И он вышел в горницу. Никакой надежды не осталось у свахи. «Вот уж не знала я, что мне и здесь ничего не дадут! — подумала она. — Да, на этот раз мои ноги и язык только зря трудились. Что же делать?» Она стала думать, как бы отомстить этим двум благородным господам, и вдруг ей пришла на ум одна хитрость.
— Послушайте-ка, что я скажу вам, хозяюшка! — сказала она жене Чхве. — Хорошо ли одарите вы меня, плохо ли — разве это уж так важно? Однако есть у меня для вас очень дурная новость. Вы, пожалуйста, доложите господину, чтобы он был поосторожнее. Дело в том, что сеульский господин, ваш сват, немного помешанный! И хотя это не очень заметно, однако рассказывают, что, разговаривая с человеком, он вдруг может схватить дубинку, нож или камень и бить его до тех пор, пока не забьет до смерти! Вы уж извольте сказать господину, чтобы он был поосторожнее, если задумает навестить молодую и пойдет к ним в дом!
Жена Чхве, услышав эти слова, принялась колотить себя в грудь, громко плакать и ругаться:
— Ах ты, мерзкая старуха! Нарочно подстроила так, чтобы моя дочь попала в дом к этому сумасшедшему. О горе! Живо убирайся вон отсюда, злобная старуха, и на рожу-то твою глядеть противно. Ведь если на свата найдет приступ бешенства, то моя дочь неминуемо погибнет! Разве станет разбираться сумасшедший, кто перед ним — человек ли, зверь ли, невестка ли, дочка ли?!
И она, схватив сваху за волосы, выволокла ее вон из дома. А сваха, посмеиваясь про себя, возвратилась в Сеул, зашла прямо в дом к господину Киму и рассказала хозяйке о посещении Кояна. Между прочим, она ввернула и такие слова:
— Вот ходила я, ничтожная, в Коян и слышала удивительные разговоры!
— Что же это за разговоры?
— Да вот, будто господин Чхве несколько дней назад сошел с ума! Будто может он среди разговора схватить вдруг деревянное изголовье, камень или нож и бить человека до тех пор, пока не убьет совсем! И хотя у меня, старухи, и ноги болят и сил совсем нет, однако, услыхав такие разговоры, я не осмелилась остаться там даже для того, чтобы отдохнуть, и быстренько возвратилась сюда!
Жена Кима и все домашние очень испугались, а новая невестка испугалась больше всех и заплакала. Хозяйка, позвав господина Кима, поспешно сказала ему об этом. И они тут же решили не пускать, раз такое дело, в дом Чхве ни сына, ни невестку. А Ким, изрядно напуганный и сам, добавил:
— Впредь нужно обращаться с ним очень осторожно!
А старуха-сваха, обманув оба семейства, возвратилась домой. Чтобы разузнать, что из всего этого получится, она время от времени бродила около их домов, подглядывала и выспрашивала. Однажды, встретив человека из той деревни уезда Коян, где жил Чхве, она поздоровалась с ним и спросила:
— А что господин Чхве не навещал еще своего свата?
Человек ответил:
— Да слышал я, как жена господина Чхве говорила ему: «Ступайте поскорее в Сеул да узнайте, как там живет наша дочка!» А господин Чхве отвечал ей: «Да сват-то ведь сошел с ума, и если я приду поглядеть на нашу дочку, то может получиться так, что и дочку я не увижу и жизнь свою загублю! Что тогда будет?» Говорят, муж и жена днем и ночью ссорятся из-за этого. И неизвестно еще, пойдет ли он когда-нибудь в столицу!
Сваха на это сказала:
— Если господин Чхве придет сюда, или господин Ким пойдет туда, и все обнаружится, то в Сеуле мне лучше не оставаться. И уж, конечно, навещать их после этого мне нельзя!
Не зная, в чем дело, этот человек ничего не понял. Уже прошло две-три луны после того, как совершился брак, а оба семейства ничего не знали друг о друге! Но вот Чхве очень захотелось повидаться со своей дочкой да к тому же проверить, не обманула ли его та старуха. Однажды он все-таки пришел в Сеул и встретился со своим сватом. Они поздоровались, вошли в комнату для гостей, и после ужина Чхве попросил показать ему его дочку. Хозяин вошел в женскую половину дома и сказал невестке:
— Отец твой хочет с тобой повидаться. Прибери-ка свою комнату и пригласи его войти!
Невестка, обрадовавшись без меры, принялась было прибирать комнату, но свекровь удержала ее:
— Эй, девчонка! Если твой отец в самом деле помешался, то кто знает, что может случиться? Пожалуй, будет лучше, если ты переждешь сегодняшнюю ночь и покажешься ему только завтра. Отговорись тем, что тебе нездоровится!
Невестке очень хотелось повидаться с отцом, что бы там ни случилось, но ведь она совсем еще недавно пришла в дом мужа. И пока она колебалась, не решаясь ослушаться свекрови, свекор, также решив не показывать ее отцу, вышел в комнату для гостей и сказал:
— Дочь ваша говорит, что она простудилась и ей нездоровится. Прошу вас, потерпите до завтра!
