Очертила по кругу, проследовала по выпуклой вене, спускающейся к основанию. Подалась вперед, вдыхая мускусный мужской аромат, и осторожно слизнула выступившую тягучую каплю.
— Ох ты… зараза рыжая, — просипел Кир, толкаясь бедрами вверх.
Расплывшись в шаловливой улыбке, я провела губами по стволу вниз, а затем, высунув язык, вернулась обратно к головке. И медленно вобрала ее в рот, чтобы…
— Пожалуй, сегодня эту часть мы пропустим! — рыкнул Волк, и спустя мгновение я опять оказалась под ним, придавленная сильными руками.
В желтых очах полыхало чистое возбуждение. Казалось, теперь мы оба поглощены последствиями а-тираи и не способны контролировать свое либидо.
Мурлыкнув, я приподняла бедра и легко потерлась о член. А затем широко раздвинула ноги, поощряя любые дальнейшие действия. Но вместо того чтобы войти в меня и потушить требовательное пламя, Кир впился в мои губы грубым поцелуем. Он словно пытался выпить мое дыхание, не позволяя мне оторваться даже на секунду. В какой-то момент я настолько потерялась в этом диком поцелуе, что, ощутив, как его пальцы сжимаются на моих сосках, распахнула глаза и вскрикнула прямо в губы Волка.
— Не все тебе надо мной издеваться, не так ли? — прошелестел он мне на ухо, оставляя нежный поцелуй у основания шеи.
Но я окончательно перестала понимать и осознавать происходящее. От пальцев Кира, от его губ и языка, ласкающих мое жаждущее тело, словно разбегались тонкие ручейки возбуждения, скапливаясь внизу живота и закручивая плотнее пружину желания.
В какой-то момент терпеть это не осталось никаких сил.
— Хочу… — простонала, беспомощно выгибаясь под мужскими руками.
— Ты такая отзывчивая, — пробормотал Кир и медленно обвел языком болезненно заострившийся сосок.
— Хочу, — выдохнула я обессиленно, не способная донести свои бушующие желания точнее.
— М-м-м? — лукаво спросил он.
— Дай… — мой голос стал жалобным и даже каким-то отчаянным.
Кажется, Волк осознал, что я на грани, потому что на миг замер, а затем, поднявшись вверх, невесомо коснулся моих губ. И…
Я ощутила, как меня заполняет… все. И в физическом, и в энергетическом смысле. А затем… Короткий толчок и взрыв. Словно меня стало больше в несколько раз.
Толчок.
Я сжимаюсь в точку, ощущаю все ярче, сильнее, глубже.
Толчок.
Я расширяюсь, заполняя собой весь мир.
Толчок…
От двойственных ощущений, от того, как из меня выплескивались остатки ритуальной энергии, от удовольствия и легкой боли я терялась и сдавленно стонала, беспомощно царапая короткими ногтями спину Кира.
Я хотела, чтобы это закончилось.
Я молила, чтобы это не заканчивалось никогда.
А затем… я ощутила, будто во мне что-то нарастает. Что-то неизвестное и непостижимое. И терпеть не осталось никаких сил.
И я… выгнувшись до хруста, закричала, когда меня захлестнула волна чистого, незамутненного удовольствия.
Она омыла меня полностью, от макушки до пяток, перестраивая, меняя. И, клянусь, это было лучшее, что я ощущала в своей насыщенной жизни.
Я не знаю, сколько времени провела в полубеспамятстве. Но пришла в себя от осторожных прохладных прикосновений к собственному животу.
Вздрогнув, я распахнула глаза и попыталась сесть. И не смогла, остановленная широкой ладонью.
— Лежать, воительница, — фыркнул Кир, продолжая вытирать мой живот влажной тканью. — Я понимаю, что ты сейчас у нас полна сил и готова на подвиги, но уж лучше полежи.
И только в этот момент я осознала все произошедшее.
Я провела а-тираи.
Кир видел меня настоящую.
А потом мы переспали.
Запоздалый и неуместный теперь стыд затопил удушливой волной, опаляя щеки ярким румянцем.
— О Богиня, — простонала я, закрыв лицо руками.
— Да ладно? — хохотнул Кир, укладываясь рядом со мной. — Теперь ты собралась стесняться?
— Теперь я собралась умереть от стыда, — мрачно отозвалась, не отрывая ладоней.
— Умирать после нет смысла, — философски проговорил он. — Все равно уже все случилось.
Некоторое время мы молчали. Не знаю, о чем думал Кир, а я… собиралась с духом, чтобы начать важный разговор. С которым я запоздала… ну, на несколько месяцев точно.
— Ты злишься? — тихо спросила, все еще не решаясь посмотреть на него.
— Наверное, должен, — задумчиво отозвался Волк. — Но… Знаешь, я слишком рад, что ты жива. Даже если учесть, к чему мы в результате пришли, — хохотнул он, а затем сурово добавил: — Это не значит, что я не требую объяснений, Лисичка.
— Спрашивай. — Я расслабленно уставилась в потолок, ощущая, как меня накрывает апатия.
А-тираи, взяв свою цену, ожидаемо оставил меня опустошенной.
— Так как тебя все же зовут? — неожиданно тихо проговорил Кир. — Я знаю три имени: Лалиса, Сэлина и Амелия Линдерлин.
— Так и зовут, — хмыкнула я и запрокинула голову. — Амелия Клаудиа Фелиция Сэлина Шарри Лалиса Линдерлин. Амелией меня именовали официально, Сэлиной называла няня, а Лалисой — семья.
— Потому эти три?
