на пол, раскрывает сложенный пополам листок и читает: «Листок желаний». Лоуренс думает, что кто-то над ним подшутил или какой-нибудь ненормальный, возможно, приятель растамана, ради прикола распихивает такие листки под дверь. Однако листок Лоуренс не выбрасывает, а кладёт в карман, вместе с ручкой. Поскольку заняться ему нечем, мужчина отправляется на прогулку; идти пешком ему не хочется, и он едет на своей машине, старой, помятой. Лоуренс останавливается возле бара «Забвение» и напивается там до чёртиков… Следующее, что он помнит, – это рожи двух полицейских, которые кричат на него и выписывают какие-то бумажки. Но этого мало: они вытаскивают Лоуренса из машины, бросают в ментовозку и везут в часть. Из протокола Лоуренс узнаёт, что он, «будучи в нетрезвом виде, не справился с управлением транспортным средством и врезался сзади в автомобиль служителей правопорядка». Лоуренса мурыжат в отделении и отпускают только ближе к ночи. Еле-еле передвигая ноги, он возвращается домой, в однокомнатный клоповник, и, голодный, уставший и злой, заваливается на кровать. В неконтролируемом порыве Лоуренс достаёт из кармана «Листок желаний», ручку и пишет: Гарри Кеннингс. Это имя начальника отделения. В полицейском участке Лоуренса столько раз им пугали, что имя прочно засело в подкорке и его невозможно было бы извлечь оттуда даже с помощью кирки. На следующий день Лоуренс опять просыпается поздно. В аптечке, полуразвалившейся, потрескавшейся и побитой, он находит «Алка-зельцер» и принимает его. По дороге из кухни Лоуренс замечает на полу, возле двери, новое послание. На сей раз это не таинственное письмо, а уведомление о том, что произошла досадная ошибка, что Лоуренсу приносят искренние извинения и что такое никогда не повторится. Он не понимает, о чём речь, а потом видит под пластиковой упаковкой все официальные документы, в которых записано, где, когда и что он нарушил. Это посылка из полиции. В обращении к Лоуренсу говорится, что он может «порвать, сжечь или иначе уничтожить все документы и к нему не будет предъявлено никаких претензий». Лоуренс спускает бумаги в унитаз. Затем запоминающийся кадр – его лицо крупным планом: мужчину посещает немыслимая, совершенно абсурдная мысль, и это отражается в его глазах, красных и заспанных, но молодых и полных жизни. Он достаёт из кармана «Листок желаний», раскрывает его. Несмотря на своё вчерашнее печальное состояние, Лоуренс прекрасно помнит, как писал на «Листке» имя начальника отделения. Но теперь, кроме названия, на «Листке» ничего нет…
На этом месте Трэйси пришлось прерваться, так как они подошли к развилке: одна дорога вела к дому Элайзы, другая – к дому Трэйси. Подружки ещё немного поболтали о том о сём – как всегда, когда не хочется расставаться, – попрощались и разошлись по домам.
По пути к Гринвич-роуд, 27, Элайзе встретился Пэтти. Это был довольно большой, лохматый, странного коричневого оттенка пёс; кто дал ему такую неподходящую кличку – неизвестно. Люди не замечали Пэтти, как будто его не существовало. В других районах и на других улицах бездомных собак подкармливали, а здесь это было не принято. Пэтти не обладал большим, отвислым животом, какой бывает у домашних питомцев, однако ему удавалось поддерживать неплохую форму. Элайзе была не против взять Пэтти к себе домой, но она никогда бы этого не сделала. Кроме того, её родители, едва увидев это чудо бродяжничьей генетики, – Элайза была в этом уверена, – незамедлительно включат функцию «процесс воспитания»: выгонят Пэтти и начнут читать нотации Элайзе. Это шло вразрез с её принципом наименьшего вмешательства родителей в жизнь ребёнка.
Так что Пэтти остался на улице, свернувшись клубочком у ворот семейства Уитакер, а Элайза, помахав ему рукой, вошла в эти самые ворота.
Вечером, когда пора уже было отходить ко сну, Элайза не могла сомкнуть глаз. Вот интересно, а поможет ли ей «Листок» так же, как герою фильма? Конечно, она не до конца знала сюжет, но идея с полицейскими ей понравилась. Если мисс Блум одеть в полицейскую форму и вручить ей свисток, она сойдёт за начальника всех копов в мире. Она сможет строить их в ровные колонны одним своим взглядом.
Элайза улыбнулась своим мыслям и задумалась о том, как же она теперь уснёт, если завтра, быть может, начнутся кардинальные перемены в её жизни? Вот только станет Злюка другой или нет? Да и вообще, возможно ли это? Элайза покачала головой, но в глубине души надеялась, что всё получится.
