Я не сразу поняла, что происходит. Опять же не было Стасика, который знал ответы на все вопросы и которого все в группе немного побаивались. Если бы Стасик сказал, что все ерунда, то поверили бы ему, а не Ленке со Светкой, которые все это придумали. А получилось так, что все дети вдруг поверили в привидение. Как я это узнала? Случайно! Я ведь все время проводила на кухне или в сторожке. Без Стасика я в группе старалась не задерживаться.
Зинаида Петровна велела мне отнести подушку и одеяло с кровати Стасика в кладовку. Я прекрасно знала, что это ничего не значит, но, убирая кровать своего друга, чуть не плакала от горя. Я зашла в кладовку, положила подушку, вернулась за одеялом и снова зашла в кладовку. Когда вышла, почувствовала на себе взгляды. Все смотрели на меня с нескрываемым ужасом. Я понятия не имела, что происходит.
– Вы чего? – спросила я.
– Теперь она дружит с привидением! – объявила Ленка зловещим шепотом.
Вы когда-нибудь испытывали такое чувство? Когда вокруг тебя образуется невидимый круг, за который никто не может заступить даже на полшага? Это страшно, по-настоящему. Страшнее наказания стоять в холодной ванной в одних трусах и майке. Страшнее, когда тебя вызывают к заведующей. Даже страшнее, когда мама не забирает. И страшнее темноты. Я привыкла ко многому, к равнодушию, ненависти, зависти, но тут столкнулась с другим чувством – я сама вызывала страх. Ко мне боялись подойти.
– Совсем дура, что ли? – сказала я Ленке. Развернулась и сделала несколько шагов. Все дети расступились, освобождая мне проход. Вы когда-нибудь проходили сквозь строй людей, которые вас боятся и ненавидят одновременно? Мне казалось, что я голая и на меня все таращатся. Если бы в тот момент кто-нибудь крикнул, что меня надо убить, не сомневаюсь, все дети бросились бы исполнять поручение. Ненависть и страх толпы – вот в чем настоящий ужас. Я даже Светку не узнавала. Она смотрела на меня стеклянными глазами, будто я была не обычной девочкой, а злой ведьмой. Я дошла до стула и поставила его на место – Стасик всегда ставил именно этот стул рядом с книжной полкой. Я просто сделала то, что он делал миллион раз. И тут все дружно заорали, а Светка с Ленкой громче всех. Я чуть не оглохла от ора.
– Вы совсем чеканутые? – спросила я, все еще не понимая, что происходит.
Я легко могла справиться и с Ленкой, и со Светкой. Но даже предположить не могла, что толпа может стать настолько тупой, уничтожающей все на своем пути силой. Я догадывалась, что всю историю, какой бы она ни была, заварила Ленка, но она действовала не в одиночку и не только с помощью верной Светки. На ее сторону встали все дети из нашей группы. Я оказалась мишенью. Я сидела одна за столом. Стоило мне приблизиться к кому-нибудь, все шарахались и убегали. Никто со мной не разговаривал. Даже Светка. Никто не брал игрушку, если я до нее дотрагивалась. Я стала изгоем и не понимала, что происходит. В принципе, мне было все равно – со мной и раньше никто не дружил, но чтобы так уж демонстративно – такого не случалось. Главное, мне никто не мог объяснить, что вообще происходит. Что я такого натворила, чтобы вызвать подобную реакцию? Когда на прогулке я пыталась расспросить Светку, она замолкла и быстро убежала от меня. Конечно, я могла ее поймать, увести за веранду и устроить там допрос – она бы быстро все рассказала. Но я не стала так делать. Я впала в ступор и думала только о Стасике. Зинаида Петровна тоже находилась в привычном трансе и зачеркивала на календаре дни, оставшиеся до конца мая – мы прощались с садиком и переходили в школу. Я тоже считала эти дни. И удивлялась – с сентября в старшей группе столько всего случилось. Неужели и дальше так будет? Мне казалось, что прошло не несколько месяцев, а лет пять. Я не готова была взрослеть такими быстрыми темпами. Но все еще старалась держать себя в руках. Решила, что мне все равно – пусть шарахаются, пусть пересаживаются за другой стол. Мне же лучше. Мне больше хлеба и сахара достанется. Да и на прогулке никто не станет приставать с дурацкими играми. На Стасика я продолжала злиться. Он не пойми где, а я тут одна. Хожу будто ведьма или заразная больная. Дня через три, когда эта игра мне надоела, я подсела к Светке. Та попыталась пересесть, но я схватила ее за руку и сильно дернула. Светка всегда была пугливой. Она тут же начала скулить.
