он был, как и прежде.
Я проснулся и вижу:
лежу у окна…
Ветер злобно сечет
опустевшую реку,
Месяц скрылся в потемках
за горной вершиной.
А некоторое время спустя Чон Чадан покинул этот мир.
В прошлом году я однажды ночевал в монастыре Сончхон-чжонса. В полночь я вдруг проснулся и услышал звук, напоминающий шум дождя.
— Что это? Дождь? — спросил я.
— Нет, — ответил монах, — это шумит водопад. И я тут же сочинил такое стихотворение:
В третью луну
в отдаленных горах
Слышится
жалобный голос кукушки.
Дремлет отшельник
средь облачных круч,
Сон не несет ему
успокоенья.
В полночь, проснувшись,
услышал он гул:
— Это не дождь ли
шумит над горами?
— Это не дождь, —
отвечает монах, —
Это по скалам
бежит водопад!
Потом пришел какой-то путник и прочел такую строфу из стихов Сонгана Чон Чхоля[118]:
Шум я услышал
в пустынных горах:
Дождь ли тревожит
опавшие листья?
Вместе с монахом
мы вышли, глядим —
Это ручей
меж деревьев струится!
Говорят, что поэты видят одинаково. Поистине верные слова!
ЧХОН Е
Был в недавние годы один человек из военных чинов, которого назначили старшим военачальником в Кёнджу. Всякий раз, когда он направляясь в управу, встречал кисэн, он презрительно восклицал:
— Эй, ты! Бесовское отродье, исчадие ада! Таких, как ты, и близко-то к себе подпускать нельзя. А те, кто любит вас, и не дети человеческие вовсе!
При этом он непременно стукал кисэн трубкой по голове. Было так не раз и не два. Его возненавидели не только все кисэн, но и сам губернатор терпеть его не мог. Собрал он как-то нескольких кисэн и сказал:
— Ах, если бы которая-нибудь из вас смогла проучить этого человека. Право, не пожалел бы я для нее хорошего подарка!
И одна молоденькая, прелестная кисэн вызвалась сделать это. Военачальник поселился с мальчишкой-посыльным в помещении при храме Конфуция. И вот стала к ним наведываться та молоденькая кисэн, переодетая в деревенское платье. Подойдет к воротам храма и, будто украдкой, вызывает мальчика-посыльного. То незаметно войдет, то только заглянет в ворота. А сама старается привлечь внимание начальника. Выйдет посыльный — она начинает о чем-то шептаться с ним, кокетливо улыбается. Она приходила каждый день, иногда по два раза. Так продолжалось несколько дней.
— Эй, что это за женщина? — спросил военачальник у мальчика. — Приходит каждый день и зачем-то тебя вызывает!
— Она моя сестра, — ответил тот. — Муж ее вот уж год как уехал по торговым делам и не возвращается. Живет она совсем одна и каждый день просит меня присмотреть за домом, когда ей надо куда-нибудь отлучиться.
Вот однажды вечером мальчик куда-то ушел, а военачальник сидел один в пустой комнате для занятий. Молодая женщина пришла опять. Прислонившись к воротам, она несколько раз окликнула посыльного. И тут начальник пригласил ее войти. Сделав вид, что стесняется, женщина поколебалась немного и все-таки вошла.
— Мальчишки как раз нет, — повел он такую речь. — Я выкурю трубку, а ты принеси-ка жаровню. Подойди сюда, сядь, — продолжал он, когда женщина принесла жаровню, — выкуришь и ты одну трубочку.
— Осмелюсь ли я ничтожная?
— Никто ведь не увидит. Да и что ж тут особенного? Ну-ка, живо иди сюда!
Снова сделав вид, что не смеет ослушаться, женщина подошла и села. Военачальник заставил ее выкурить трубку.
— Много видел я красивых женщин, — дружелюбно сказал он, — но такую красавицу встретил впервые. Как увидел тебя однажды, потерял аппетит и сон. Думаю только о тебе. Легко ли это? Вот было бы недурно, если бы ты пришла ко мне потихоньку ночью. Сплю я здесь один, и никто не узнает.
— Да как же это можно?! — притворно испугалась женщина. — Вы — начальник, благородный человек, а я — презренная простолюдинка. Да и как вы могли сказать такое? Вы надо мной насмехаетесь!
— Да нет же, нет! Говорю тебе от чистого сердца. Какая же тут насмешка?! — нетерпеливо воскликнул он и даже поклялся, что не лжет.
— Сказать по правде, я сама влюблена сильно. Да и приказа ослушаться не смею…
— Встреча с тобой — это счастливая судьба! — радостно воскликнул военачальник.
— Одно только меня смущает. Это помещение находится при храме Конфуция и считается священным. Ведь непристойно здесь спать с женщиной. Не решусь я прийти сюда!
— Ого! — хлопнул себя по коленкам начальник. — Для деревенской женщины ты рассуждаешь совсем не глупо. Это верно. Но как же нам устроиться?
— Вы, начальник, ведь уже сказали мне о своем желании. Я вам поверила и осмелюсь предложить вот что. Мой дом всего в двух-трех шагах от ворот храма. Живу я совсем одна, и ночью вы могли бы прийти ко мне незаметно. А с братишкой я прислала бы вам простую шерстяную куртку и шляпу. Если кто и встретит вас ночью, ни за что не узнает!
