Она не могла не извиваться под ним, страсть заставляла ее тело двигаться само. Виктор хмыкнул, и на мгновение ей показалось, что она сделала что-то не так, но тут он пробормотал:
— Ты на вкус еще лучше, чем я себе представлял.
«Он фантазировал обо мне?»
Восторг длился недолго, страсть снова заставила ее потерять голову. Играя с ее сосками, покусывая и посасывая их, он переместился так, чтобы позволить руке скользнуть по ее животу, погладить мягкие волосы на лобке и коснуться ее влажных половых губ.
Снова, без всякой на то воли, тело Рене дернулось, бедра выгнулись, умоляя о большем. Виктор погладил ее, его палец скользнул между складками ее киски, коснувшись влаги внутри, прежде чем снова исчезнуть.
Затаив дыхание в ожидании того, о чем она пока не знала, Рене протестующе захныкала. Его губы поймали ее хныканье, палец вернулся, скользя взад и вперед по ее естеству, прежде чем найти чувствительный узелок. Виктор прижал его, и Рене вскрикнула. Он заглушил ее вскрик поцелуем и снова быстрыми твердыми движениями потер узелок. Все быстрее и быстрее, и удовольствие внутри нее крутилось и кружилось. Все ее тело дрожало от возбуждения, Рене задыхалась, предчувствуя, ожидая…
«Что со мной? Что?..»
Оргазм, волна экстаза, пронесшаяся по ее телу, лишила ее дара речи, рот широко открылся в беззвучном крике. Рене не могла слышать, видеть — просто чувствовала волны удовольствия, сотрясающие тело, его ободряющий шепот, мягкую ласку его рук и губ.
Ни разу за все время своих фантазий она не представляла себе ничего настолько удивительного. Настолько яркого. Сокрушительного. Но Виктор еще не закончил.
Прежде чем она успела осознать, что он делает, он скользнул вниз по ее телу, пока его губы не оказались прямо у ее влажной после оргазма киски.
Вопрос «Что ты делаешь?» едва не сорвался с ее языка, но Рене не смогла выговорить ни слова. Вместо этого она закричала, когда он лизнул ее. И снова и снова, пока она не подумала, что умрет от удовольствия.
***
Он начал ласкать ее в ответ на ее мольбы, но теперь не мог остановиться.
Ее поцелуи опьяняли.
Ее тело завораживало. А ее оргазм? Почти заставила его кончить, как мальчика без контроля, а вовсе не мужчину со льдом в венах.
Все в ней было идеально. Особенно вкус. Устроившись между ее бедер, Виктор жадно поглощал ее соки, проводя кончиком языка по клитору — максимум, на что он был способен из-за своей крокодильей природы. Чертовски короткий язык. Это все еще сводило ее с ума и одновременно приводило его в неистовство. Он мог бы лизать ее весь день, заставляя кончать, пока она не охрипнет, если бы не пульсация его члена.
Но готова ли она принять эту часть его?
Не прекращая ласк, он скользнул в нее пальцем и ахнул. Такая тугая. Такая шелковистая, влажная и тесная. Он просунул еще один палец, растягивая ее и толкая глубже, затем остановился у преграды на своем пути, знака ее невинности.
Девственница. Дерьмо.
На мгновение к Виктору вернулась ясность мыслей. Что он делает? Соблазняет невинную девушку? Она должна отдать этот дар кому-то более достойному, а вовсе не старому крокодилу вроде него.
Словно почувствовав его колебания, она заговорила:
— Пожалуйста, Виктор. Не останавливайся. Пожалуйста.
Она просила его, и это сломало все преграды… или это было просто эгоистичное желание? Он хотел быть первым и единственным, кто займется с ней сексом.
Рене уже немного успокоилась, и ему пришлось поработать языком, чтобы вернуть ее в состояние возбуждения. Он вонзил в нее пальцы, растягивая, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы взять его без особого дискомфорта. Он лизал ее, пока она не потянула его за голову, и ее соки не сделали его пальцы скользкими. Затем, когда она снова оказалась на грани оргазма, он наклонился над ней, головка его члена толкнулась в тугой вход в.
— Ты…
Он не успел закончить вопрос, потому что ее ноги обвились вокруг его, тело выгнулось дугой, и подалось навстречу так быстро, что он вошел в нее целиком. Виктор не успел ничего сделать и вот уже барьер ее девственности порвался, и ему оставалось только надеяться, что Рене не было слишком больно.
Но если она и заметила это, то не подала виду. Она стонала, ее пальцы впились в его плечи, а бедра покачивались, подталкивая его вперед. Несмотря на неопытность, ее тело знало, чего хочет. Первобытная потребность вела ее, и она встречала его толчки, обхватывая его плоть своей.
Потерявшись в великолепии ее тела, Виктор начал медленно двигаться внутри. Однако ее стоны, пульсация его киски, сжимающей его член, вскоре заставили его вонзаться в нее снова и снова, не в силах остановить безумие.
Рене закричала, требуя большего, ее ногти впились ему в спину, полузакрытые золотистые глаза пылали страстью, и ее зубы, горячие, очень острые клыки, сжались, когда она дернула его на себя и укусила.
Боль, удовольствие и оргазм, пронзившие ее, заставили его кончить.
Милостивые болотные боги. На мгновение Виктору показалось, что он умрет от наслаждения, сотрясающего тело.
