— Ты помнишь, кто ты?
Ее короткий восторг растаял.
— Нет.
— О, Рене. — Виктор вздохнул, но ничего не сказал, просто держал и качал ее, пока дрожь в ее теле ослабевала.
— Je parle français, — сказала она, когда ее сердце, наконец, замедлилось.
— Что?
Ужас кошмара ослаб, к ней вернулись воспоминания.
— Я сказала, что говорю по-французски. Насколько это круто? Как думаешь, я из Франции? Думаешь, моя мать может быть еще жива? Как мы сможем ее найти? Стоит ли мне искать ее? Что, если она мне не понравится? Что, если я ей не понравлюсь?
— Спокойнее. Во-первых, есть много стран, в которых французский язык — государственный. И учитывая, как давно ты исчезла, и тот факт, что мы только недавно получили и внесли твои записи в компьютерную систему, это будет не так просто.
— О. — Рене снова загрустила. — Наверное, глупо было надеяться.
— Эй. Не сдавайся. — Он приподнял ее подбородок. — Если у тебя есть родственники, мы их найдем. Это может занять несколько недель или месяцев, но я немедленно подключу команду.
— Ты сделаешь это для меня?
— Именно. — Подушечка его большого пальца, шершавая, как наждачная бумага, но все же приятная, стерла со щек Рене слезы. — Не плачь. Мне это не нравится.
— Почему?
— Потому что тогда мне хочется кого-нибудь убить, но я не могу бороться с воспоминаниями.
— Почему? Это не твоя проблема. Я всего лишь миссия, — сказала Рене, бросая ему его же слова.
Она не позволила себе обижаться. Миранда сказала, что Виктор совсем не так ведет себя с миссиями, но она все равно не позволяла себе думать о том, что он делает что-то по своей воле. Ради нее.
— Моя миссия состоит в том, чтобы охранять тебя.
— Чтобы ты защитил меня от моих собственных кошмаров?
— Я бы стер их, если бы мог.
— Я думал, ты никогда этого не скажешь.
Рене наклонилась и прижалась губами к его губам.
Виктор замер, губы его сомкнулись, дыхание остановилось. Она откинулась на спинку стула, размышляя, не совершила ли ошибку.
— Что ты делаешь? — прошептал он.
— Отвлекаю себя, используя тебя.
Его мягкий смешок пощекотал ее губы.
— Ты ведь не сдаешься, правда?
— Я умру, если сдамся.
Рене пожалела о своих словах, как только они сорвались с губ. Она ожидала, что напоминание о ее прошлом, тот факт, что он видел в ней жертву, заставит его уйти. Так он делал каждый раз, когда она оказывалась слишком близко. Когда пыталась коснуться его.
Но на этот раз он остался. И поцеловал ее.
Весь ее мир взорвался вихрем ощущений.
***
Виктор знал, что должен уйти. Бежать. Спрятаться от этой лисички, которая пробуждала в нем нежность — а он и не думал, что она в нем есть. Но как он мог ее бросить? Как он мог отказать ей в просьбе помочь забыть то, что причиняло ей боль? Она миссия. Жертва. Слишком юная. Она была женщиной, ищущей новые воспоминания. Ищущей понимания, и знание о мире уже скоро должно было помочь ей стать взрослой.
«Я не могу сказать «нет». Не хочу».
Он хотел дать ей утешение и отвлечение.
«Со мной и только со мной».
Он поцеловал ее. Легко обнял. Коснулся губами губ в мягком узнавании. Мир накренился, когда правильность происходящего врезалась в него и заставила пошатнуться. Не успел Виктор опомниться, как уже лежал на ней, впиваясь губами в ее губы с голодом, который едва ли мог контролировать.
Разум пытался напомнить о себе. Он должен притормозить. Она была неопытной, невинной… соблазнительницей, которая обняла его за шею и прикусила нижнюю губу, когда он попытался отстраниться.
Стон оставил Рене остановиться, она замерла.
— Прости, я что-то сделала неправильно?
— Нет. — Если бы она только знала, насколько правильным было то, что она делала.
— О, хорошо. — Она снова начала сосать его нижнюю губу, и когда он подразнил ее кончиком языка, мяукнула от удивления, прежде чем принять язык Виктора в рот, прижимаясь бедрами к его бедрам.
Неопытная и даже неуклюжая, несмотря на отсутствие навыков, Рене возбуждала его так, как он и представить себе не мог. Пробуждая все его защитные инстинкты и в то же время, нежность, на которую он, как оказалось, был способен.
Что-то звенело. Виктор скользил по телу Рене руками и все не мог избавиться от звона, который так хорошо сочетался с его одурманенным разумом.
Стоп. Звон. Телефон.
Он отстранился, и она издала звук протеста.
— Что ты делаешь? — Рене была обижена.
Он отвернулся.
— Мне нужно ответить на этот звонок.
— Ты мне нужен.
Три маленьких слова — и они почти уничтожили его. Но годы работы все-таки не прошли для Виктора даром. Он скатился с ее тела, хоть каждый дюйм его собственного тела протестовал…. и сделал ошибку, оглянувшись на нее. Золотые глаза были наполовину затуманены страстью, губы распухли от поцелуя.
