А вот с остальными жителями Тихой Пади все было сложнее. Она спасла их. Спасла, получив вместо благодарности изгнание. На самом деле, она и сама бы ушла, но осадок все равно оставался. И именно этот осадок, черный, смолянистый, очень ее тревожил.
Все ее дороги ведут в Тихую Падь. Ей суждено уничтожить ее. Или спасти. И совсем скоро ей предстоит сделать этот выбор.
Выбор, о котором говорила Душица накануне своей смерти. А еще она говорила, что положит на верном пути яркий камень… и попросила прощения за это. И что это будет за камень, та, что когда-то была Лиской, не знала.
Никто и никогда больше не назовет ее Лиской.
Никто и никогда. Если только она не найдет способ вернуть Старому Лису человеческий облик.
Солнце скрылось за горизонтом, оставив после себя лишь серые сумерки, но даже в них она видела, что полянка все еще принадлежит им с Радимом. Мишени покосились, некоторые упали, и их размыло дождями, но никто не посмел здесь все убрать.
– Здесь и переночуем, – решила она. – А завтра решим, что делать дальше. Ты ведь не против, старый лис?
Радим был не против. Стоило ей развернуть котомку и вытащить из нее тонкое шерстяное одеяло, как он радостно вцепился в его край зубами, немного потрепал, а затем улегся ровно посередине.
– Эй! А я где буду спать? – шутливо возмутилась она.
Лис лениво взмахнул своим пушистым хвостом, делая вид, что он уже заснул, а она его разбудила.
Она же легко подняла его под грудь, устроилась на одеяле, а потом прижала лиса к себе.
Это был их маленький ритуал. И каждый раз она улыбалась, ощущая, как бьется его маленькое сердечко под ее рукой.
– Спокойной ночи, лисеныш, – дунув ему на уши, прошептала она.
Радим фыркнул. Поерзал немного, устраиваясь поудобнее, а потом уснул.
А вслед за ним уснула и она.
И несмотря ни на что, ей не снились ужасы той ночи. Ей снилось, как она бежит по бескрайнему ромашковому лугу и смеется. А следом за ней бежит он. Человек.
И там, во сне, она была безгранично счастлива!
Ей часто снился этот сон, но во время своего путешествия по Вилийскому княжеству, она ни разу не встретила ромашкового луга. А так хотелось думать, что этот повторяющийся сон – вещий.
Проснулась она от того, что Радим уткнулся мокрым носом ей в щеку. Это тоже был такой ритуал: когда они ночевали на открытом воздухе, он сначала шел на охоту, а потом возвращался, пахнущий свежей кровью, но всегда – чистый. Никогда он не позволял ей видеть, как он поедает пойманную добычу.
Иногда он приносил в зубах мелких зайцев или кроликов, чтобы она не тратила свое время на поиски еды.
Сегодня утром возле одеяла она обнаружила глухаря.
Солнце уже было высоко, и она поняла, что спала очень долго. Как будто набиралась сил.
Значит ли это, что именно сегодня она сделает то, что уготовила ей судьба? Сможет ли она сделать выбор за один день?
Собрав хворост, она развела костер, ощипала птицу и пожарила несколько кусочков, остальное отдав на растерзание Радиму. Тот укоризненно на нее посмотрел, но покорно оттащил остатки глухаря подальше в лес.
Сколько бы она не уверяла его в том, что вид растерзывающего добычу лиса не испортит ее аппетит, он все равно уходил.
Позавтракав, она собрала одеяло обратно в котомку, проверила тетиву и стрелы, и хорошенько отряхнула платье от шерсти и сухих травинок. Расчесала волосы гребнем, заставив их рассыпаться по плечам. С той роковой ночи она ни разу не собирала волосы в косу.
Если уж идти к людям, надо выглядеть прилично. Тем более, она была уверена, что ее узнают. Она ушла отсюда ведьмой, а теперь, когда ее глаза навечно стали ярко-синими с рыжеватым отливом, ей не скрыть свою сущность.
Жители Тихой Пади могут узнать в ней ту, что когда-то была Лиской.
После того, как Радим превратился в лиса, она даже про себя перестала себя так называть.
Интересно, насколько длинной покажется ей дорога на этот раз?
Она очень боялась, что на нее нахлынут горькие воспоминания, но такого не случилось. Родной лес будто был рад ей. Щебет птиц, шуршание мелких зверей, ковер палой листвы под ногами и запах прели заставляли почувствовать себя счастливой, не пропуская в сердце ничего, кроме светлой грусти по несбывшемуся.
Но эта грусть давно уже стала частью ее.
Радим шел рядом. Не путался под ногами, но и не отходил от нее далеко, всегда находясь рядом с ней.
Теперь он всегда был рядом.
Когда они вышли к опушке, она уже немного взопрела: солнце палило нещадно. Как и в тот день, когда пришли мары.
Как и в тот день, когда она, несмышленыш, встретила рыжего мальчишку, ставшего для нее всем.
Вечером станет холодно. И только в ее силах решить: будет ли этот холод могильной стужей или просто свежим ветром, приносящим облегчение.
– Ну что, родной? Давай сделаем это. Нет смысла тянуть. Когда-то Душица сказала мне, что я все равно однажды войду в Тихую Падь. Я ей не поверила. Но она права. Есть то, чего не избежать. Мы сделаем правильный выбор. И сегодня мы поймем, какая из дорог – истинная.
