– Разве дружба – это преступление?
– Нет. Дружба, безусловно, нет. Но вот в чем загвоздка. Вас двое, адвокат один, и труп тоже один. Как вы их поделите? Кому кто достанется? – вопросительно взглянул на «друзей» инспектор.
– О каком трупе вы говорите, инспектор? – спросила Наташа, и ее хриплый низкий голос прозвучал как воронье карканье. – Насколько я вижу, все живы. – И она окинула наглым взглядом всех присутствующих, выразительно задержав его на Юле.
– О том трупе, донна Селести, что лежит до сих пор в полицейском морге. О трупе дона Родриго Мартима Дуарте Кошты. О трупе с колото-резаной раной в брюшной полости. О трупе, обнаруженном восемь дней назад в ста пятидесяти метрах от этого дома, лежащим посреди аллеи. Я достаточно подробно объяснил, о каком трупе идет речь?
– Вполне, инспектор, – ответил ему Анри. – Но не вполне понятно, какое мы имеем к нему отношение?
– Как жаль, а я-то надеялся, что вы мне ответите на этот вопрос.
Но ни Наташа, ни Анри не сочли нужным это как-то прокомментировать, а с удивительным единодушием молча смотрели на инспектора.
– Отложим этот разговор, – покладисто согласился инспектор, из-за чего Юля и Василий недоуменно взглянули на него. – Не соизволят ли мне господа объяснить, чем именно они занимались сегодня ночью в чужом доме?
Наташа и Анри молчали, каждый по-своему. Наташа – зло и вызывающе, Анри – благодушно и легкомысленно. Он всячески старался поддержать свой имидж безобидного плейбоя. Этакий безвредный мотылек.
– Донна Ползунова, у вас сегодня был костюмированный вечер? Вы ждали гостей? – обратился неожиданно к Юле инспектор.
От такого вопроса Юля растерялась. Но, оглядев присутствующих в комнате участников ночного происшествия, с удивлением отметила, что все они как один были одеты в черное, и нападавшие, и защитники виллы. Все они выглядели одинаково потрепанно и взъерошенно, словно только что дружно играли в «Зарницу». «Не хватало только разноцветных повязок на рукавах, чтобы своих с чужими не перепутать», – пронеслась в ее голове глупая неуместная мысль. Эти пустые размышления не позволили Юле найти быстрый и подходящий ответ на поставленный вопрос.
Зато это с легкостью сделал Кака. Видя затруднение своей благодетельницы, он, преисполненный благодарности за кров, стол и два миллиона, тут же пришел ей на помощь.
– Что вы, инспектор, боже упаси! Никаких вечеров, и никого мы не приглашали! Мы вообще вас ждали в засаде, когда вы за деньгами и сокровищами придете, – всплеснул руками простодушный садовник и сложил их у себя на животе, как старая кумушка.
Двое из ларца, как их называл Василий, а точнее, из садового домика, стояли в стороне от диванов, на которых расположились главные действующие лица. Спиной к холлу сидели Анри и Наташа, за их спинами стояли полицейские. Напротив, разделенные с задержанными кофейным столиком, разместились Юля с инспектором. Справа в кресле развалился Василий. Хулио пристроился в сторонке на стуле. Он нервно грыз ногти, следя за происходящим. Чувствовалось, что ему есть что сказать, но пока не велено. Перед входом в гостиную инспектор задержал его ненадолго, и теперь Хулио явно дожидался своего звездного часа.
Инспектор не спеша повернулся к Кака и взглянул в его довольную собой физиономию. Потом повернулся к Юле. Юлино лицо довольным не выглядело.
– Вы не поясните, донна Ползунова, что именно имел в виду этот милый юноша? – сладко спросил инспектор.
Юля с досадой взглянула на садовников. Кака продолжал счастливо улыбаться, а Жуан, отодвинувшись подальше от приятеля, с глубочайшим интересом изучал выставленную в Аськиной витрине коллекцию фигурок из дрезденского фарфора, всячески отмежевываясь от мелкого, зарвавшегося выскочки, своего приятеля.
– Донна Ползунова, – напомнил о своем существовании инспектор.
– Простите, инспектор. Кака немного неправильно сформулировал суть происходящего. Мы хотели поймать, наконец, преступника и затем сдать его полиции, то есть вам, – объяснила Юля инспектору, не забывая стрелять глазами в пустоголового Кака, чтобы держал язык за зубами.
– Разве? А мне показалось, что речь шла о том, что я явлюсь за какими-то деньгами и сокровищами. Вы не могли бы уточнить свою мысль, дон Пинту Са? – подчеркнуто уважительно и даже с почтением обратился к Кака инспектор.
Тот зарделся от удовольствия и, горделиво расправив грудь, пояснил:
– Мы думали, это вы охотитесь за деньгами. Ведь вам было известно все о человеке, который их спрятал, и вы лучше всех знали, что здесь у нас происходит. И вам легче всего было избавиться от нас с Жуаном, и дело о совершенном вами убийстве легче раскрывать самому. И Мезе вам рассказала о старухиных бриллиантах, – серьезно кивал Кака, пока Жуан изо всех сил дергал его за брючину.
– Ничего не понимаю, какие деньги? Что за убийство, самим собой совершенное? – нахмурился инспектор.
Но потом лицо его прояснилось, и он всем телом повернулся к сидящей рядом Юле.
