нас остается претендентом на роли троих исчезнувших?
— Готфрид Шекли, Орви Кхан, Дэвид Лорри, Лучиано Барги и Грэгори Свэнсон. Пятеро. И неопределенное количество неизвестных, которые помогли провернуть это дело. Кто-то из этого списка лежит здесь, а кто-то разгуливает на свободе.
— То, что сгорела клиника, меня радует. Это значит — виновники как обитали в Порто-Франко, так и обитают. И никуда уезжать не собираются. Черт… Неужели это был обычный киднэппинг? Странно. Я думал иначе.
— Нет, не совсем обычный. — Вайдман покачал седой головой и отогнул в сторону ветку, которая мешала нам пройти. — Чем больше копаюсь в этом деле, тем больше убеждаюсь, что это была хорошо запланированная акция.
— Акция чего именно? Возмездия или устрашения?
— Вполне возможно и то и другое. Или хотели убрать только одного, но, чтобы замести следы, убили всех. Лист легче всего спрятать в лесу, среди деревьев.
— Эта версия мне нравится больше, чем политическая.
— Не любишь политику?
— Не люблю.
— Может быть, ты и прав, — поморщился Вайдман, — но я сомневаюсь в версии простого убийства. Есть в этом деле второе дно. И оно связано с Орденом.
— Час от часу не легче, — тяжело вздохнул я. — И кто у нас там был политиком? Режиссер или пиротехник? Неужели все дело в Синтии О'Рейли?
— Или в падчерице Брайана Хантера? Как ее там…
— Люсьен Тейлор. И кого именно должны были убить?
— Не знаю, Карим. Не знаю…
— С чего ты решил, что доставили именно по воде?
— Меньше риска нарваться на переселенцев и мобильные патрули Ордена. Да и место там такое, что удобнее с моря подойти, чем из саванны продираться. По суше к пещере не подобраться — там очень крутой берег. Практически обрыв. Слушай, что я тебе все это рассказываю? — неожиданно разозлился он. — Скоро сам все увидишь.
— Глаза б мои не видели все эти пейзажи, — сказал я и чертыхнулся, поскользнувшись на сухой глине. Михаил поднялся на гребень, оглянулся и оперся на палку.
— Расслабился ты у себя в Кадизе, — сказал он. — Как есть расслабился. Оброс жирком.
— И где ты жир видел? Разве что в рюкзаке, в виде консервных банок с тушенкой.
— Какой же ты мусульманин, Карим, если свиную тушенку употребляешь?
— Такой же, как ты — еврей. Если не ошибаюсь, свининой тоже не брезгуешь.
— Ладно, Шайя, не злись. Давай передохнем малость, — тяжело дыша, предложил Вайдман и провел рукавом по лицу, стирая пот, перемешанный с пылью. — Жара, будь она неладна, совсем доконала.
Я опустил на землю брезентовый чехол с надувной лодкой и осмотрелся. Зверья не видно, и то хорошо. В таких местах любят бродить прибрежные гиены. Нет, ничего общего с Большими гиенами у них нет. Они даже не похожи. Те, которые живут на берегу, напоминают своих собратьев из Старого Света. Эдакая помесь пумы с волком. А гиенами их прозвали за пятнистый окрас и длинные волосы на хребте. Паршивые, надо сказать, твари! Живут стаями по пять-шесть особей. Вожак, две-три самки и несколько самцов, которые стоят на самом низу иерархической лестницы. Твари очень осторожные и никогда не приближаются к человеческому жилищу. Их даже на побережье не всегда увидишь. Но когда встретите — вы уж поверьте моему опыту, — будете молиться, чтобы патронов хватило. Зверь на рану крепкий, злобный и упрямый — жертву преследует до последнего. Они приходят на берег, чтобы охотиться на тюленей, которых здесь называют пуйила. Зверь небольшой — метра полтора, не больше. Один знакомый ученый рассказывал, что в Старом Свете они тоже были. В канадской Арктике, в одном из метеоритных кратеров, были найдены похожие скелеты. Вот и назвали их пуйила, по аналогии с земными собратьями.
Мы присели на камни и, не сговариваясь, потянулись за флягами. Неподалеку шумел морской прибой и противно кричали птицы, похожие на чаек, — такие же жадные и ненасытные бестии. Море блестело и переливалось мириадами звезд. Будто солнце рассыпалось на мельчайшие осколки. Волны накатывали на берег, растекались по песку белой пеной и отступали обратно.
