Через несколько часов мы увидели длинный шлейф пыли и догнали колонну армейских грузовиков, которые отправились утром с нашей Базы. Рота «Браво» – те самые, «ликвидаторы банд», дьявол их раздери. Впереди, метрах в двухстах, ехал джип головного дозора, с крупнокалиберным «браунингом» на турели. Стоявший у пулемета стрелок помахал нам рукой и чуть не вылетел из кузова, когда их машину тряхнуло на очередной выбоине. Пилот сделал круг над колонной, обменялся по радио несколькими фразами с командиром роты и, положив машину почти на бок, отвалил в сторону. Лихой парень. Хотя вертолетчики все такие, этого у них не отнять. В Конго мы их называли «небесными байкерами» – они летали так, словно вновь оседлали свои «Харлеи», оставшиеся в далекой гражданской жизни. Надо отдать им должное: парни не боялись ни Бога, ни дьявола, вытаскивая наши задницы из таких переплетов, что и вспоминать неохота…
Прошли над рекой Стикс, где на берегу чернели останки сгоревших машин. Еще через сто километров заправились на аэродроме подскока и продолжили путь. Когда мне наскучило смотреть на саванну, я последовал примеру Джека. Да, именно так – устроился поудобнее и заснул. Тем более что прошлой ночью, учитывая совещание у Виктора, нормально поспать не получилось.
Я не верю в вещие сны. Как не верю в гадания, предсказания и астрономические прогнозы. Казалось бы, военные – самые суеверные люди на свете. Может, это и так, не буду спорить. Многие из моих коллег верят. Одни – в силу амулетов, другие – в возможность переиграть судьбу, если познать сложный и запутанный мир примет.
Знавал я одного парня, который везде таскал камень с дыркой. Это как-то связано со славянскими преданиями. Он называл его камнем Велеса. Не знаю, насколько всемогущ этот Велес, но парень погиб в Гвиане. Камень оказался слабым амулетом против пули, выпущенной почти в упор.
Другой мой приятель носил на шее серебряный молот Тора. На толстом кожаном шнурке. Правда, это уже совсем другая история. Никак не связанная с религией.
Мне приснился Джузеппе Марино. Молодой, дочерна загорелый. И живой… Мы находились в какой-то хижине с глинобитными стенами. В небольшое квадратное окно светило солнце. Замершая от жары африканская саванна, пожелтевшие пучки высохших трав. Земля, опаленная безжалостным климатом и бесконечными войнами. Жара… Пеппино сидел напротив меня, устало положив руки на автомат, лежащий на коленях. Он с грустью смотрел в мою сторону, но как-то странно – я не мог поймать его взгляд.
– Что случилось, Марино?
– Ты слишком торопишь события, Медведь, – сказал он, – это не твоя война…
– Разве в моей жизни их было мало?
– Их было предостаточно, – он махнул рукой, – но эта может сломать твою судьбу.
– Меня не сломать.
– Может, и так, кто знает… Вообще-то я тебе немного завидую, – друг улыбнулся, – будет тяжело, но…
– Что значит твое «но», Джузеппе? Я не люблю, когда фразы обрывают на середине. Тем более так многозначительно.
– Не надо торопить жизнь, Медведь. – Он словно не слышал моей реплики. – Ладно, скоро увидимся…
– Скоро? Неужели смерть так близко?
– Для тебя – может, и нет, а для меня – это одно мгновение.
– Ты знаешь дату моей смерти… Скажешь?
– Mi scusi[26], Медведь: нет, не скажу. Зачем тебе это знать? Чтобы считать минуты, отмерянные нашей судьбой?
– Чтобы подготовиться.
– Поверь мне на слово: времени будет достаточно.
– Почему ты не смотришь мне в глаза, Пеппино?
– Не надо смотреть мертвым в глаза. Плохая это примета, Медведь. – Джузеппе встал, привычно закинул автомат на плечо и что-то бросил мне на руки. – Лови! На память…
На моей ладони лежал небольшой камешек, величиной со спичечный коробок. Его округлые бока тускло блестели металлическим темно-желтым цветом. Даже во сне я чувствовал приятную тяжесть.
– Это золото, Марино…
– Именно так, Медведь, – золото. Лишнее золото.
– Разве золото может быть лишним?
– Может, поверь мне на слово. До определенной поры. А сейчас – просыпайся, тебе пора в путь. И не надо торопить жизнь, сержант Нардин… Удачи тебе!
Джузеппе махнул на прощанье и ушел, растворясь в ослепительном солнечном свете. Я хотел окликнуть его или догнать, но что-то держало на месте, словно не пуская за моим другом. Будто еще не пришло мое время, чтобы идти следом за ним…
– Просыпайся. – Кто-то тряс меня за плечо. Открыв глаза, я увидел Джека Чамберса. – Ну и здоров ты спать, Поль. Настоящий медведь! Подлетаем!
– Куда? – толком не проснувшись, спросил я.
– Протри глаза! Под нами знаменитый «Последний привет»! Добро пожаловать на край света, старина!