– Вот, значит, как? Вы меня назначили главным злодеем? Это вершина дедукции! Интересно, как давно вы пришли к подобным выводам? – насмешливо спросил инспектор Фонсека, наслаждаясь Юлиным смущением. – И что это за деньги, за которыми я должен был явиться? Уж не ваши ли кровные сбережения меня так манили?
– Представьте себе, нет! – сердито буркнула Юля, отворачиваясь от инспектора и мстительно глядя на Кака. – Дон Пинтасу…
– Пинту Са! – возмущенно поправил Юлю оскорбленный до глубины души Кака.
– Вот-вот. Этот самый дон со своим коллегой искал на вилле деньги, припрятанные арестованным вами два года назад американским мафиози, у которого была конфискована эта вилла. По утверждению этого самого дона, заначка была немалая, несколько миллионов долларов. И они сразу же решили, что голову Жуану проломил конкурент, охотившийся за теми же миллионами, и, жутко перепугавшись, кинулись в бега. А поскольку вы непосредственно участвовали в задержании бывшего владельца этих миллионов, мы предположили, что вам каким-то образом стало о них известно и вы перед пенсией решили немного поправить ваше финансовое положение, изъяв эти средства. За ними вы и охотились, а мы вам мешали.
– Грандиозно! Никогда не слышал ничего абсурднее! Значит, это меня вы поджидали, облачившись в шлемы, с дубинками в руках? Я надеюсь, вы хотя бы планировали взять меня живьем? – продолжал издеваться инспектор, его помощники гадко хихикали в усы. – А теперь объясните, о каких миллионах речь? За чем я охотился? Да где вы набрались этих глупостей?
– Преимущественно у дона Пинта Су, – язвительно пояснила Юля.
Кака вновь хотел ее поправить, но Жуан прикрыл ему рот ладонью, и тот вынужденно промолчал.
Инспектор встал и подошел к Кака, нависнув над ним, как грозный рок.
– Откуда вы узнали про эти деньги?
– Слышали, как он кому-то по телефону говорил, – жалобно пискнул Кака.
– Кто именно?
– Бывший хозяин виллы, – начал по привычке шмыгать носом Кака.
– Как и где вы могли это слышать?
– Мы с Жуаном работали тут садовниками, пока он нас не выгнал. Дня три, наверное.
– Ясно. Теперь припоминаю, были два каких-то олуха, которые слонялись по саду. Значит, это были вы?
Кака кивнул.
– Он вовсе никакой не мафиози, – вернулся на место инспектор, – а просто крупный финансовый мошенник. Своего рода финансовый гений. Насколько я знаю, он сумел украсть клиентских денег на сумму в триста миллионов долларов, провернув хитрую аферу со страховыми компаниями и несколькими инвестиционными фондами. Интерпол гонялся за ним по всей Европе. Роберт Россе умудрился впутать в свои махинации известных религиозных деятелей, которые теперь вынуждены предстать перед судом наравне с этим типом. А с виду и не заподозришь! Я лично участвовал в его задержании. Сморчок сморчком, не выше вашего садовника, – пояснил инспектор Юле, кивая на Кака, – в очках, этакий тщедушный интеллектуал. Так-то.
– А кстати, – обернулся к Наташе инспектор. – Может, вас привела на виллу ностальгия? – задал он следующий не совсем понятный Юле вопрос, от которого Наташа странно дернулась. – Разумеется, я в курсе, что эта вилла принадлежала вашему мужу, донна Селести.
– Ее мужу? – в один голос спросили Ползуновы.
– Совершенно верно, – подтвердил инспектор. – Правда, владел он ею очень недолго. Донна Селести, может, вы забыли в доме что-то ценное?
Наташа, выпятив мощную челюсть, сверлила инспектора взглядом.
– Простите, инспектор, но когда именно это было? – с нескрываемым удивлением спросила Юля. – Мы с донной Васильевой знаем всю историю этого дома, выяснили имена всех ее владельцев. Последним владельцем дома был этот аферист, у которого его конфисковали. А перед этим какая-то семья из Лиссабона. Постойте… Вы хотите сказать… – стало доходить до Юли, – что донна Селести была замужем за сморчком-интеллектуалом, обобравшим пол-Америки? – решила уточнить Юля.
– Вот именно. Знаете, иногда маленькие мужчины питают патологическую слабость к крупным женщинам, – заговорщицки шепнул ей на ухо инспектор.
– Это меня как раз мало интересует, – отмахнулась Юля от инспектора. – Значит, она знала о спрятанной на вилле заначке и хотела забрать эти деньги? – осенило ее в очередной раз.
– Заначке? – нахмурился инспектор.
– А знаешь, – обратилась к Наташе Юля, проигнорировав вопрос инспектора. – Если бы ты просто подошла к Аське и объяснила ситуацию, она бы сама отдала тебе этот чемодан с бабками, и убивать бы никого не пришлось.
Но Наташа продолжала сидеть с каменным лицом.
– О каком чемодане вы здесь толкуете? – повторил свой вопрос инспектор. – Нет здесь никаких заначек. Во время ареста при Россе был обнаружен кейс с фальшивыми паспортами, по которым он путешествовал, тремястами тысячами долларов и бриллиантами на сумму в два миллиона долларов. Их, естественно, изъяли.
– Два миллиона? И всего-то? – разочарованно протянул Кака.
– Что, мало? – усмехнулся инспектор.