— Интересно. И кто же это?
— Руслан, — мужчина задумчиво и неуверенно прищурился, — Руслан Вараев.
— Этот человек — преступник и будет отвечать перед законом.
— Это земля свободных людей. Законы Ордена не работают в Лох-Ри.
— А ты не боишься, что я запомню твои слова?
— Не нужно меня пугать, сэр. Опасаться нужно чужакам, которые приходят в наш город как к себе домой.
— Опасаться? — с хищной улыбкой спросил Тревельян. — Кого именно?
— Нас, — мужчина театрально развел руки в стороны. — Меня, например…
Выстрел! Если честно, то я даже не заметил, как Эдвард выхватил пистолет и выстрелил своему собеседнику в грудь. Мужик как стоял, так и упал навзничь. Хорошо упал — мёртво. На рубашке быстро расплывалось большое красное пятно. Сорок пятый калибр — это серьезно. Тем более что патроны у Тревельяна — с экспансивными пулями. Просто карманная гаубица, а не пистолет.
— Кто следующий? — спокойно спросил Эдвард и обвел взглядом замершую толпу.
Мы уже держали толпу под прицелом. Как только прозвучал этот пистолетный выстрел, Макс опустился на одно колено и вскинул автомат к плечу. Все верно — так его прикрывает бетонный парапет крыльца. Над ним, в дверном проеме, стою я и держу под прицелом эту полупьяную шушеру, которая возомнила себя хозяевами города. Поля не видно, но я знаю, что он прикрывает нам спину. Его учить не надо, мы с ним ученые…
Люди замерли. Оружие у них есть. Кто-то держит автомат на плече, кто-то повесил его на шею и стоит, держа руки в карманах. Если кто-то из них дернется и потянется за оружием, то моментально перейдет в состояние трупа. Как говорил один умный человек: «Здесь вам не равнина, здесь климат иной». На любое движение мы ответим очередями. В такой толпе ни одна пуля не пропадет. С гарантией.
— Кто следующий? — очень медленно и отчетливо повторил Эдвард.
Он даже вторую руку не убрал с пояса. Так и стоит, как злодей из какого-нибудь фильма. Или наоборот — благородный шериф? Хрен нас разберешь, в этом запутанном мире. Иногда мне кажется, что мы — простые крысы, посаженные в стеклянную банку для увеселения публики.
— Завтра мы уйдем из Лох-Ри. Предупреждаю — кто сунется к зданию банка до нашего отъезда, тот без предупреждения получит пулю. Всем ясно? Пошли вон! — шипит Тревельян. Презрительно, словно не говорит, а выплевывает слова.
Если мужики не разойдутся, то не оставят нам выбора. Их придется убивать. Всех. Город мы не зачистим, и нас скорее всего убьют. Я поморщился и обвел взглядом толпу. Стрельнул глазами по сторонам и увидел еще нескольких мужчин, которые были немного умнее бродяг, стоящих перед крыльцом. Они стояли метрах в ста от нас, в узком переулке, который вел к руднику. Судя по их позе, ребята не просто прогуливаются, а ждут результатов переговоров.
Тревельян все верно рассчитал. Достаточно убить вожака этой стаи — и народ перестанет мутить воду. Хотя бы на время. Люди постояли еще немного и начали расходиться. Молча. Бросая напоследок такие взгляды, что сомневаться в их плохой памяти не приходится. Эти запомнят. Запомнят и при случае обязательно всадят пулю между лопаток. Потом подойдут и выстрелят еще раз. В голову. Разденут ваш труп и выбросят мясо на помойку. Спокойно и без каких-либо эмоций.
— Милейшие люди живут в этом Лох-Ри, — послышался голос Поля, — такие милые, что хочется взорвать весь этот город…
— Лучше сжечь. Напалмом.
Как только эти бродяги начали расходиться, ушли и наблюдатели — нарочито медленно, вразвалку. Когда последний человек скрылся за поворотом, Тревельян подошел к нам. Окинул взглядом и облизал пересохшие губы.
— Час, — сказал я и покачал головой. — Ну, может быть, — два. Не больше. Они вернутся.
— Я знаю. Макс, обыщи эту падаль. У нас каждый патрон на счету.
— Да, сэр.
— Идем в дом, — кивнул Тревельян, — нечего мишени изображать.
В операционном зале стоял Нардин и что-то рассматривал в щель между досками, которыми были забиты окна.
— На боковых улицах пусто, но, думаю, это ненадолго.
— Уверен, что нас будут атаковать?
— К гадалке не ходи, — пробурчал Поль.
— Мы здорово влипли, Тревельян.
Мы одновременно перевели взгляд на Руслана Вараева. Он сидел в углу комнаты, на продавленной кушетке с поломанными ножками. Поднял голову, заметил выражения наших лиц и вздохнул. Да, он всегда был тряпкой. Руслан талантливый химик, но не мужик.
— Ты ничего нам не хочешь сказать? — поинтересовался у него Поль.
— Прежде чем твои дружки полезут штурмовать это здание, — добавил Снупи.
…Старика убили подло — в спину. В тот самый момент, когда Освальд Брен подходил к зданию банка. К нему навстречу хотел выйти Максим, но не успел. Ахнул выстрел. Старик Брен вздрогнул и замер… Замер с каким-то удивленным и обиженным выражением на лице. Он, видимо, еще не понял, что произошло, и хотел повернуться, чтобы посмотреть за спину, но не успел. Упал на колени и мягко завалился на бок. Из котомки вывалились похожие на картошку клубни и кусок вяленого мяса.