Я посмотрел в блистер и увидел проплывающий под брюхом вертолета утес. На его вершине была небольшая площадка, где расположился один из постов, прикрывающий форт с восточной стороны. Брезентовый навес, накрытый маскировочной сеткой, сложенный из мешков с песком бруствер и ствол крупнокалиберного пулемета, торчащий из амбразуры. Серьезно они здесь устроились, ничего не скажешь. Времени осматривать поселок у нас не было – пилот заложил очередной крутой вираж и пошел на посадку. Да и что там разглядывать? Территория гарнизона огорожена высоким забором из колючей проволоки, вдоль периметра – пулеметные гнезда; несколько ангаров и десяток приземистых домов. Сразу за ограждением находится гражданская часть форта. Одна широкая улица, вдоль которой выстроились запыленные домишки. Ничего необычного, привычный набор для пограничных поселений: десяток небольших магазинчиков, два бара и бордель. Помесь Дикого Запада с легким налетом изнеженной современности. Сразу после высадки мы отправились к командиру гарнизона. От вертолетной площадки до штаба – около ста метров, не больше. Сразу навалилась духота, а на зубах захрустела пыль. Саванна, господа…
Полковник Рэй Бирсфорд был поразительно похож на Жана Габена. Ему около пятидесяти лет; невысок ростом, нетороплив в движениях и фразах. Холодные голубые глаза, грубые черты лица и хриплый голос. Такой же угрюмый и ворчливый, как и знаменитый на весь мир актер – кумир многих поколений французских дамочек. Выцветший до белизны камуфляж, начищенные до зеркального блеска ботинки с высокими берцами и армейский «Кольт 1911-А1» в набедренной кобуре. Старый служака…
– Добрый день, джентльмены, – прохрипел он и кивнул на стулья, – присаживайтесь. Времени у нас мало, так что перейдем сразу к делу.
– Рэй, ты уже связывался с Виктором? – спросил Чамберс.
– Конечно, – кивнул полковник, – он разбудил меня ни свет ни заря, чтобы сообщить о двух самоубийцах, готовых отправиться в район предгорья. То, что один из них – ты, – он ткнул пальцем в Джека, – меня совершенно не удивило. Но что здесь делает этот парень с французским акцентом?
– Он идет вместе со мной, – усмехнулся Чамберс, – разве этого мало, чтобы создать о нем мнение?
– Вполне, – согласился Бирсфорд. Он несколько минут смотрел на меня, потом махнул рукой и подвел неутешительный итог: – Еще один сумасброд на мою голову. Ладно, парни, чем могу помочь? Отправить на тот свет? С этим проблем не будет. Места здесь веселые, а люди приветливые, как ведьмы на погосте.
– Рэй… – поморщился Джек.
– Что такое, Чамберс?
– Мы просто идем на разведку.
– Я знаю, куда вы идете, – отмахнулся полковник, – но это ничего не меняет. Тем более что искренне не понимаю причин этого переполоха. Банды нападают не первый раз, но, извини, Джек, не помню, чтобы поднимался такой переполох. Бьюсь об заклад, что здесь что-то нечисто…
Примерно через полчаса, когда мы уже заканчивали обсуждать предстоящую прогулку, в кабинет вошел адъютант полковника.
– Сэр…
– Что случилось? – Бирсфорд поднял голову от стола, на котором мы разложили схемы и расчеты.
– Вам радиограмма, сэр! – Офицер подошел к столу и протянул полковнику небольшой листок.
Рэй прочитал, что-то буркнул себе под нос и встал из-за стола. Он подошел к окну, достал из кармана сигару и неторопливо закурил.
– Что-нибудь не так? – осторожно спросил Джек.
– Есть две новости, джентльмены. С которой из них начать?
– С хорошей, – усмехнулся Чамберс.
– Тебе не повезло, Джек. – Бирсфорд повернулся к нам и закончил: – И первую и вторую хорошей не назовешь…
5 год по летоисчислению Нового мира.
Западный форт «Последний привет»
– Понимаешь, во что мы вляпались?
– Если быть точным, то не вляпались, а ухнули. – Чамберс резанул ладонью себе по горлу. Да, конечно… обозначил, так сказать, глубину. На мой взгляд, он слегка ошибся. Не хватает нескольких метров. Над головой.
После разговора с полковником мы вышли из здания штаба, расположенного на небольшом холме, и уселись на скамейку у входа. С этого места вся База была видна как на ладони. Если забыть про Новый мир, то вполне можно представить, что находишься на одной из военных баз Иностранного легиона, расположенной где-нибудь в Африке. Метрах в ста от нас бравый сержант распекал одного из своих бойцов. Даже сюда доносился его рык. Солдат же стоял навытяжку и пожирал начальство глазами. Ничего не меняется…
– Что предлагаешь? – Я достал из кармана сигарету и щелкнул зажигалкой. Тоже, можно сказать, своеобразный амулет. Кто-то из моих сослуживцев подарил. Если не ошибаюсь – в Конго. Потертая серебряная зажигалка «Зиппо», с изображением медвежьей морды на боку.
– А что нам остается? – Джек пожал плечами и усмехнулся. – Я бы очень удивился, если такая операция прошла без эксцессов. То, что наш «Хьюи» вместе с вояками застрял в саванне, – неудивительно. У этих «пернатых» вечно какие-нибудь проблемы. Знаешь, как это бывает – то одно перо, то два, то три… Пилоты, что с них взять.
– Поверь, Чамберс, я бы охотно позубоскалил на эту тему. В другое время. Но сейчас это вылилось в крайне неприятную ситуацию. Для нас, – уточнил я.
– Ты хочешь сказать – хреновую.