А я продолжаю лыбиться своей маленькой шутке.
***
Помню, как мы с Викой не могли нарадоваться квартире. Пускай даже съемной, зато просторной, в новостройке и с видом на лесопарк. Пять минут до метро, десять до моей работы. Красота!
Жить отдельно от родственников было первым в нашем списке молодоженов.
Из мебели в однушке хозяева оставили лишь самое необходимое, но мы и не планировали захламлять пространство сервантами да прочими “пылесборниками”. Меня смущала лишь входная дверь: застройщик явно не заморачивался и поставил самую дешевую деревянную, едва ли толще межкомнатных. В кино такие выбивают ударом ноги с первого раза.
“Как у комнат в нашей общаге”, – сказала тогда Вика.
Странное это чувство, вернуться с работы и обнаружить дверь в свою квартиру приоткрытой. Есть в этом что-то неправильное. Мозг отказывается верить в увиденное и перезагружает изображение снова и снова, надеясь, что это всего-лишь сбой. Так мы по пять раз лезем в один и тот же карман, словно забытые на прикроватной тумбочке ключи или документы волшебным образом там окажутся.
Я пялюсь на свою дверь несколько секунд, словно она волшебным образом может стать целой. Похоже, ее действительно выбивали с ноги, на серой древесине остался отпечаток подошвы. Замок торчит под углом, на полу валяются крупные щепки.
– Ви-и-ика, – тяну я негромко, войдя.
Из прихожей видна комната и часть кухни. Пусто. Двери в ванную и туалет закрыты, но я вижу, что свет не горит. Всё-таки заглядываю в санузлы, выхожу на балкон, зачем-то делаю еще один круг по квартире. В комнате на столе Викин ноутбук, к нему подключена камера из черного матового пластика, синяя лампочка горит непрерывно.
У нас не было вебки.
Рядом с компьютером недопитая чашка чая, надкушенная печенька раскрошилась на развернутой салфетке.
Всё, поверил, осознал, осмыслил, дошло. Хватит!
Экран смартфона не хочет реагировать на вспотевшие пальцы, но спустя секунду загорается сам. Незнакомый номер.
– Да!
– Здравствуйте, Максим. Или лучше называть вас шестьсот шестьдесят шестой?
Медовый голос звучит в динамике приглушенно, но я сразу его узнаю. Мне снова видится фургон на школьном дворе.
– Где моя жена?
– Если сделаете, как я скажу, узнаете. Я давно искал кого-нибудь из вас, сволочей. А теперь что? Теперь нашел, понимаете?
– Что ты, блять…
– Не надо на меня кричать! – голос теряет сладкие ноты. Мед превращается в горький жженый сахар. – Если хотите снова видеть жену. Если она, конечно, на самом деле ваша жена, а не прикрытие. Если вам дорога.
– Послушайте, пожалуйста, послушайте внимательно, – я стараюсь говорить спокойно и внятно, но сухость в горле сводит на нет попытки пародировать интонации психотерапевта. – Я пошутил тогда, понимаете? Это была шутка! Я только сделал вид, что звонил…
– Вы хотите, чтобы я положил трубку?
Телефон чуть не выскальзывает у меня из руки.
– Нет, пожалуйста, нет.
– Хорошо. Итак, вы меня слушаете?
Набрать воздуха в легкие.
– Я хочу с ней поговорить.
– Да-да, не будем отступать от канона, – рыжебородый хихикает. – У вас пять секунд.
– Максим?
Я вздрагиваю. Успел забыть, когда она называла меня полным именем.
– Ты цела?
Хочется узнать больше, засыпать вопросами, но нельзя. Пока он рядом, нельзя.
– Тут мужик с большим ножом. Он правда большой, Максим, я даже не знаю, зачем такие ножи, мы что, в блядском кино про Данди?
– Вик…
– Я цела, Максим. Хочу писать, и здесь нет кровати, но цела.
Меня не обмануть ее насмешливым тоном и вялой попыткой шутить. Только не меня.
– Я тебя вытащу.
– Знаю.
– Люблю тебя.
– Спасибо, шестьсот шестьдесят шестой, это не обязательно, – снова он.
– Чего ты хочешь? – спрашиваю я, меряя комнату шагами.
– Видите камеру? Сядьте, отдохните, отдышитесь пару минут. А потом вы все расскажете, да? Расскажете все, что знаете о заговоре, чипах и человеческом геноциде. Поняли? Вам надо рассказать все честно, и постарайтесь говорить разборчиво, все-таки запись увидят миллионы.
Я молчу, спорить бесполезно.
– И даже не пытайтесь меня отследить, телефончик женушки вашей я разбил и выкинул, а в моем чипиков нет, слышите? Я вас вижу, уйдете из комнаты и… ножичек у меня действительно есть, Максим, и он правда большо-о-ой, да?
Разговор обрывается так резко, что я не сразу замечаю, как пошли гудки.
Продолжаю наворачивать круги по комнате. В груди горячо. Я упираюсь ладонями в стену и опускаю голову. Чувствую, как ногти впиваются в обои. Хочется рвануть вниз, оставляя за пальцами след из кожи и крови.
