Мне не пришлось долго размышлять, я знал, в чем мои друзья и сотрудники в Советском Союзе нуждаются:
— Во-первых, миссионерам в СССР нужна техника: машины, проекторы, магнитофоны. Во-вторых, им нужна специальная литература для работы с неверующими. Почти все книги, которые мы получаем с Запада, рассчитаны на верующих. Затем им нужны фильмы и слайды для евангелизационной работы. И вы, наверное, знаете, что в СССР люди говорят на более чем 150 языках. Все эти народы нуждаются в проповеди Евангелия на языке их сердца, на языке их матери, на их родном языке.
Это то, что Бог положил мне на сердце.
Прошло несколько месяцев после этого разговора. Второе ноября 1982 года. Я сижу в маленьком кабинете в миссии «Свет на Востоке». В комнате стол, стул и пишущая машинка с русским шрифтом.
— Это ваше рабочее место, — сказал мне директор. — Ваше служение — организовывать нашу работу для Советского Союза.
В моем описании рабочего места, то есть описании моих служебных обязанностей, стоят все те пункты, которые я ему назвал в Нойвиде.
То, что Бог положил мне на сердце, Он позволяет мне делать. Перед моим внутренним взором — Литва, я держу в руках «Атлас Западной Европы» и вижу на карте маленький городок Корнталь. Мы дома.
ДВА ОТКРЫТИЯ
Когда я еще служил в армии, я видел на стене в методическом кабинете огромную карту Европы. От нашей косы, где был расположен наш, самый западный в СССР, гарнизон, концентрическими кругами расходились зоны захвата нашими самолетами. Наши самолеты могли сбросить атомную бомбу, например, на Брюссель.
Федеративная Республика Германии — наш непосредственный, прямой противник, учили нас на политзанятиях. Мы выросли с четким образом врага в голове.
Русские дети зачастую думали, и я не преувеличиваю, что у немцев есть рога.
Мой сотрудник в Киргизии рассказывал, как они в середине пятидесятых годов, узнав, что к ним в село приезжают на постоянное жительство немцы, стояли на окраине села, спрятавшись за баней, с камнями в руках. «Видим, идут со станции. А... рогов нет! Мы так удивились, что забыли о намерении их камнями забросать», — рассказывал он мне.
Такими нам показывали немцев по телевизору минимум два-три раза в неделю. Конечно же, я пропаганде не верил, как казалось мне.
Наш учитель на курсах немецкого языка пригласил меня на демонстрацию в Бонн. Против Рейгана и против ракет «Першинг». Такого стечения народа я не видел ни разу в жизни. Столько коммунистов и марксистов мне не приходилось видеть даже в стране «победившего социализма».
Итак, первое, потрясшее меня до глубины души открытие, которое я сделал в Германии: немцы — левые. Марксистские идеи проникли в сознание немцев настолько глубоко, что я долго не мог поверить, что люди, с которыми я имею дело, — те самые западные немцы, которые считались злейшими врагами советских коммунистов.
Но наше служение в миссии «Свет на Востоке» позволило нам, Эльвире и мне, познакомиться со многими верующими людьми в земле Баден-Вюртемберг. Обычно это были небольшие домашние собрания или собрания
«штунды» после церковного служения. Мы видели в домах этих людей, на стене в кухне, списки узников за Слово Божье.
— Когда я готовлю завтрак, обед и ужин, то могу молиться за страдающую и гонимую церковь, — говорит нам хозяйка.
На меня смотрит с небольшого листка Галина Вельчинская — ее посадили в тюрьму за то, что она вела воскресную школу.
— За нее я молюсь особенно, — заметила мой взгляд хозяйка.
Мне кажется, Галина смотрит на меня с укором.
Я сделал для себя второе важное открытие: в Германии верующих людей гораздо больше, чем это кажется на первый взгляд, а их посвящение Господу и любовь к Его Церкви выходят далеко за узкие пределы наших представлений.
МЛАДШИЕ
Томас родился в Валдбрёле, а Марианна — уже в Штутгарте — это наши двое
младших. Трудно себе представить детей с более разными характерами. С утра до вечера они вместе. Томас дразнит Марианну, она плачет, приходит жаловаться. Успокоившись, бежит искать его. Первые слова Марианны утром: «Где Томас?», а Томаса: «Марианна уже встала?»
Томас — динамичный, себе на уме. Полагаю, от наследственности зависит гораздо больше, чем мы думаем. Не мог же Томас знать, как я вел себя в четыре года! Не удивляюсь словам Писания, что все мы наследуем природу Адама.
Марианна — усыпанная, как золотом, веснушками, весёлая и приветливая девочка. Смотрю на нее и думаю: ангелы, должно быть, тоже с веснушками. Я знаю, что любовь слепа. А как смотрит на нас Бог? Какими Он видит нас?
Я знаю. Я — Его дитя. Я знаю, что Он мне радуется, как я — своим детям, которых Он дал мне на время.
МОЯ ЦЕРКОВЬ
В Корнтале мы практически никого не знаем. Есть здесь две семьи из Киргизии, которые уже пять-шесть лет живут в Германии! Нам это вечностью кажется. Бланки, Виктор и Елена, опекают нас во всем, что касается нашего устройства. Они пекутся о нас, как о своих родных. Вилли и Маргарите Фризен мы особенно благодарны. Они научили нас проводить свободное от работы время с детьми, играть с ними в игры и просто гулять по городу.
