Алексей жадно впился ей в губы, стягивая с нее одежду. Теперь, когда он избавился от болезни, секс был продолжительным. Он отчаянно жаждал доставить ей удовольствие, но порой не мог усмирить свой пыл, и сразу переходил к действиям.
…В буржуйке потрескивал огонек. Он сидел, сложив по-турецки ноги, изредка подбрасывая в нее полешки. Ива обнимала его за плечи.
– Тебе стоит перестать качаться, а то станешь похож на полицая, – хохотнула она ему на ухо.
– Сказала девушка, которой нравятся толстяки…
– Разве тебе не должно льстить, что я полюбила тебя таким? – уткнулась она подбородком в его плечо.
– Ты права, – не сводил он взгляда с огня.
…Она уснула в его объятиях, безмятежно улыбаясь во сне. Алексей думал: доктор его тревожил. В селе каннибалов за помощью обычно обращались к Нестору, который до «вспышки» был терапевтом. В клан он попал случайно, и, как выяснилось, тоже оказался фанатом человечины. Так и прижился. По женской части Нестор помочь не мог, и Яго посоветовал отправиться к другому специалисту. Путь в столицу отрезали полицаи, но был еще вариант обратиться ко врачу из поселка, который находился от них в часе езды.
Алексей вспомнил первую поездку. Боря вел капсулу, как сумасшедший. Сальса орал на него всю дорогу. А он прижимал к себе Иву на заднем сидении, опасаясь за малыша. Когда капсула остановилась, Боре прилетел смачный подзатыльник, и он виновато забурчал себе под нос. Именно по этой причине он промыл другу мозги, и сегодня Боря тащился как черепаха.
Поселок был небольшим, в две улицы; дома из серого кирпича. Все, кроме одного – магазина продуктов. Ну конечно, они зашли. Внутри было светло и чисто, прилавки не ломились, но и не пустовали. Он мечтательно посмотрел на стенд, ожидая увидеть там вредности, так полюбившиеся его организму. Но оказалось, что в таких магазинах торговали тем, что вырастили сами, или на что поменялись с другими фермерами.
В дальней части помещения благоухал хлеб. Сальса выбрал батон и два черных, и передал продавщице склянку с прозрачной жидкостью. Она открыла ее, понюхала, удовлетворительно кивнула, и отдала ему товар.
– Карты отслеживают. Как и другие накопители. Топливом безопаснее, – пояснил ему Сальса.
Алексей был немного в курсе насчет топлива. Ценилось оно не меньше электронных денег, заменивших когда-то бумажные. Экономичность не требовала громадных заправок, разящих за километры. Крохотная склянка выливалась в отверстие, находившееся прямо в салоне капсулы. Количество, которым расплатился Сальса, считалось приличным. А потому он прошелся по всем прилавкам, набирая в пакеты молоко, мясо, сыры, крупы, овощи и фрукты. Нагрузившись под завязку, они кивнули на прощание продавщице.
В одноэтажном облупившемся здании располагался медицинский пункт, состоявший из двух комнат. Одна являлась приемной со столом и кушеткой. А другая, – стены которой давили, – процедурной.
За столом приемной сидела доктор – Дарья: черноволосая девушка с короткой стрижкой и крупными карими глазами. На нос у нее сползали очки. Он не слышал, о чем был разговор, с интересом разглядывая картинки о беременности. Друзья ждали снаружи.
Дарья измерила Иве давление, обследовала на кушетке и проводила в маленькую комнату. Алексей встал в дверях, чтобы не мешаться. Дарья приложила девушке к животу прибор с отходившими от него усиками. Усики коснулись кожи, и комнату заполнил треск. Она двигала прибор, треск усиливался. Экран у изголовья кресла, который он не сразу заметил, загорелся. На светлом фоне выделялась темная, неровная фасолина. Алексей встряхнулся, чтобы не расплакаться. Дарья надавила на прибор, изображение увеличилось, и Алексей разглядел движение.
– Сердечко, – объяснила доктор. – Срок небольшой. Нужно беречься, – искренне улыбнулась она.
Всю обратную дорогу Ива проплакала. Слезы сами катились у нее по щекам. Он напрягся, обнимая любимую за плечи. Маленькая фасолина не выходила у него из головы.
Припоминая детали поездки, Алексей думал, что малыш наверняка подрос и выглядит уже по другому. Выбравшись из объятий Ивы, он натянул тулуп и ватные штаны, и, скрипя снегом, пошел вдоль мазанок.
Ночь была волшебной: луна освещала сугробы, сверкавшие миллионами ледяных искр. На сосновых ветках притаились два сверкающих глаза. Он втянул носом морозный воздух, ощутив, как холодок обжигает ему ноздри. Думая об Иве и ее ласковых руках, Алексей добрел до пруда. Вода на нем уже покрылась корочкой льда. Кое-где даже в темноте можно было разглядеть лунки: селяне ловили рыбу круглый год. Охота также приносила плоды. Еда была, но он переживал по привычке. Все-таки их соседями были каннибалы, и их лучше не видеть голодными.
Алексей достал из кармана кусок хлеба. Теперь, когда он был здоров, вкусовые рецепторы не затмевали собой целый мир, и угасли до человеческих; вернулось наслаждение пищей, пропал страх перед ожидаемой болью. Крошки размякали у него на языке, а он задрал голову к небу и смотрел, как кружатся крупные хлопья снега.