Радим фыркнул. А потом сделал круг вокруг нее, гладясь о ноги. Это значило, что он согласен.
Все ее дороги ведут в Тихую Падь. А вот выйдя из нее, ей предстоит сделать выбор. Простой и ужасный одновременно.
Ей суждено уничтожить эту деревню.
Или спасти.
– Знаешь, я так и не поняла, какой же камень положила тетушка. Что я увижу, когда встану на распутье? – она медленно двинулась к частоколу, и лис шел рядом с ней, нервно подергивая хвостом.
Деревня была все ближе, и ворота были открыты. Она видела, как люди выходят из деревни, и идут туда, где когда-то была Безымянка. Может быть, озерцо вернулось в свои берега?
– Как бы я хотела вернуть тебя…
Радим сердито клацнул зубами. Он не любил, когда начинала разговор о его возвращении. Наверное, ему было очень горько от того, что он вынужден жить в шкуре животного.
Они медленно приблизились к воротам, и вскоре их начали замечать. Теперь, когда глаза выдавали ее, она не могла притвориться простой крестьянкой, посетившей деревню ради встречи с мнимыми родственниками.
Но ночью ворота закрыты.
Она вглядывалась в лица, ища черты тех, кто когда-то были ее друзьями, но каждый, кто встречался на пути, казался ей незнакомцем. Как будто она не в ту деревню пришла.
Крестьяне расступались, глядя на нее с любопытством, но и не подходя близко. Ей очень понравилось, что на их лицах не было враждебности.
Они ведь всегда были добры к ней. И к Душице.
Встав перед воротами, она глубоко вздохнула, решаясь. Сухой ветер лениво играл в ее волосах, не давая никакого знака. Уж лучше бы он дул ей в спину, тогда она точно знала бы, что время действительно пришло!
А что если она ошиблась? Что если она просто торопит события?
Но назад дороги нет. Будет глупо разворачивать сейчас.
И, глубоко вздохнув, она шагнула за ворота, впервые в жизни ступив на деревенскую землю.
Она даже боялась, что сейчас посреди ясного неба грянет гром, сверху польется дождь из жаб или случится еще что-нибудь ужасное. Но нет. Даже ветер покинул ее волосы, найдя себе новое развлечение: вертеть деревянные флюгеры на домах.
Во все стороны, как будто издеваясь.
Делай выбор, ведьма, но вот только правильное решение тебе никто не подскажет!
– Покажешь дорогу к своему бывшему дому? – спросила она у лиса, который настороженно зыркал по сторонам, прижавшись к ней. Не всякий крестьянин потерпит лису рядом с курятником, и если бы не ее очевидный ведьминский облик, Радима давно бы уже подстрелили.
Он фыркнул, оскалился и посмотрел на нее, будто предлагая уйти.
– Ну уж нет! – заявила она. – Раз уж я сюда зашла, я здесь погуляю! Давай, не трусь!
Радим оскалился еще сильней, показывая, что он не трусит, а просто считает ее не очень умной.
– Ничего они мне не сделают, – улыбнулась она. – Даже если узнают.
Лис обреченно вздохнул и, взмахнув хвостом, потрусил вперед. Как будто минуту назад не жался к ней.
Она последовала вслед за ним, не забывая глазеть по сторонам. Деревенские смотрели на нее, но, заметив яркие глаза ведьмы, быстро отходили в сторону. Шепотки за спиной не раздражали ее. Она легко могла послушать, что говорят люди: ветер-слуга донес бы до нее их слова, но она не хотела.
Пусть.
Главное не бегут с криками, да не готовят топоры. А со всем остальным можно справиться.
Домики были красивые. Чистенькие, с резными ставнями, да украшенными колокольчиками крылечками. Как будто восемь лет назад здесь не было пожара.
А ведь он был. И если бы не она – от всего этого остался только пепел.
Радим свернул на одну улочку, потом на другую, и она поняла, что несмотря на долгую дружбу, он не сказал ей, что жил в западной части Тихой Пади. В самом бедном районе деревни.
Она осознала, что когда они впервые встретились, она смотрела на его дом сквозь щель в частоколе.
– Почему ты молчал? – спросила она, когда он остановился у покосившегося домишки, который, казалось: дунешь – упадет.
Радим не мог ответить. Он медленно перебирая лапами подошел к крыльцу и прыгнул на первую ступеньку. Принюхался. А потом горько завыл-залаял по лисиному.
Ей не нужно было ничего объяснять.
Она даже не удивилась, ведь по его словам бабка его еще в те времена, когда они были детьми, чувствовала себя совсем плохо.
– Мне жаль, – прошептала она.
Она взяла своего лиса на руки, села на ступеньки и крепко прижала к себе. Он не вырывался. Только подвывал, уткнувшись носом в ее шею.
Так они и сидели. Радим тихо плакал по-звериному, а она смотрела в ясное голубое небо, совершенно точно зная, что к вечеру оно окрасится в совершенно другой цвет. И заходящее солнце здесь будет совершенно ни при чем.
Радим перестал подвывать и поскуливать так резко, что она сразу поняла, что это неспроста.
– Что случилось, родной? – задумавшись, она не заметила, как закрыла глаза и расслабилась, разомлев на солнце.