За ребрами раскаленный реактор, но я не кричу, чтобы не привлечь соседей, из горла вырывается короткий хрип. С нижней губы на пол капает слюна. Как ни странно, помогает, жар внутри постепенно угасает, вместо него там что-то скрипит и щелкает, запуская невидимые шестеренки.
Я отталкиваюсь от стены и вытираю ладонью лицо, чувствуя кожей влагу на горячих щеках. Нужно думать.
Пару дней назад я зацепил ненормального и теперь у него моя жена. Десять минут от работы до дома – как удобно, если нужно кого-то выследить. Что теперь? Позвать на помощь, звонить в полицию?
Незаметно перед камерой мне такое не провернуть, выходить из комнаты нельзя. Я больно ударяюсь коленом об изножье кровати. Снова хромаю к стене.
Почему Вика сказала про кровать? Шутка, которую я не понял? Ляпнула не подумав?
Я делаю два шага и замираю у порога комнаты, смотрю на вешалку в прихожей. Викино весеннее пальто, моя джинсовка, третий крючок пуст. Уголок губ сам тянется в полуулыбке. Умничка! Все-таки жениться надо на умных бабах, мама была права.
Я возвращаюсь и сажусь на кровать. Пора начинать, мне дали всего пару минут, чтобы собраться. Сейчас придется говорить об одном, а думать совершенно о другом. Как Цезарь.
– Итак, – начинаю я, но в горле пересохло. Тянусь к кружке, чтобы допить чай. – Итак. Мое имя не важно, но я работаю под кодовым номером шестьсот шестьдесят шесть. Сейчас я расскажу о заговоре верхушки мировой элиты и Британского правительства…
Как я не стараюсь, мой голос дрожит. Я говорю размеренно, повторяясь и затягивая, ведь каждое мое слово выигрывает время. Вспоминаю все, что когда-то слышал от бородатого в клетчатом костюме. Важно не сильно уйти от той правды, которую видит он, откровенную ахинею мне не простят.
– …людей заперли на карантине, чтобы собрать в одном месте. Тогда их можно будет обрабатывать специальной нано-пылью через вентиляцию квартир, не вызывая подозрений. В странах, где не ввели карантин, в том числе и в Беларуси, план чипизации претерпел корректировки. Население чипируют на массовых мероприятиях и в местах скопления. Моей задачей был контроль за нано-пылью в торговом центре “Зеленый”, а также установка чипов в бытовую технику под видом ремонта.
Я перевожу дух и лезу в карман джинсов за сигаретами. Прикуриваю. Будь тут Вика, оторвала бы голову.
– По предварительным подсчетам, – я выпускаю клуб дыма в камеру. Окна закрыты и облачко лениво расплывается вокруг стола. – По предварительным подсчетам, на данный момент завершена чипизация не менее девяноста процентов Минска. Нанопыль попадает в глаз, а дальше по глазному нерву в мозг…
Меня прерывает звонок телефона, и я дергаюсь, едва не выронив сигарету.
– Да?
– Что ты делаешь? – Голос на той стороне не узнать, голос тяжелый и сухой.
– Курю. Я не могу покурить у себя дома?
– Я не о том! Что ты несешь?
Закрываю глаза. Всё. Допизделся.
– Ты хочешь сказать, что у нас уже чипы? А как же вакцина?
Мне смешно. Мне правда смешно.
– Зачем? Ну подумай, зачем? – ору я в трубку, давясь в приступе смеха и кашля. – Если все гораздо проще. Вас, баранов, достать гораздо проще!
– От них можно… можно избавиться? – В голосе больше нет меда. Лишь прокисшее молоко.
Я молчу. Грудь больше не жжет, сейчас там холод, он расползается по конечностям, касается пальцев с зажатым бычком.
– Можно, – говорю я и улыбаюсь похолодевшими губами.
– Как?
Глубокая затяжка.
– Направленным излучением большей мощности. Есть под рукой рабочая микроволновка?
Они могут быть где угодно. В фургоне из моих фантазий, в лесу, в тайном бункере сопротивления мировым заговорам… Но если я правильно понял Вику, то догадываюсь, что услышу.
– Пока не знаю рабочая ли, но есть, – говорит рыжебородый, помедлив.
В коридоре за моей спиной взрывается сирена, я морщусь от резкого звука. Тушу сигарету в чайной кружке..
– Что это?
– Это за мной, – говорю я серьезно. – А ты как думал, никто не узнает о моих откровениях? Теперь меня зачистят, нужно срочно уходить из квартиры.
– Подождите, Максим…
– Нет времени, – перебиваю я. Мой голос больше не дрожит. Теперь это голос агента шестьсот шестьдесят шесть. – Вас тоже скоро вычислят, нужно действовать быстро. Слушай внимательно.
В трубке тяжело дышат и молчат.
– Нужно избавиться от чипов. Снять защитную крышку с микроволновки и достать магнетрон. Сейчас я нарисую простую схему, как сделать к нему направляющую антенну и положу перед камерой. Понадобится немного проволоки и металлическая банка из-под кофе.
– Подождите… микроволновки опасны!
– Опасны, но, если сделать все правильно, должно получиться. Микроволны уничтожат мелкую электронику в теле человека за секунды.
Я уже рисовал на листе несложную картинку, показывающую как крепить банку к магнетрону.
– Связь через пятнадцать минут. Подготовьте всё, но не включайте без моих инструкций. Это понятно?