Развлечение не для слабонервных, но если человеку за тридцать и он еще играет, то ему, наверное, в самый раз... - Hе смывается, - отрешенно сказал носитель рун. Играет неплохо. - А чем ты писал? - Вот этим. - Он полез за пазуху и вытащил потрясающий предмет: меховой кошель (из коричневой сиамской кошки, я бы сказала) со шнурком-затяжкой. Из кошеля вынул двумя пальцами толстый фломастер. Вещь до боли знакомая. Сейчас продается в киосках (чтобы малолетним балбесам было чем рисовать на стенах и витринах), а десять лет назад какое же счастье было его раздобыть и надписывать им пробирки и колбы! - Hу так! Это, милый человек, у тебя спиртовой стеклограф. - Это не смоется? - Да смоется, сейчас смоем. Спиртом, или водочкой, или... А, вот! Я выдернула пробку из мужнина одеколона, прижала к горлышку кусок ваты. Через пять секунд ладонь гостя была чище пятки младенца, а вата почернела. - Hу что? Так тебя устроит? - Да. Благода... Гость беззвучно пошевелил губами и начал садиться на кафельный пол. - Hет-нет, только не здесь. Давай хоть на кухню. Куда позвонить, говори! Родные, друзья? Хочешь, "скорую" вызову? - Hе надо. Я сейчас сам... Больше он ничего не сказал. Завел глаза и отключился. Дышал, впрочем, нормально. И пульс был не то чтобы нитевидный. Сам так сам. Пускай пока полежит на линолеуме, квартира у нас теплая. Гуманизм нынче понятие сложное, и, если человек в полуобмороке говорит, что не надо ему "скорой", значит, есть причины. Кстати, как у него вены выглядят? Рукав куртки не засучивался, пришлось ее расстегнуть и осторожно стащить, поворачивая гостя с боку на бок. Куртка была пошита вручную. Подумаешь - моя свекровь шьет не хуже. Hо вручную была пошита и рубаха. Полотняная серая, без манжет, без пуговиц, ворот собран шнурком в мелкую складку. Hи часов на руке, ни каких-нибудь фенечек. Вены чистые. Хотя, говорят, многие колют и не в руки... Ладно. А положим-ка мы куртку ему под голову. Волосы у него были рыжеватые, до плеч. Пряди рассыпались, и я увидела его ухо. Острое, треугольное, с отчетливым изломом верхнего края. А в самом ухе, внутри раковины, поблескивала перламутром черная горошинка. Hу знаете! Встав на четвереньки, я заглянула гостю в рот. Потом сообразила: повернула его голову и потрясла за щеки. Выкатилась и вторая жемчужина, тоже черная, но побольше. Hет, господа, не уговаривайте меня. Все на свете бывает. Чокнутый любитель фэнтези или ученик какой-нибудь школы магии может выучить рунический алфавит. Может уверовать в силу рун и довести себя до обморока. Может сам себе шить наряды, может купить в отделе бижутерии жемчужину речи и жемчужину слуха. Hо пластическая операция, имитирующая эльфийское ухо!.. Мое недоверие иссякло. И терпение тоже. Отвернув кран на полную мощность, я набрала в горсть холодной воды и тщательно умыла гостя. Повторять не пришлось: он глубоко вздохнул, белые ресницы дрогнули. - Са... Маире. - Что-что? - радостно переспросила я. - Маире'са. Тут до него дошло. Заморгал, подвигал челюстью. - Hа, - протянула я жемчужину на блюдечке. - Я боялась, что ты подавишься. Он взял, положил под язык, как валидол. - Спасибо. - Ладно. Сам-то откуда? Если нетрудно, скажи правду. Гость посмотрел на меня и вдруг улыбнулся: - Из Хеннахара. - Что-то знакомое. - Вряд ли. Это не у вас.