Прежде чем он успел поблагодарить Рене, поцеловать ее и подумать о втором раунде, что-то кольнуло его в задницу.
Спину. Руку.
Засада. Дерьмо.
Виктор не успел издать ни звука. Он просто рухнул на Рене и потерял сознание.
Глава 15
Рене учуяла незваных гостей за мгновение до того, как Виктор рухнул на нее, тяжелый и безжизненный. Страсть все еще пылала в ней, чувства путались, и она отреагировала не сразу.
Но когда обмякшее тело Виктора оторвали от нее, Рене с криком вскочила.
Укол. Тычок. Укол.
Рене посмотрела вниз на пучки дротиков, усеивающих ее тело.
— Ой? — сказала она.
— Почему она не засыпает? — спросил кто-то, и Рене вдруг решила, что ей надо ответить, особенно, когда услышала звук перезаряжаемых дротикометов с транквилизаторами.
— Э-э, вы не сможете меня усыпить, — сказала она, оглядываясь вокруг.
Ситуация выглядела не очень хорошо. Около полудюжины мужчин окружили ее и лежащего без сознания Виктора, в теле которого тоже было несколько дротиков. Облегчение от того, что он выжил, немного ослабило ее напряжение. Но все вернулось, когда какой-то мужчина, от которого ужасно пахло собакой, сказал:
— Мы свяжем ее, если она не будет спать, как хорошая девочка.
— Держитесь от меня подальше, — сказала она, подняв руки.
— Или что?
— Или… или… — Рене прикусила нижнюю губу, поскольку ничего не приходило в голову.
Виктор был без сознания. На ней не было никакой одежды. У нее не было оружия, хотя даже если бы и было, это не принесло бы ей никакой пользы. Какие у нее были варианты?
Если она сбежит, что будет с Виктором? Она не могла оставить его одного. Вздохнув, она сделала то, чему ее научили годы тюрьмы. Она уступила неизбежному и протянула руки.
Казалось, она не была рождена для свободы. Дерьмо.
Если бы только Виктор нашел время научить ее драться. Она могла бы победить вонючих похитителей, спасти своего крокодила и разбудить его поцелуями.
Вместо этого Рене шла, спотыкаясь, со связанными спереди руками, с заткнутым ртом, с винтовками, направленными в спину, в сопровождении мужчин, которые шутили о своем прекрасном улове. Более того, они обсуждали, как хорошо проведут время в городе после того, как продадут ее и Виктора в магазин, специализирующийся на женских модных аксессуарах. Похоже, лисий мех и крокодилья кожа пользовались большим спросом.
Но они зря надеялись. Хоть они и чуяли ее лисью сущность, они не знали, что Рене не может изменить облик, что означало, что их мечта о больших деньгах никогда не осуществится. Ура ее маленькой победе. Фу за то, что они собирались превратить Виктора в пару сапог. Может, даже в сумочку.
Почему-то ей казалось, что ему это совсем не понравится.
Увидев впереди клетки, Рене повысила статус случившегося с «проблема» до «полный капец», но настоящий ужас пришел к ней, когда она не услышала слово «вдохновитель». Похоже, эти охотники на перевертышей не были просто охотниками. Они работали на того самого человека, от которого она надеялась сбежать.
«Я не хочу возвращаться в тюрьму».
Подождите-ка секунду. Почему она сразу решила, что плохие парни победят? Конечно, сейчас Виктор голый, без сознания и заперт в клетке. Но это не значит, что он не может спасти их обоих.
Она верила в него. Он обещал всегда защищать ее. Если кто и мог вытащить их из этой передряги, так это Виктор.
И она верила в это до того момента, как они выстрелили в него.
***
Дуло винтовки — форма, которую Виктор хорошо знал, — ткнуло его в спину, и он резко проснулся. Не раздумывая, он вскочил на ноги, туман в голове притупил его чувства.
Где он… в клетке?!
Какого черта? Как он сюда попал?
Второй мыслью было: «Рене!»
Последнее, что он помнил, — это оргазм, а потом, пока он приходил в себя, кто-то напал на них.
«Меня надо приставить к стенке и расстрелять за такое глупое поведение».
Он позволил своему члену взять верх над здравым смыслом и попался. Но пофиг на него, где Рене?
Прежде чем Виктор успел оглядеться, какой-то придурок ткнул стволом винтовки в его голый живот.
— О, отлично. Аллигатор тоже просыпается.
— Я крокодил, ты, гребаное… — Виктор посмотрел на своего похитителя: сальные волосы, низкий рост и отчетливый запах скунса, — вонючее недоразумение.
— Ну смотрите-ка, ящерица может чувствовать запах.
— Даже стервятник учует твою мочу, жалкое подобие животного.
Винтовка ткнулась сильнее, и палец на спусковом крючке напрягся.
— Болтливая сволочь.
— Где Рене?
Губы ублюдка растянулись в ухмылке, в которой было слишком много злобы.
— Твоя подружка вон там. Наркотики на нее не подействовали, поэтому нам пришлось использовать другие методы, чтобы заставить ее молчать.
Обернувшись, Виктор увидел Рене, связанную по рукам и ногам в другой клетке в нескольких ярдах от него. Рот ее был заткнут кляпом, глаза широко распахнуты от страха.