После ужина Валентина Павловна разрешила всем сесть на ковер и начала читать нам вслух книгу. Читала она замечательно. Я заслушалась сказку про Кая и Герду и, не удержавшись, заплакала.
– Ну ты чего опять развела мокрое царство? – ласково спросила Валентина Павловна.
Я думала, она станет меня ругать за слезы, а она велела мне подойти и усадила к себе на колени. Воспитательница продолжала читать, а я сидела у нее на коленях. Это было настолько… странно, необычно. Мама давно не позволяла сидеть у себя на коленях, а Елене Ивановне такое бы и в голову не пришло. Я успокоилась и даже начала на себя злиться – ведь мне не должно нравиться на пятидневке, а мне понравилось! Даже очень. Но я все еще боялась оставаться на ночь.
– Ну, выбирай игрушку, с которой будешь спать, – предложила Валентина Павловна. – Или ты из дома свою принесла?
– Я не знала, что можно, – призналась я.
– Конечно, можно. Но, смотри, у меня для тебя есть медвежонок. Он на полке спит. Возьмешь его к себе в кровать? А то ему одному страшно. – Воспитательница протянула мне плюшевого медведя.
– Я не маленькая, – буркнула я.
– Конечно, ты уже взрослая. Но я, взрослая, и то сплю с игрушкой. У меня заяц. Такой страшный, уже весь ободранный, я с ним еще в детстве играла. И он до сих пор спит в моей кровати. Еще уши на подушке разложит так, что мне места не остается.
– Вы обманываете. Взрослые не спят с игрушками. И игрушки уши не разбрасывают по подушкам. Они не живые, – сказала я.
– Ну, некоторые не спят, а некоторые спят, только не признаются в этом. Мы же взрослые! – Валентина Павловна подмигнула. – А про зайца я тебе могу историю рассказать. Один раз я проснулась, а его ухо на моем лице оказалось! Уткнулся мне в щеку, как маленький. И если твой медведь сложит на тебя лапы, то я тебя предупредила! Не знаю, как этот медведь, а мой заяц еще у меня одеяло иногда отбирает, когда мерзнет.
Я улыбнулась. Мне понравился рассказ про плюшевых зайца и медведя, которые оживают по ночам. Я знала, что это выдумка, но страх немного отступил. Я взяла медведя и прижала его к груди. Он оказался мягким и вкусно пах земляничным мылом.
– Да, я ему вчера устроила головомойку! – продолжала рассказывать Валентина Павловна. – Зубы не чистил, мордочку не умывал, лапы грязные.
– Я темноты боюсь, – призналась я, – когда совсем темно, мне страшно. Мама мне свет в коридоре оставляет и дверь приоткрывает.
– Ну, это вообще не проблема. У нас тут есть волшебный ночник! – радостно объявила Валентина Павловна.
– Вы опять обманываете. Я знаю, что волшебных ночников не бывает.
Если честно, я начала злиться на воспитательницу. Со мной так сто лет никто не разговаривал. А она сюсюкала и придумывала небылицы, будто я маленькая.
– А вот и зря не веришь, – отозвалась Валентина Павловна, – у нас все верят. Если загадать ночнику хороший сон, он обязательно его принесет. Сама попробуй – и убедишься, что я не обманываю.
Она подошла к стоявшему в спальне столу и включила ночник. Я даже вскрикнула от восхищения. Он и вправду показался мне волшебным. Его абажур сверкал звездами, а среди них я разглядела месяц.
– Ну вот, а говоришь, что не веришь, – улыбнулась Валентина Павловна.
– А можно, я буду спать рядом с Игорем Левашовым?
– Конечно, там как раз свободная кровать. Тебя ждала, – ответила воспитательница.
Перед сном она выключила свет и включила настольную лампу. Навела на стену и стала рассказывать сказку. Валентина Павловна взяла вырезанные из черного картона фигурки, прикрепленные к длинным палочкам. Фигурки отбрасывали тень и казались живыми. Сказку Валентина Павловна придумала, наверное, сама – я такую никогда не слышала. Про принцессу, принца и злого дракона.
– Ну все, теперь спать! – сказала воспитательница.
Мне кажется, я уснула еще раньше. В тот момент, когда принц спасал принцессу из логова дракона. И когда утром открыла глаза, в кроватях уже никого не было.
– Ну, доброе утро, спящая красавица! – радостно воскликнула Валентина Павловна, когда я на цыпочках вошла в игровую комнату, аккуратно застелив кровать.
– Простите, я больше не буду! – привычно начала я извиняться.
– Чего не будешь? – рассмеялась воспитательница. – Хорошо спать? Нет уж, спи, пожалуйста, сколько захочешь. Давай, завтрак уже на столе.
– А умываться и зубы чистить? – Я думала, что сошла с ума.
– Сбегай в туалет, а зубы после завтрака почистишь. Тебе сегодня можно!
– Почему? – не поняла я.
– Потому что каждому ребенку иногда надо устраивать день непослушания. Очень полезно делать все не тогда, когда положено.
Я сходила в туалет, потом позавтракала и только потом пошла умываться. Валентина Павловна заплела мне красивую косу и вплела такую красивую ленту, какую я никогда не видела даже у Ленки и Светки.
– Это атласная лента. Если честно, терпеть не могу капроновые. Это теперь твоя. Мне кажется, тебе очень подойдет нежно-голубая.