– Что все такие странные? – спросила я ее.
– Не знаю, – ответила она, и я сразу поняла, что врет. Светка врать не умела. Она немедленно начинала сосать кончик своей косички. Еще Елена Ивановна говорила ей, что если она будет так делать, то ее волосы скопятся в желудке, превратятся в комок и придется делать операцию – вырезать ее волосы вместе с желудком. А она полысеет, и ее волосы больше никогда не вырастут.
– Свет, ты же знаешь, что я нормальная. Просто переживаю, что Стасик ушел. Что происходит? Расскажи, я никому не скажу, что от тебя узнала. – Я попыталась склонить ее на свою сторону.
– Ленка говорит, ты ненормальная. – Света захныкала, но уж очень ненатурально. – Она всем рассказала, будто ты умеешь разговаривать с привидениями. И ты всех прокляла. И Зинаиду Петровну, и тетю Катю. Поэтому тетя Катя умерла. Если с тобой кто-то заговорит, то ты его тоже проклянешь.
– Вранье. Зинаиду Петровну прокляла Юля.
– А тетю Катю?
– Тетя Катя сама умерла. От старости, – рявкнула я.
– Нет, это точно ты. Я видела, как ты шептала заговор. – Светка все же смогла выдавить из себя слезы. – Только мне ничего не делай, ладно?
– А почему все заорали, когда я стул взяла и когда из кладовки выходила? Что Ленка выдумала еще? – уточнила я.
– Ленка сказала, что тетя Катя теперь привидение и сидит на своем стуле и дремлет. И в кладовку заходит, подушки там перекладывает. Кто до ее стула дотронется или в кладовку войдет, тот тоже привидение. Или проклятый. Я точно не помню. Но если ты до меня дотронешься, то я умру. Не сходя с места. Ленка сказала, что Стасик стул тети Кати переставлял, поэтому тоже умер.
– Он не умер, а перешел в другой сад. Он теперь с отцом живет. – Я чуть не заорала.
– Откуда ты знаешь? Нам всегда говорят неправду.
– Про Стасика правда. И что, ты веришь в эти глупости? Зачем Ленка про меня такое придумала? Что я ей сделала?
– Не знаю. Она сказала, что тебя проучить надо, а то ты зазналась. Тебе и торт на день рождения тетя Света сделала, и подарки все подарили, даже сторожиха.
– И ты веришь, что я могу с привидениями разговаривать? И что привидение тети Кати до сих пор на ее стуле сидит?
– Нет, конечно. Привидения не станут с тобой дружить. Чем ты лучше меня? Они бы со мной подружились. Или с Ленкой. На что ты им сдалась? Просто тебе завидно, ты никому не нужна, вот и привлекаешь к себе внимание. Строишь из себя бедную-несчастную, чтобы тебя все жалели. А на самом деле ты врунья.
– Дура ты, Светка. И Ленка твоя – злая и противная. А ты под ее дудку пляшешь, – сказала я.
– Сама дура, – ответила Светка и убежала. Я не стала ее удерживать.