Он начал понимать привлекательность неисполнения долга. Впервые в жизни Виктор не хотел поступать правильно. Он хотел воспользоваться моментом.
Телефон зазвонил снова.
С приглушенным проклятием он вышел из комнаты и сердитыми шагами направился на кухню, где оставил свой мобильный на зарядке.
— Что? — рявкнул в трубку.
— Простите. Сейчас неподходящее время?
— Кто это?
— Это доктор Мэннерс, врач, я работаю с одной из групп выздоровевших оборотней после налета на лабораторию. Я разговариваю с Виктором?
— Так и есть.
— Приятно наконец-то познакомиться. Я слышал много хорошего о вашей работе.
— Мне было бы приятно, если бы мне не звонили в три часа утра, — прорычал Виктор.
И не прерывали бы исследование тела одной лисички, которая вот уже столько времени занимала все его мысли, лишая сна.
— У нас проблема.
Часть его гнева утихла от звука серьезного голоса.
— Тогда зачем вы звоните мне? Вызовите подкрепление!
— Не такого рода проблема. Я говорил с Хлоей, и она сказала, что я должен позвонить вам. Она упомянула, что одна из спасенных жертв находится на вашем попечении.
— Да. — При упоминании Рене его охватила тревога. — Какое это имеет отношение к ней?
— Один из испытуемых, за которым мы следили, впал в кому и умер около часа назад. Мы не можем понять почему. Он казался стабильным. А потом…
Доктор замолчал, но смысл его был ясен.
Так, оборотень с проблемами со здоровьем умер. Это ничего не значило. Отставленный во времени шок, слабое сердце, множество причин могли привести к смерти бедняги.
— Чего вам нужно от меня?
Тяжелый вздох.
— Предупредить вас? Чтобы вы присматривали за ней внимательнее? Я не знаю. Я просто подумал, что вам стоит быть в курсе и обратить внимание.
— Например, на что?
— Как я уже сказал, особо ничего и не предвещало беды. Но опять же, это было ночью, поэтому мы не следили внимательно, учитывая, что пациент спал. Следите за ее общим состоянием, температурой, цветом кожи, расширением зрачков, резкими изменениями настроения.
Заледенев, но не потому что у него холодная кровь, а от страха за Рене, он прорычал:
— Я тебе не гребаная медсестра.
— Это я понимаю. Я могу приглядеть за ней, если хотите. Возьму анализы. Вы привезете ее?
— Вы не причините ей вреда?
— Нет! — Судя по его тону, доктор был ошеломлен. — Только основные анализы крови. Медицинский осмотр. Ничего более. Пока мы не выясним, что убило пациента, я даже не буду знать, что искать, но чем больше информации у нас будет, тем лучше. Я должен был сделать это раньше, но у меня было полно работы, и FUC не очень-то готово привлекать большое количество персонала.
Конечно, нет, потому что тогда мир оборотней мог бы заподозрить, что FUC не очень-то хорошо выполнил свою работу по защите их от происков одного грязного вивисектора.
— Утром я первым делом приду с Рене на анализы.
— Спасибо.
Виктор повесил трубку и повернулся на звук.
— Анализы? — Лицо Рене исказилось от страха, и сердце екнуло в ответ.
— Ничего страшного. Обещаю. — Или он врежет доброму доктору по морде.
— Ты не оставишь меня с ними?
— Ни на секунду. — Он даже держал бы ее за руку, если бы пришлось. И убил бы всех, кто попробовал бы подшутить. — Пойдем, уложим тебя в постель.
Напряжение в ней немного спало.
— Мы все еще можем отправиться в путешествие?
— Позже, чем планировали, но да.
Виктор повел ее назад, но не в ее комнату, а в свою. И не продолжать с того места, на котором они остановились, — не со страхом в глазах и дрожью в руках, нет.
Он уложил ее в постель, подоткнул одеяло и опустился рядом.
Только аллигатор без сердца оставил бы ее в одиночестве. У крокодилов его вида было больше чувств. Но у него не хватило силы воли, чтобы не заключить ее в объятия, не прижать к себе и не положить подбородок ей на макушку.
Пока дыхание Рене переходило в ровный ритм сна, Виктор размышлял, что, возможно, внутри нее тикает бомба, которую он не сможет обезвредить и которая может забрать ее у него в любой момент.
Сколько бы раз он ни напоминал себе, что она заслуживает лучшего, что ему нужно держаться от нее подальше, он проигрывал в конечном итоге, эту битву с самим собой. Но сейчас он проиграл с радостью.
Глава 11
Просыпаться в объятиях Виктора было удовольствием, даже если он сразу же откатился, как только она пискнула:
— Доброе утро.
Они ушли из дома сразу после завтрака, молчаливого и напряженного, на встречу с каким-то доктором для каких-то анализов, — и это испортило часть ее восторга.
Мысль о том, чтобы позволить кому-то ткнуть в нее иглой или что похуже, заставила живот Рене скрутиться узлом. Решив не показывать слишком большого страха — потому что знала, что это беспокоит Виктора, — она позволила своему разуму воспроизвести события прошлой ночи.
Этот сон, более яркий, чем все предыдущие, привел ее в восторг. Даже у нее не хватало воображения, чтобы представить похищение, французский язык или ключи к ее прошлому — доказательства того, что она кому-то принадлежит.