В тот момент мне захотелось сбежать. Все происходящее казалось сном, заколдованным королевством, куда я попала по ошибке. Страшная пятидневка оказалась прекрасной страной, где можно есть вдоволь, где воспитательница дарит тебе невероятную ленту и разрешает завтракать в ночной рубашке. Где так хорошо, что лучше, чем дома.
Я, не сдержавшись, опять заплакала.
– Ну а сейчас-то чего плачешь? – удивилась Валентина Павловна. – По маме соскучилась? Ничего, это не страшно. Все скучают. Давай переодевайся, и пойдем гулять.
Поскольку мне требовалось с кем-то поговорить, а Стасика рядом не было, я подошла к Игорю Левашову. Я сидела на качелях, а он меня раскачивал. Рядом села девочка, такая худенькая, что я удивилась – никогда таких не видела. Одни кости. Натуральная скелетина.
– Меня Таня зовут, – сказала девочка.
– Меня Рита.
– Тебя почему сюда сдали?
– Мама в командировку уехала.
– Мне тоже так сказали сначала, а потом я узнала, что мама умерла. Поэтому я осталась с папой, но живу здесь, – сказала Таня.
– Моя мама не умерла. Она меня в пятницу заберет, – сказала я и, если честно, тут же начала сомневаться в том, что мама заберет меня, как обещала. – А ты давно здесь?
– Не помню. Наверное, всегда, – ответила Таня.
– А если вас родители не забирают в пятницу, вы куда деваетесь? – Я смогла задать вопрос, который меня беспокоил.
– Никуда. Здесь остаемся. С нами нянечка сидит. Но это редко случается. Всех забирают. Меня только один раз оставили.
Таня начала усиленно раскачиваться.
– А тебя почему из нашей группы сюда перевели? – спросила я у Игоря. – У тебя тоже кто-то умер?
– Нет, просто мама и папа работают и часто уезжают в другие города. На выходные меня бабушка забирает, но ей тяжело, она старенькая. Мне здесь нравится. Даже больше, чем в нашей старой группе. Я тоже сначала боялся, а потом привык. И не хочу назад.
– Я тоже уже не хочу, кажется, – призналась я. – Валентина Павловна всегда такая добрая или только притворяется?
– Всегда. А еще есть Наталья Сергеевна. Тоже очень хорошая. Она нам кукольные спектакли показывает. Ты любишь кукольные спектакли?
– Не знаю. Никогда не видела, – отозвалась я.
– Тебе понравится.
– А почему ты приходил к нам на веранду, когда тебя перевели сюда?
– Не знаю. Наверное, хотел показать, что все враки – про пятидневку. Ты же знаешь, что рассказывали. Вот я и хотел сказать, что все неправда.
– Мы тебя боялись. Даже я.
– Я не сержусь. Я бы тоже боялся, если бы сам сюда не попал. Теперь и тебя будут бояться, – грустно улыбнулся Игорь.
– Не, Стасик не будет. Он мой лучший друг. И мама сказала, что это только на неделю.
– Мне тоже так говорили, – подала голос Таня, – а потом оставили насовсем.
– Нет, я точно только на неделю. И я всем расскажу, как здесь здорово, обещаю.
– Только тебе не поверят, – заметил Игорь.
– Стасик поверит. Только я не понимаю – почему у нас там, в обычной группе, так плохо, а здесь – хорошо?
– Не знаю. Наверное, все хотят, чтобы мы не переживали из-за того, что родителей нет рядом.
– А некоторых отсюда в интернат переводят, – опять вмешалась в разговор Таня, – там дети вообще круглый год живут и родителей не видят. Может, и меня в интернат переведут.
– Ты не боишься? – спросила я.
– Нет, а чего бояться? Я дома боюсь. Дома страшнее. – Таня спокойно качалась на качелях.
– Я бы тоже в интернат хотел, – подал голос Игорь. – Когда родители возвращаются из поездок, у них друзья собираются, а про меня никто не вспоминает. Мне здесь лучше. Меня тоже переведут в интернат, когда бабушка умрет. Она уже не видит почти ничего и слышит плохо. Надо ей прямо в ухо кричать. Зимой она из дома боится выходить – если упадет, то все, сразу умрет.
– А папа у тебя есть? – спросила у меня Таня.
– Нет. Никого нет, кроме мамы, – ответила я.
– Тогда тебя тоже могут в интернат перевести. Если мама найдет себе нового мужа, родит нового ребенка, зачем ты ей будешь нужна?
– Неправда. У моего друга Стасика – отчим и маленький брат, но его даже на пятидневку не переводят.
– Это пока. – Таня снова сосредоточенно начала раскачиваться на качелях.
– Мама Тани ее била, – шепотом сказал Игорь.
– Неправда. Я сама падала, – услышала его шепот Таня. – Мама у меня хорошая, добрая. Жаль, что она умерла.
– Меня мама никогда не била. Только Елена Ивановна подзатыльник давала, – сказала я.
Как же мне в тот момент захотелось увидеть Стасика и поговорить с ним! Я начала скучать по маме. Я хотела обнять ее и попросить, чтобы она не находила себе мужа и не рожала нового ребенка. Мне вдруг захотелось в свою старую группу, к злой Елене Ивановне, только бы не оставаться здесь, в этом сказочном месте, где все взрослые стараются сделать так, чтобы детям было хорошо. Я из последних сил убеждала себя в том, что дома, с мамой мне лучше. И все вокруг – просто приключение, как сказка, как кукольный театр. Все пройдет, и занавес закроется.