— Потому эти три, — согласно прикрыла глаза.
Пауза в разговоре затягивалась, но меня полностью погребла усталость, так что я просто бездумно пялилась на природные узоры на деревянных панелях.
— Почему ты оказалась в Райндэне, если я сказал тебе ехать в Алирэн? — наконец опять заговорил Волк.
— Так судьба распорядилась, — развела я руками. — Я встретила мэтрессу Лорану у первого моста и… уехала с ней.
— Это она устроила твою мнимую смерть?
— Не думаю. Перед нашей встречей у меня случилась инициация… Она мой настоящий облик увидела только в монастыре, почти месяц спустя после нашей встречи.
— Значит, обидное совпадение… — задумчиво пробормотал Кир и вдруг ткнул меня пальцем в бок.
Мои реакции были заторможены, потому я не поняла, чего от меня хотят. Да что там… я не сразу осознала сам тычок.
— Будь добра, повернись ко мне, — наконец не выдержал он.
Глубоко вздохнув, я подчинилась:
— Да?
— Расскажи мне все, — мягкая просьба и ласковая улыбка. — Как ты жила все это время. Как училась… Как начинала работать и пришла к сегодняшнему дню именно такой. Думаю, я могу просить тебя о подобной малости.
Жажда открыть все, не отпускавшая с того момента, как я узнала, что Волк считает меня погибшей и винит в этом себя, распрямилась в груди подобно туго сжатой пружине. И слова полились легко, принося неимоверное облегчение.
Без утайки.
Без оговорок.
Откровенно и максимально подробно.
Все, что происходило со мной за эти десять лет.
О том, как ждала и как перестала надеяться. О том, что сначала ненавидела, а потом отпустила, оставив в себе лишь благодарность за спасенную жизнь. Что всегда хотела сказать ему «спасибо» в лицо.
И казалось, это именно то, чего мне не хватало. Последствия а-тираи отступали, оставляя лишь энергетическую опустошенность. Но я опять чувствовала и ощущала себя человеком, а не мифическим големом — бездушным и не способным ни на какие чувства.
Кир слушал не перебивая, не задавая вопросов. Лишь внимательный взгляд желтых глаз неотступно следил за каждой эмоцией на моем лице.
— Скажи, Лисичка… — тихо спросил он, когда в моем рассказе была поставлена точка. — Ведь не было никакого заказчика, который нанял тебя спасти меня, не так ли? Ты таким образом решила отдать долг крови, да?
— Да, — несмело улыбнулась я. — Прости за вранье…
— Ничего, я понимаю, — хмыкнул Кир. — А вот чего не понимаю… Почему ты не открылась мне сразу? Все было бы гораздо проще, не находишь? Ладно, допустим не в первую встречу… Но тогда, когда узнала, что я считаю тебя погибшей, почему? Ты не представляешь, как мне было непросто. Особенно в последнее время, когда интуиция орала благим матом, что это ты, но факты не сходились.
— Мне было страшно, — со вздохом созналась я. — Даже не скажу, чего я боялась больше… Твоей негативной реакции или того, что моя тайна будет известна кому-то, кроме монастырских. Я слишком привыкла быть осторожной и доверять единицам, потому…
— Ладно, спрошу не так, — перебил он. — Ты вообще собиралась мне открыть правду? Опустим обещание показать настоящий облик, я тебя вынудил его дать. Если бы не это, а, Лисичка?
Я пристыженно молчала, но сурово сведенные брови напротив не оставляли шансов.
Слишком много я задолжала этому мужчине. На порядок больше, чем он мне.
— Не знаю, — едва слышно и виновато. — Мэтресса говорила правду… Чем дольше мы живем во лжи, тем страшнее потом признаваться.
Кир раздраженно фыркнул и перекатился на спину. Своей наготы, в отличие от меня, закутавшейся в простыню, он не стеснялся. Выгнулся, запрокидывая голову, а затем глухо проговорил:
— Выпороть бы тебя за такие фокусы… Но ты уже вроде как взрослая девочка.
— Прости, — в очередной раз прошептала я, несчастно рассматривая недовольного мужчину.
— Ладно, проехали, — устало отмахнулся он и опять посмотрел на меня. — Что дальше, последняя из Линдерлинов?
— В смысле? — Я непонимающе хлопнула ресницами.
— Что ты будешь делать со своей жизнью дальше?
— Ну… Сейчас мне нужно вернуться в монастырь и провести там хотя бы полгода безвылазно. — Я задумчиво почесала нос. — Дети нуждаются во мне… Потом… — Перед глазами, словно живой, встал Майрен-младший. — Разобраться со своим прошлым окончательно, — закончила твердо.
— Разобраться с прошлым — это отомстить? — проницательно поинтересовался Кир.
— Меня интересует не столько месть… — Я прикусила на миг губу. — Сколько восстановление доброго имени рода. В Синдикате Линдерлинов до сих пор считают преступниками, это убивает меня.
И опять тишина.
Неестественная, давящая.
И внимательный взгляд, тяжелый, словно видящий насквозь.
— А потом? — тихо и как-то очень нежно сказал Волк. — Что дальше, Лисенок? Вернешься в отчий дом и займешь причитающееся тебе место?
— Нет, — бледно усмехнулась я, ощутив, как на миг сжалось сердце. — Род Линдерлин мертв. Амелия Линдерлин тоже погибла в тот несчастливый день. Существуют только наемница Лиса и монахиня Восточного монастыря Райндэн Лалиса. Обе они не имеют никакого отношения к погибшему роду метаморфов. Так будет лучше для всех.