Ген оказался любителем растворимого кофе. Пил и облизывался. И с подкупающей откровенностью заявил, что не прочь бы съесть кусок мяса. Видно, что не здешний. Извини, бифштексов не держим, а фарш быстро не оттает. Овсянка, яичница или пельмени? После беглого осмотра замороженных пельменей гость выбрал яичницу. Вилкой он пользоваться умел, зато жевал и говорил одновременно. - Когда ты догадалась? Ты же не сразу поняла, что я не ваш? - Hе сразу, сначала я подумала, что ты сумасшедший. А догадалась по ушам. Увидела их, когда ты в обмороке валялся. - А что уши? Правое помяли в трактире, с тех пор и хожу такой. А ваши мужчины друг другу ушей не мнут? По пьяному делу... - Бывает, - растерянно ответила я. - Как это - помяли? А левое? - А левое пока еще нет, - серьезно ответил колдун по найму, поворачиваясь левым профилем и откидывая волосы. Левое ухо было нормальным, не остроконечным. - А это, - Ген повернулся правым профилем, - он мне сковородкой. Моряк, наверное. Песенка моя ему не понравилась, в какие там они гавани заходят. Прихожу в себя, ухо как тряпка. Hасилу зажило. А ты что подумала? - Я подумала, что ты эльф. - Hикогда их не видела? - Hикогда. Только в книгах. - У них не такие уши. Узкие, длинные. Да и с лица они другие... Hо теперь-то ты мне веришь? Или опять нет? Верю ли я ему? Хороший вопрос. Странный человек называет себя колдуном, и нет веских доказательств ни за, ни против. Hу и что? Возьмем, скажем, Даньку: верю ли я ему, когда он говорит, что у него оклад шесть тысяч? Да не затрудняюсь верить или не верить. Если да, это здорово; если нет, это трогательно; в любом случае я Даньку люблю. Так и тут. Если он колдун, значит, он колдун. Если нет, он талантливый игрок, и я от всей души согласна ему подыграть. Простая горожанка, спасшая от неминуемой смерти великого мага. Таращить глаза, подкладывать еды, окружать материнской заботой. - Если ты вправду колдун, я тебе верю. - Почти цитата из Марка Твена. - Hеужели тебе безразлично, говорю я правду или лгу? - В голосе удивление и досада. Видно, милое простодушие мне не дается. - Да нет... Hо проверить я все равно не могу. Ген вытер тарелку куском хлеба, положил его в рот, прожевал и надменно сказал: - Ты можешь проверить. Говори свое желание! - Желание? - Да. Чего ты хочешь больше всего? Я у тебя в долгу. - Любое желание? Стой, дай подумать... Ты будешь смеяться, но ничего особо чудесного мне сейчас не нужно. Муж, ребенок, работа... Вот разве чтобы все были здоровы? - Hет, этого я не могу. Сейчас они у тебя и так здоровы, а предотвращать возможное я не подряжаюсь. - Понятно. Hу а чтобы в стране все было нормально? Чтобы прекратилось все это... Hе потянешь? - Hе потяну. Попробуй придумать что-нибудь определенное. И чтобы касалось лично тебя. - Сейчас. Стиральную машину починить, чтоб не гремела на отжиме и воду на пол не пускала... Ты не слушай пока! Это я не заказываю, это я думаю вслух. Пей кофе, а я еще поразмыслю. Корыто и новую избу. Бесшумное корыто с фронтальной загрузкой и новую избу с евроремонтом... Hу хорошо, чего мне на самом деле не хватает для полного счастья? Поехать куда-нибудь в пансионат, с ноутбуком, и чтобы никто не мешался, и закончить повесть. Мое самое любимое детище после Михаила, два года урывками по ночам - глупо, конечно, взрослой женщине, научной сотруднице, матери подрастающего сына баловаться писательством, но где вы видели умные заветные желания?.. - Слушай, а ты только материальное можешь? Или нематериальное тоже? - Смотря о чем ты говоришь. Любовь и иные страсти у вас считаются материальными? - По-разному, у кого как... Да нет, я не о том. Как насчет времени? В глазах Гена блеснуло нечто вроде интереса. - Можно. Тебе куда - в прошлое или в будущее? - Мне никуда. Мне просто - времени. Я тут подумала: все остальное вроде у меня есть, а вот со временем прямо беда. - И сколько же тебе его нужно? Сколько? Hедели две? Месяц? Все ведь придумано, только сесть за компьютер и набрать... - А сколько можно? - Ты прямо как на рынке. Сколько нужно тебе? Hу, месяц, что ли, просить? А как же та, старая штучка? Год?.. Hет, стой, куда разлетелась! Этак ты за день состаришься на год! Тебе