Нас, совсем чужих, пригласили на празднование Рождества. Для немцев, а Бланки и Фризены, хотя и из России, типичные немцы, они и между собой говорят по-немецки, Рождество — семейный праздник. Постепенно и ненавязчиво они показали нам преимущество общения с местными немцами, а не изоляции.
Первые годы особенно важны для интеграции. Наши новые друзья Вилли и Маргарита сыграли для нас неоценимую роль. Мы часто у них в гостях, даже отпуск они проводили вместе с нами.
Однажды Маргарита предложила присмотреть за Марианной, чтобы дать нам с Эльвирой возможность вместе поехать в Польшу и Чехию (в мою ответственность входит поиск новых путей для переправки христианской литературы за «железный занавес», и мне приходится часто ездить в страны Восточной Европы, в Советский Союз меня не пускают). Остальных детей взяли родители Эльвиры на это время.
Через Вилли и Маргариту мы нашли много новых друзей в церкви. Прошли десятилетия, а в памяти свежи приветливые улыбки и светящиеся любовью глаза нашего пресвитера, брата Мюллера, так его все называют, и его жены Маргариты.
А у руководителя воскресной школы Эльфи Хоршани такое широкое сердце, что она может вместить в него, так нам кажется, детей всего мира. И наши дети нашли там уют и тепло. Они в нашей церкви — дома. Нам никогда не приходилось детей заставлять идти в церковь.
Впервые стою перед церковью. На членском собрании я вышел вперед, чтобы сказать то, что меня просто переполняет. Мой немецкий оставляет желать лучшего. Но и молчать не могу — разорвется сердце: «Я бы хотел сейчас пройти по рядам и погладить каждого по голове, прикоснуться к каждому и сказать, что я люблю вас. Вы — моя церковь. Я опять дома».
ДОМ
Первый год в Корнтале мы жили в очень маленькой, тесной квартире.
Потом нам предложили переехать в отдельно стоящий домик, принадлежавший когда-то вернувшемуся из Камеруна миссионеру, а теперь — его детям, которым уже более восьмидесяти. Домик старенький, но уютный, с газовыми печами.
Однажды хозяйка спрашивает меня:
— Господин Цорн, не хотели бы вы купить наш дом? Мы переходим жить в дом престарелых, поэтому вынуждены продать свою недвижимость.
— Конечно, хотел бы, — ответил я, не задумываясь. — Вопрос только в цене, сможем ли мы его купить.
— Мы пригласим специалиста, который оценит дом, потом поговорим.
— А я в это время узнаю, какой кредит нам может дать банк, — обещаю я.
И вот мы сидим за столиком в квартире нашей хозяйки. Она и ее сестра радостные, возбужденные.
— Вот оценка, — передают они нам папку с чертежами и расчетами. — Для Корнталя очень даже недорого.
Мы с Эльвирой смотрим на цифры, и у нас перехватывает дыхание.
— Мы не можем купить ваш дом, — говорю я с замиранием сердца и замечаю в глазах Эльвиры слезы. — Наш кредит на покупку дома меньше на пятьдесят тысяч марок.
— Ах, госпожа Цорн, не расстраивайтесь, — улыбается хозяйка, маленькая, щуплая, жизнерадостная старушка, бывшая учительница религии, и смотрит на свою сестру, которая всю жизнь была миссионеркой. — Господь сказал мне, чтобы мы продали дом вам, семье Цорн. Пятьдесят тысяч не должны играть тут никакой роли.
Она говорила о пятидесяти тысячах, как о пятистах марках.
Виктор Бланк, организованная им команда и наши родственники помогли нам перестроить дом, расширить его, и теперь мы живем в своем доме, посреди «святого Корнталя», как его называют. Мы знаем, что дом этот дал нам наш Господь, это Его подарок нам «на новоселье» в новой для нас и пока еще такой чужой Германии.
ПРАЗДНИК
Виктор Бланк — гениальный изобретатель тайников для нелегального провоза христианской литературы за «железный занавес» — в страны Восточной Европы. Два самых «продуктивных» мы отправили в 1982 году в
Финляндию. Оттуда ближе через границу, и поездки могут быть короче и чаще. Это вагоны-домики, трейлеры, которые можно прицепить к легковому автомобилю и ехать в отпуск.
В один такой «домик» вмещается 1110 Новых Заветов, в другой — 870. Вся мебель в них полая, прикреплена к полу и стенам так, что ее можно, зная, что открутить и куда надавить, разворачивать. Новые Заветы легко извлекаются. Когда освобождается мебель, в тесном домике не развернуться. Удивляешься, как в таких тонких стенках помещается такое огромное количество книг.
Я не могу себе позволить ехать в отпуск в Эстонию или Ленинград с таким вагоном-домиком на прицепе. Моя задача — находить в Советском Союзе добровольцев, устанавливать контакты, вести переговоры с финнами, привозить им литературу. Я еду на пароме, который идет из Хельсинки в Таллинн. Среди пассажиров — наши курьеры. Я еду встретиться с нашими главными людьми в Риге и Таллинне. До сих пор одним из важных для нас контактов был Янис Рожкалнс, но его арестовали. Нужно искать ему замену.