Красота ночи растворила его переживания, и он засобирался обратно, но уловил краем уха шуршание. Обернувшись, он искал глазами источник шума, но было слишком темно. Алексей пошел на звук, в снегу что-то барахталось. Он сорвал с куста лысую ветку, пошевелил ею, и этот кто-то потянул ее в сугроб. Резко выдернув ветку, Алексей поскользнулся и шлепнулся. Маленький серый комок вжимался в куст. Алексей протянул руку. Зверек настороженно понюхал ее и цапнул его за палец.
– Ах ты гад!
Алексей прижал ранку и быстрым шагом направился к своему дому. А когда остановился перед дверью, посмотрел вниз и снова увидел серый комок. Приглядевшись, он рассмотрел у него хвост и уши. Алексей еще раз протянул к нему руку, и зверек прижался носом к его ладони.
– Извинения приняты, – подхватил он его на руки и запихнул за пазуху.
Ива спала, обнимая животик. Алексей помнил, как сильно она хотела ребенка, и какой сумасшедшей была ее радость, когда она узнала о своем положении. Он вдруг забеспокоился, что она будет любить малыша сильнее, чем его, но отбросил эти глупые мысли.
Осторожно приоткрыв тулуп, Алексей рассмотрел на свету зверька. Он был похож на щенка: треугольные уши, вытянутая морда, крупный черный нос, худое тело, тонкие лапы, промокшая серая шерстка, небольшой хвост, беленький на конце. Щенок мирно сопел. Алексей стянул рукав, переместил кроху на тулуп, и положил его поближе к теплу.
У людей по-прежнему было модно заводить питомцев. Только чаще всего это были выведенные породы. Дворняжек в столице давно усыпили. Отлов был беспощаден. А в других городах они еще водились. Решив, что малыш пришел к ним откуда-то через лес, Алексей устроился рядом с Ивой и провалился в сон.
Он шел по коридору, навек отпечатавшемуся у него в памяти. Из-за двери кабинета доносились голоса. Приоткрыв ее, Алексей увидел на стуле девушку: черные волосы, костыли на коленях. Майор подошел к ней вплотную и схватил за лицо, как когда-то проделывал с ним. Он шипел, но девушка его не боялась и плюнула ему в глаз. Звонкая пощечина эхом отскочила от стен. Алексей зажмурился. Майор приказал девушке убираться, и Марго поднялась, опираясь на костыли. Она обернулась на дверь, и он увидел ее лицо – лоб и всю левую часть до подбородка покрывала бордовая корка. Марго стояла на одной ноге и сверлила его взглядом полным ненависти, а потом закричала: – Предатель!
Алексей подскочил в постели. Ива вздрогнула, просыпаясь. Щенок принялся сипло тявкать. Сонная девушка не понимала, что происходит. Алексей бормотал, призывая щенка к порядку, и тот кажется понял, но тявкнул еще несколько раз – для важности. Теперь он радостно вилял попой, прижимая к ней хвост, и курсировал на расстоянии, не решаясь к ним подойти.
– Откуда он взялся? – потирала глаза Ива.
Щенок принюхался к ней, повилял еще немного и забрался на колени. Руки и лицо девушки были тут же облизаны.
– Какой хороший, – гладила она щенка, а он брыкался и прикусывал ее за пальцы.
– Осторожно, – напрягся Алексей. – Он мне чуть палец не оттяпал, – образ Марго все еще душил.
Увидев его окровавленный палец, Ива опустила щенка на пол, и принесла склянку с обеззараживающей мазью.
– Снова снилась Марго? – перевязывала девушка ему бинтом палец. Алексей кивнул, и она специально затянула потуже.
– Я устал сидеть на месте, – выдохнул он. – Мы три месяца в опале. Нужно что-то предпринять, – говорил он, следя за ее реакцией. Ива вскочила, схватила щенка и отвернулась. Комок шерсти, не переставая, облизывал ей руки. – У нас нет выбора. Мы должны…
– Нет! – взорвалась она; щенок прижал уши. – Мы никому ничего не должны, – зашипела девушка. – Единственный о ком ты должен думать… – она указала на свой живот. – Но нет! Все твои мысли занимает Марго!
– Я думаю о ребенке, – надулся Алексей. – Именно поэтому мы должны бороться. Неужели ты не понимаешь? Он будет жить в лесу. Или ему придется подчиниться полицаям. Сможет ли он жить в таком мире? – сделал он шаг ей навстречу, но она отступила.
– Что ты сделаешь? – устало отозвалась Ива, ссора ее выматывала. – Пойдешь штурмом? Алёша, я потеряла брата. Я не хочу потерять и тебя.
Он все же заключил ее в объятия. Ива заглянула ему в глаза.
– Я хочу лучшего для нашего малыша, – искренне сказал Алексей. – Нужно придумать имя, – перевел он тему, глядя на щенка.
– Он появился зимой. Пусть будет Клаус.
Глава 2
Алексей думал о том дурацком имени, которое придумала Ива для щенка. А если она и ребенка как-нибудь глупо решит назвать? Он решил, что когда придет время, возьмет инициативу в свои руки.
День был морозным, с голубого ясного неба светило солнце. Селение бывших каннибалов оживало с рассветом. Одни женщины стирали одежду в мазанке, в которой была установлена труба (вода поступала из природной скважины). Другие – занимались готовкой, или присматривали за детьми. Алексей шел по тропинке, держа за пазухой щенка. Он не смог оставить его одного: комочек скулил и просился.