— Знаешь, Карим, — прищурился Михаил, когда мы немного отдохнули и закурили, — не поручись за тебя серьезные люди, черта с два тебе поверил бы.
— Что так? Лицом не вышел?
— Да нет, что мне твое лицо? Чай не баба, чтобы на него пялиться. Темная ты лошадка, Шайя. Ох и темная…
— Кто же это так меня облагодетельствовал, что ты доверием проникся?
— Есть люди… — уклончиво ответил Вайдман.
— Ну, одного я знаю. Даниэль Либерзон из Виго.
— Данька-то? Да, и он тоже. Ну и некоторые товарищи из Демидовска, с которыми ты два года назад от абреков отбивался.
— Два года назад, говоришь… это ты про Таможню, что ли?
— Да, — кивнул Михаил, — про него самого. Просил привет тебе передавать и кланяться, если встретимся.
Я только головой покачал. Ну да, конечно! Майор Верещагин, Павел Артемьевич. Он же Таможня. Известная личность на юге русской территории. Два года назад вытащил меня, Нардина и еще одного парня с чеченской земли. Веселое было время. Такое веселое, что иногда повеситься охота.
— Пойдем дальше, что ли?
— Пойдем…
Мы перебрались через холм и вышли к узкой бухточке, которая врезалась в берег, как узкий и острый стилет. Шириной метров двадцать, не больше. Длина? Черт знает. Около сотни, не более.
— Камень видишь? — Михаил поднял руку и ткнул куда-то в дальний угол бухты. — Черно-белый валун, будто перец с солью перемешали?
— Вижу.
— Вот за ним и находится вход в пещеру.
— Глубоко здесь? — спросил я и кивнул на заливчик.
— Метров пятьдесят, не меньше. Я пробовал измерить — троса не хватило. Скалы отвесно уходят вниз.
— Прилично… Здесь Бетти не водятся?
— А хрен их знает. Раз тюлени плавают, то и они где-то рядом. Надо махнуть пару гранат в воду, чтобы не рисковать без толку. Мало ли… В прошлый раз Бог миловал.
Бетти, или Длинношеяя Бетти, — прозвище водоплавающих ящеров, которые живут в здешних водах. Здоровенные твари. Взрослые особи достигают десятиметровой длины. Существо злобное и, разумеется — хищное. Пока Михаил осматривал берега, я распаковал и вытряхнул на берег надувную лодку.
— Что у нас за жизнь такая, — пробурчал я, — то сельва, то саванна, то пещеры, будь они прокляты…
— А кто тебе обещал, что будет легко и весело? И где ты по пещерам столько наползался, что видеть их не можешь?
— Да это я так, — отмахнулся я, продолжая накачивать лодку, — бурчу по привычке…
Спустя полчаса мы подгребли к большому валуну, который закрывал вход в пещеру. Перед черным треугольным входом был узкий каменный карниз, на который и выбрались. Зажгли фонари и двинулись вглубь пещеры по узкому и довольно извилистому проходу. Михаил шел первым, предупреждая меня о разных ямах и расщелинах, в которых плескалась тяжелая и черная вода. Вскоре ход начал расширяться и превратился в пещеру очень приличных размеров. Метров двадцать в диаметре.
Осмотр останков ничего особенного не дал. По крайней мере, для меня. Я не судебный эксперт, чтобы копаться в скелетах. Насчитал их десять, лежавших вдоль одной из стен. На полу — россыпи потемневших от времени разнокалиберных гильз. Были и русские, от «калашникова», и американские. Даже от лютеровской «девятки» нашлись.
— Я ничего здесь не трогал.
— Даже сына?!
— Вот он, — тихо сказал Михаил и показал на человеческие останки, лежащие у гранитной стены. — Вот мой Сашка. А не похоронил… Найдем убийц, тогда и похороним. Всех сразу.
— Уходим? — после затянувшейся паузы спросил я.
Вайдман молча кивнул и повернул к выходу из пещеры. До машины добирались молча. Говорить не хотелось.
17 год по летоисчислению Нового мира.
Предместье Веймара.
— Надо брать этих портовых мальчиков, — подвел итог Поль и демонстративно сжал кулак. — Брать за яйца, и чем скорее, тем лучше. Сначала они дом взорвали, а завтра что? В спину стрелять начнут? Хватит нам смерти Шарля Вернера. Мы с тобой уже не так молоды, чтобы долги оставлять. Надо платить по счетам! Вовремя и с процентами.
— Я не против, но меня другое удивляет, — задумчиво сказал я, грызя сухую травинку.