— Чудесный план! — несколько раз радостно повторил начальник. — Так и сделаем. Смотри же, не нарушай уговора! — и с тем отпустил женщину.
А кисэн и в самом деле жила в одной из лачужек недалеко от храмовых ворот. Ночью она дала мальчишке одежду и велела отнести военачальнику. Тот, как было условлено, переоделся и пришел к ней. Женщина встретила его, зажгла свечу, приготовила вино и закуски. Они сели друг против друга и, весело обмениваясь чарками, стали пить и есть. Вскоре военачальник разделся, первым забрался под одеяло и позвал женщину. А та нарочно старалась оттянуть время. И вдруг за дверью кто-то заорал. Женщина испуганно прислушалась.
— Ах, вот беда! — зашептала она. — Это мой первый муж — Чхольхо. Прежде он был слугой в управе, и я, несчастная, жила с этим негодяем. Он — мерзавец, каких нет в целом свете. Он уже убил нескольких человек. Два-три года назад я едва от него отвязалась и вышла за другого. И чего это он вдруг пришел сегодня? По голосу слышно, что пьяный. Если вы здесь останетесь, он непременно оскорбит вас. Как же быть?! — Женщина быстро встала и проговорила в сторону двери: — Ну, чего ты шумишь среди ночи? Все ведь спят уже!
— Эй, баба! — вдруг опять заорали за дверью. — Ты что, не узнала мой голос? Живо отворяй!
— Да кто ты мне такой? Мы же давно с тобой разошлись. Чего безобразничаешь по ночам?!
— Ты бросила меня, мерзкая баба, — еще больше разъярился при этих словах Чхольхо, — а теперь небось спуталась с другим? Меня все время душит злоба, и сегодня я пришел поговорить с тобой!
Пнув ногой дверь, он уже входил в дом. Женщина поспешно вошла в комнату и зашептала:
— Господин начальник! Спрячьтесь где-нибудь поскорее. Ах, в моей комнате, размером с черпак, и спрятаться-то негде. Ну, вот хотя бы в этот сундук. Мне страшно! Скорее, умоляю вас!
Подгоняя его, кисэн подняла крышку. И тот, до смерти перепуганный, как был нагишом, залез в сундук! Женщина быстро захлопнула крышку и тут же закрыла сундук на замок. С пьяным брюзжаньем в комнату вошел Чхольхо. Женщина сразу же набросилась на него.
— Мы с тобой разошлись три года тому назад! — закричала она. — Ну, зачем ты пришел опять и оскорбляешь меня?!
— Ты, конечно уж, спуталась с другим. Я хочу забрать платья и посуду, что купил тебе!
— На, все забирай! — закричала женщина и принялась швырять ему какие-то вещи.
— Сундук тоже мой, — вдруг говорит этот мерзавец. — Я и его заберу!
— Как это твой? Два куска материи ведь я за него отдала!
— Да один кусок был мой, дура. А раз так, я сундука не оставлю!
— Ты бросил меня, и еще из-за какого-то куска материи хочешь отобрать сундук? Да пусть я умру, а сундука не отдам!
Так ссорились они из-за этого сундука, пока Чхольхо не сказал:
— Я тебе сундук не оставлю. Придется идти жаловаться в управу!
Скоро наступил день. Чхольхо, взвалив сундук на спину, понес в управу. Вслед за ним пришла женщина, и они стали жаловаться друг на друга губернатору. Тот выслушал их и вынес такое решение:
— Муж и жена сообща купили сундук, равно истратив на него по одному куску материи. А посему закон велит: разделить сундук пополам!
И тут же он приказал разрубить сундук большими топорами на две равные части. Стражники схватили топоры, встали по обе стороны сундука и принялись рубить. Но как только застучали топоры, из сундука донесся истошный крик:
— Не убивайте! Не убивайте человека!
— В сундуке кто-то есть, — сказал губернатор с притворным удивлением. — Живо открыть крышку!
Стражники сбили замок и, быстро откинув крышку, опрокинули сундук. Выскочил совсем голый человек и встал посреди двора. И был это не кто иной, как сам воинский начальник! И начальники и подчиненные управы удивились еще больше. Они не могли без смеха смотреть на такое поразительное зрелище и хохотали, зажимая себе рты.
— Да это же господин воинский начальник! — восклицали в толпе. — Как же он нагишом попал в сундук? Уму непостижимо!
По приказу губернатора голый военачальник, прикрывая обеими руками низ живота и согнув спину, поднялся на возвышение. Сидя на циновке с низко опущенной головой, он выглядел жалким и убитым. Губернатор и служащие управы вдоволь над ним посмеялись, и только потом губернатор приказал принести ему одежду. Тогда кисэн, которые всегда ненавидели его, нарочно принесли ему длинное женское платье. В женском платье, с непокрытой головой, босиком прибежал он в храм Конфуция и в тот же день куда-то скрылся. А в Кёнджу его прозвали «командир в сундуке», и стал он посмешищем всего уезда.