Чхве встревожился и подумал: «Наверно, сват и вправду помешался, как говорили. Может быть, он уже убил мою дочь и только отговаривается тем, что она больна? Конечно, он хочет меня обмануть!» И Чхве исподтишка стал приглядываться к Киму. А тот, слышавший о помешательстве Чхве, тоже внимательно следил за ним глазами. Он заметил, что Чхве как-то подозрительно на него поглядывает. Тревога его возросла еще больше, и он подумал: «Я как следует приготовлюсь, и если замечу что-нибудь, то быстро запущу в него какой-нибудь вещью». И одной рукой он незаметно придвинул к себе деревянное изголовье. А Чхве, внимательно следивший за своим сватом, увидел, что у того изменилось выражение лица, и подумал: «Слышал я, что у сумасшедших перед приступом бешенства меняется выражение глаз». И он стал одним глазом лихорадочно высматривать либо палку, либо деревянное изголовье, а другим пристально следил за тем, что собирается делать сват. И тут он заметил, как тот схватил изголовье и притянул его к себе! Чхве подумал: «Ну, теперь надо действовать быстро!» Он бросился к противоположной стене и схватил другое изголовье. А Ким, смекнув, в чем дело, завопил изо всех сил: «Он сумасшедший!» — и запустил изголовьем в голову Чхве! А Чхве, увертываясь от удара, тоже закричал: «Он сумасшедший!» — и бросил изголовье в голову Кима. Ким опять увернулся, схватил изголовье и принялся лупить им Чхве. Оба они дубасили друг друга, оба уворачивались от ударов и вопили изо всех сил: «Он сумасшедший! Он сумасшедший!» Словом, грохот деревянных изголовьев и человеческие крики слились воедино, и в комнате стоял такой шум, будто там бушевали волны и ревел ветер! Все домашние, да и те люди, что собрались на улице, были очень испуганы и не осмеливались отворить дверь в комнату. Наконец, самый смелый из них заглянул в дверную щель. Он увидел, как два старика с убеленными головами и бородами, забрызганные кровью, прыгают, задыхаясь, будто два вола на пылающем берегу реки, и испускают рев, подобный грому! Человек, который подглядывал, сказал собравшимся:
— Вот беда-то! Подойдите-ка и посмотрите. Эти двое женили своих детей, породнились, а теперь дерутся, как чужие, как собаки! Вот негодники-то! Зачем же было женить своих детей и родниться?!
И после того как сватов, наконец, разняли, Чхве, так и не увидев свою дочь, ушел домой. Через год-два оба они подослали друг к другу своих людей и узнали, что приступов безумия за это время ни с одним, ни с другим не случалось. Однако каждый из них считал, что его тогда побил сумасшедший. «Может быть, драка изголовьями явилась для него чудодейственным лекарством?» — думали они оба. А уж после того как они узнали, что все это подстроила сваха, то стали охотно ходить в гости друг к другу. А главное, глубоко раскаявшись, оба перестали быть такими жадными до денег и, напротив, всегда выказывали большую щедрость!
Вот какую историю я слышал. А что касается той свахи, то навещала ли она их после этого случая или нет, — я не знаю.
ПАК ЧОНСИК
Как-то раз в давние времена один охотник с более чем десятью загонщиками рыскал в поисках зверя на востоке и западе, на юге и севере, по высоким горам и глубоким ущельям, по широким полям и узким лощинам. Словом, не пропустили ни одного укромного уголка. Днем они обшаривали расщелины меж скал и лесные заросли, а когда наступала ночь, делали из травы шалаши и спали в них. Охотники хоть и мечтали раздобыть много пантов и медвежьей желчи и стать богачами, но если уж говорить правду, несмотря на все мучения, они и себя-то не могли прокормить. Им не удавалось поймать ни одного зверя. Ну что поделать, ведь старались они не жалея сил!
И еще более досадно, что ни один зверь им даже на глаза-то не попался. Как тут быть, если никого не удается поймать?
Среди загонщиков был один, который умел немного говорить по-китайски. Он повязал платком голову, надел соломенные лапти и с большой палкой в руках стал бродить меж зарослей и скал, выслеживая дичь.
И вдруг в одном месте под большой скалой он увидел огромного оленя! Загонщик остановился, тихонько выглянул из-за скалы — олень вроде бы крепко спит. Огляделся по сторонам — он здесь один, другие загонщики куда-то подевались, и охотника не видно. В досаде снова осмотрел все вокруг — нет охотника! «Если я крикну: „Здесь спит олень!“, то назову его имя! Понятно, что олень, услышав свое имя, вскочит и убежит. Надо охотнику крикнуть так, чтобы эта скотина не узнала своего имени!»
И он изо всех сил закричал по-китайски:
— Тут под скалой спит олень! Стреляйте!
Тут олень проснулся и в испуге помчался как ветер! У загонщика аж дух перехватило, вытаращенными глазами смотрел он, как убегает олень.
— Вот скотина! Оказывается, он такой ученый, что понимает китайский язык!
Кто не посмеется, услышав эту историю! Ибо невежество — поистине большое несчастье! Вот уж истинно — дуракам жить легче! Не поняв, что олень испугался его крика, он решил, что тот учил китайскую грамоту, образован и убежал потому, что понял его. Вот уж глупец-то! Ну и простофиля!
Однажды, еще во времена правления династии Корё[148]