Целых два дня я не знала, что делать. Да еще Зинаида Петровна заладила, что я странная, и повторяла при всей группе, что меня словно подменили. У меня уже карандаши боялись брать. Не знаю, что бы случилось потом, но однажды, когда я уже примирилась с положением изгоя в группе, вдруг появился Стасик. Я, забыв обо всем, что собиралась сказать ему плохого, кинулась к нему, обняла и тут же ударила кулаком в грудь. Стасик улыбался.
– Ты чего? – спросил он.
– А ты чего? – Я заплакала.
– Я болел. Гриппом.
– Дурак! Я думала, тебя забрали, – закричала я, – тут такое без тебя случилось!
– Папа сказал, что не будет меня забирать, пока я болею. А потом оказалось, что он с другим садиком не договорился.
– Пойдем! – Я потащила Стасика в угол комнаты и рассказала, что придумали Светка с Ленкой про привидение тети Кати, кладовку и стул.
Стасик все еще улыбался. А он очень редко улыбался.
– Ты чего смеешься? – не поняла я, рассчитывая, что он наконец скажет мне, что делать, или расскажет всем остальным, что привидений не существует.
– Это смешно. Правда. – Стасик продолжал лыбиться. – Я скучал, в смысле, по тебе.
– А я не скучала! – заорала я. – Твое одеяло и подушку в кладовку относила! Каждый день проверяла, сняли наклейку со шкафчика или нет! Да я тебя убить хотела! Как ты мог заболеть? Ты же никогда не болеешь! Я думала, ты в другом садике! Ты должен мне помочь! – Я схватила своего друга и начала его трясти, чтобы он перестал смеяться и сказал что-нибудь серьезное. Стасик позволял себя трясти и все еще улыбался.
– Хорошо, что папа меня не забрал. Я сказал маме, что хочу жить с ней, отчимом и братом. Ты оказалась права – мама обрадовалась.
– Стасик! Сосредоточься! Мне-то что делать? Я же теперь ведьма и привидение!
– Пользуйся этим, – ответил Стасик.
– Ты совсем дурак? Как пользоваться? – не поняла я.
– Разве плохо, что тебя боятся? От тебя все сразу отстанут. Ну так и покажи им, что ты разговариваешь с тетей Катей. Напугай.
– Это еще как? Ко мне и так никто не подходит.
– Все, кроме Ленки со Светкой. Напугай их, – посоветовал Стасик. – Я рад, что заболел и не уехал к папе. Мне было бы скучно. Без всего… этого.
– А мне, можно подумать, весело без тебя было! Да я считать научилась так, что лучше всех в группе примеры решаю, кроме тебя, конечно! Я могу сказать, сколько человек пришли, сколько карандашей на твоем столе. Я стул каждый день на место ставила! Еще и Зинаида Петровна твердит, что я странная стала. А какой я должна быть? Тебя же не было! Светка призналась – Ленка всех убедила, что ты умер, потому что до стула тети Кати дотрагивался. А еще она верит, что я на тетю Катю проклятие наложила.
– Ты обо мне волновалась? Правда? Приятно слышать. Мама расстроилась, что я не переехал. Но только для виду. Она вообще-то обрадовалась и говорила, что папа опять «показал себя». А папа обрадовался, что я заболел. Ему даже притворяться не пришлось. Они опять поругались. Мне кажется, папа и не собирался меня забирать. Мама сказала, что поэтому они и развелись – папа всегда что-то говорил, обещал, но никогда не выполнял. Помнишь, ты говорила, что иногда за людей судьба решает, а я не верил. Теперь верю. Я же никогда не болел, а тут будто специально. Если бы мама меня отдала, она бы переживала. Она не хотела отдавать меня. Это ее отчим уговаривал. Мама бы никогда сама не решилась. Но она бы еще сильнее плакала, если бы папа меня забрал. Бабушка сказала, что я специально заболел, чтобы к папе не уезжать. Может, и так. Есть такие болезни, когда ты не знаешь, почему заболеваешь.