— Дьявол! Мышонка убили! — крикнул Макс и дернулся обратно, под защиту стен. Еще один выстрел — пуля залетела в открытую дверь и сбила кусок штукатурки.
— Началось! — прорычал Нардин и перебрался поближе к окну.
— Карим! — Это Тревельян. Он выматерился и ткнул пальцем в потолок: — Вали на чердак!
— Понял.
— Максим! На тебе — прихожая и этот долбаный переулок.
— Да, сэр!
— Руслан! Лежишь и не пытаешься поднять голову! Иначе я сам тебя убью! Понял?!
Раздалось еще несколько выстрелов. Одна из пуль попала в щель между досками и с глухим звуком ударила в деревянную перегородку. Нардин поморщился. Мы в ответ не стреляли. Глупо бить наугад, не видя цели. Тем более с нашим запасом патронов. Я выругался, забрал «Винторез» и полез на второй этаж…
Полутемный и пыльный чердак был забит рухлядью. Десяток пустых ящиков с каким-то тряпьем, шеренга пустых бутылок и два сломанных стула. Я пробрался между ящиками и нашел прекрасное место у слухового окна, выходящего на перекресток.
Атакующих не видно. Выстрелы тоже прекратились. Ребята решили поиграть на нервах? Да ради бога! Я никогда не против. У меня, как любит говорить Данька Либерзон, «нерв на это дело крученый». Пусть хоть на пузе извертятся, паскуды.
Вход в дом мы укрепили изнутри еще вчера вечером. Забаррикадировали ящиками и обломками мебели, которые нашлись в помещениях. Не бог весть какая защита, но лучше чем ничего. Будем надеяться, что гранатометов у них нет. Хотя… не будут они нас взрывать. Им Вараев нужен. Живой и невредимый. Интересно, а наши визави не подумали, что мы, в самом плохом случае, просто завалим нашего «гостя»? Нам-то он не особо нужен. Разве что Тревельяну, для отчетности. Так для этого дела и голову можно отрезать. И нести не тяжело, и наглядно…
Прошло два часа. Скоро полдень. Ни звука, ни выстрела. Тихо как на кладбище. За моей спиной послышался шорох, и на чердак, кряхтя и ругаясь, забрался Тревельян.
— Понастроили, черт бы их побрал, для дистрофиков!
— Живот подбери — и пролезешь, — обернулся я.
— Сказал бы я тебе, Шайя… Ну как тут?
— Пока тихо, — пожал плечами я и осторожно посмотрел в небольшое окошко.
— Суки, — сквозь зубы процедил Эдвард, — даже Мышонка своего не пожалели.
— Стрелял кто-то из пришлых — тех, кто не знал про этого горного мастера.
— Хрен там не знали… — Тревельян выругался. — Всё они прекрасно знали! Освальд Брен не был обычным старателем или наемным рабочим Ордена. Он был одним из основателей Лох-Ри. Приехал сюда первым, вместе с женой, сыном и двумя дочерьми. Неужели не слышал?
— Нет.
— Карим, ты меня иногда удивляешь…
— Десять лет назад, Снупи, меня такие дела мало интересовали.
— И чем же ты был так занят?
— Дорожную пыль глотал. От Порто-Франко и до Демидовска. Со всеми остановками.
В том, что Эдвард начал мне рассказывать про «дела давно минувших дней», нет ничего удивительного. Время быстрее пролетит. Ожидание всегда утомляет. Тем более это вязкое чувство, когда лежишь и понимаешь, что ничего хорошего впереди не ждет. Просто сидеть и молчать — глупо, вот и чешем языками о разной ерунде, не отвлекаясь от наблюдения за местностью.
— Старик пришел в эти места первым, — неторопливо продолжил Снупи, — тогда еще и Куинстона не было. Он перебрался на этот остров из Новой Англии. Поначалу ему жутко везло. Нашел здесь серебро и отправился к властям. Орден как узнал про месторождение, сразу выделил Освальду целую команду. С этих людей и началась история Лох-Ри. Увы, но вскоре рудник пришел в упадок, а Брен был разорен.
— Разве Орден не выдал ему премию за месторождение?
— Выдал, — кивнул Эдвард. — Орден даже хотел выкупить у него права на эту землю, но старик настоял на создании акционерного общества и все свои деньги сунул в рудник. Он был просто фанатиком этого дела. Не зря его Мышонком прозвали — совался в любую щель. Потом рудник пришел в упадок, и город опустел.
— И где же его жена, дети? — спросил я и облизал пересохшие губы.
— Жена умерла. Дочери? Одна дочь живет в Нью-Портсмуте, а вторая в Виго.
— В Виго, — покосился я, — кто такая?
— Сьюзи Лермант.
— Прав был Нардин, — хмыкнул я, — этот мир не просто мал. В нем не протолкнуться… Она держит табачную лавку.
— Да, есть такое дело. Ее муж погиб на промысле, если не ошибаюсь?
— На охоте, — уточнил я, — нарвался на Большую гиену. А сын этого старика где?
— Вот его сына мы и ждем. Он единственный в Лох-Ри, кто еще не пропил мозги.
— Чем занимается?
— Рыбачит, охотится, добывает тюленей и крабов. Его зовут Питер. Питер Брен, — зачем-то уточнил Снупи. — Ушел в Новую Англию за новыми снастями.
— Не в папашку, значит, удался. Когда он должен вернуться?
— Завтра.
— Сколько у него людей на судне?
— На катере? Он один, во всех ипостасях.
— Совсем весело… — присвистнул я.