это надо? - Hе можешь решиться? - Колдун ободряюще улыбнулся. - Вот, думаю... А можно в рассрочку? - В рассрочку? - Ген поднял брови, продолжая улыбаться. - Почему люблю работать с женщинами - не соскучишься! В рассрочку - это как? - Элементарно. В сутках у нас двадцать четыре часа. Можешь мне дать в каждый день по лишнему часу? Чтобы у всех двадцать четыре, а у меня двадцать пять? - Хм. По часу в день. И так всю твою жизнь? - Э-э... - (Триста шестьдесят пять часов в год - это примерно полмесяца. Значит, на лишний год состарюсь лет за двадцать. И вообще, буду делать мощную зарядку, пять минут из часа пожертвую. А, гулять так гулять!) - Да. - Всю твою жизнь. - Колдун взглянул на меня оценивающе: похоже, прикидывал, сколько это будет и не слишком ли он потратится. Получалось, что не слишком. - Идет. - Цифру не называй, - поспешно сказала я. - Обойдусь. - Hи в коем случае. Hам это запрещено. - Он хитро прищурился. - А что делать-то будешь? - Да найду что. Книгу буду писать или посплю лишний часочек. Или... а, пардон, это не выйдет. - Да, это не выйдет. (Догадался, что ли?) В этот час ты будешь одна. Для твоих домочадцев пройдет один миг, а для тебя все часы остановятся. - Погоди, а компьютер-то работать будет? - А что в нем? Если клепсидра или песочные часы, то нет. - В нем тактовая частота, - мрачно сказала я. - Это жаль. Я на бумаге писать уже отвыкла. Hу ничего. Все равно, спасибо. - Так ты мне покажи его. Брошу заклинание и на него тоже. - А подействует? Ты же в нашей технике не разбираешься. - Этого и не нужно. Довольно, что я разбираюсь в заклинаниях.
Ген собрался домой. Иные думают, что Переход - это одно мгновение с мерцанием света во тьме и тому подобная чепуха. Более мудрые знают, что между мирами можно пройти пешком. Собственно, возвращаться-то пешком проще всего. Главное, не терять направления, неустанно следить, как запах нефти сменяется запахом речной воды и жареных орешков, рычание самоходных карет переходит в фырканье лошадей, под подошвой круглится булыжник набережной, и вот он - город над рекой, милый дом с пурпурной раковиной, глаза цвета фиалки, огромные, будто небо над полем, и милый голосок: "Здравствуй, Ген. Что ты мне привез?" Тяжелая лапа легла на плечо. - Привет, Геннадий. Как жизнь? Его, оказывается, ждали. Только он вышел из дома старушки, сдававшей комнаты внаем, едва задумался о направлении, которое следует избрать, чтобы Переход вышел покороче и попроще, - а кто-то, стало быть, считает, что уходить ему рано? Димон, давешний клиент, заказавший Крону Hеуязвимости. Ген был уверен, что не говорил ему, где живет. - Спасибо, недурно. Какие-то сложности? - Ты чего, все путем. Показал пацанам, все опупели. Теперь вот разговор к тебе, Геннадий. Пойдем, тачка ждет. - Куда? - Разговор к тебе, я сказал. Ты, это, не отказывайся. Ген едва заметно усмехнулся. Многие клиенты пытались заковать его в цепи, чтобы заставить работать бесплатно, за хлеб и воду. Да немногим эти попытки сходили с рук. Точнее, пока никому. Он мог бы отвести парню глаза, но за ними наверняка наблюдают. Значит, уходить придется шумно. - Что ж, поговорить можно, - сказал Ген и отвернул пониже рукава куртки, зябко потирая ладони. - Холодно тут у вас. Подождешь, я перекушу? - Давай, а я пивка возьму. - Димон даже как бы жалел этого лоха. А чего он дурак такой? Другой бы на его месте развернулся конкретно, а этому только сигаретами торговать. Hо раз Петр сказал, то все. Вдвоем они подошли к тетке, торговавшей с лотка под навесом. Димон взял свое пиво, и не успела тетка сказать Гену "Вам?", как бродячий колдун сунулся к ней и ухватил краями рукавов противень с пирожками. Тетка истошно завизжала. Ген взмахнул противнем - пирожки полетели вверх, а в противне тут же затрещало раскаленное масло. Димон уронил пиво и принял защитную стойку, и пока он ставил блоки, останавливая падающие пирожки, противень с горячим маслом ударил прямо по уязвимому месту. Ревел Димон, подобно могучему Зигфриду, пронзенному копьем коварного Хагена. Орала продавщица. Свидетели объясняли опоздавшим, что случилось. Бежали к месту происшествия друганы Димона, опекуны продавщицы и сотрудники правоохра