Свет ночника, как бабочек, привлёк в её комнату родителей. Они по очереди открывали дверь и, сонные и вялые, говорили, что пора спать. Элайза отвечала «Ага» и продолжала фантазировать. Кого ещё можно записать на «Листке»?
Элайза вскочила с кровати и открыла тумбочку, в которой хранились «Листок» и ручка (та ручка, которой она написала имя Злюки. Элайза решила, что всё надо делать, как в фильме, а там, насколько она поняла, у героя была специальная ручка. И у неё будет специальная, вот эта). Элайза волновалась, когда её рука выводила имена, и поэтому они остались на бумаге написанными крупными, размашистыми буквами:
Синди Уитакер
Эдвард Уитакер
Имена её родителей.
Ещё нет полуночи, значит, уже через несколько часов – завтра – она сможет узнать, действует ли магия «Листка» или всё это пустые фантазии.
Элайза положила «Листок» обратно в тумбочку и забралась под одеяло. Волновавшие её до того мысли куда-то подевалась, и она забылась крепким сном.
Утро пробралось за занавески радостными лучами апреля и коснулось лица Элайзы. Девочка засопела, сморщила носик, но не проснулась. Разбудил её не солнечный свет, а нежный поцелуй в щёку, давно забытый, а может, никогда и не существовавший.
Чудесный сон о береге моря, чайках и мягком песке растворился в небытии. Элайза подскочила на кровати и во все глаза уставилась на такое знакомое лицо. Мать глядела на дочь и улыбалась. Сначала Элайза подумала, что всё ещё спит. Наверное, она по-прежнему грезит, лёжа на мягкой подушке, удобно закутавшись в одеяло, и представляет себе… самое неожиданное, что она только могла представить, – любящую и заботливую мать. Нет, на родителей Элайза пожаловаться не могла, благодаря их жизненной позиции, отчасти сформированной самой Элайзой, девочка могла жить свободно и спокойно. Это касалось и отца, и матери. Но чтобы мать пришла в комнату Элайзы, поцеловала её да ещё глядела на неё любящими глазами…
А потом Элайзе вспомнилась «Листок». Значит, он… Да…
Элайза сглотнула – сделать это было сложно, потому что во рту вдруг пересохло, и сказала:
– Э-э… мам, э-э… Спасибо, что разбудила.
– Не за что, доченька. Вставай, тебе сегодня в школу. Но ты не спеши: одевайся, умывайся, а завтрак уже ждёт тебя внизу.
– Ага. Здорово.
– Вот и отлично.
Когда мать вышла и закрыла за собой дверь, Элайза бросилась к тумбочке, вытащила «Листок» и раскрыла его: все три написанные на нём имени исчезли. Элайза была так удивлена, шокирована и даже немного напугана происходящим, что не знала, как реагировать. Хоть она и ожидала этого, но, когда это случилось, она поняла, что была не готова к таким разительным переменам. Что сделать? Позвонить Трэйси? Не сто́ит, лучше поговорить с ней в школе, а то ещё родители подслушают. Куда деть «Листок»?.. Надо забрать его с собой, чтобы показать Трэйси и обсудить с ней… это.
Элайза снова взглянула на чистый лист бумаги в клеточку, озаглавленный: «Листок желаний». Девочка надеялась, что желания и дальше будут исполняться и не принесут ей вреда.
Успокоившись и приведя мысли в порядок, Элайза занялась тем, что обычно делала по утрам в будние дни: оделась, умылась, собрала портфель и спустилась к завтраку.
Элайза ожидала, что её отчитают, поскольку она задержалась. Но отец встретил её лучезарной улыбкой и словами «А вот и наша звёздочка».
– Привет… па. – Элайза называла отца только по имени, как это бывает в некоторых семьях, но сейчас, учитывая, что день исключительный и что отец рад её видеть (а в прошлом от него и лёгкой улыбочки дождаться было сложно), она решила рискнуть. Ещё раз проверить силу «Листка».
– Привет-привет. Садись за стол, мама приготовила вкусную кашку.
Мать, которая давно ничего не готовила, хотя в молодости была отличным домашним поваром, приготовила вкуснейшую манную кашу и украсила её кусочками клубники.
– Я не сыпала сахар. Добавь сама, по вкусу, хорошо?
– Э-э… хорошо.
За кашей последовал кофе со сливками вприкуску с шоколадным пирожным.
– Спасибо. Было… очень вкусно. – Элайза боялась ошибиться и разрушить внезапно возникшую идиллию, поэтому тщательно подбирала слова.
– Не за что, милая.
– Ну, я пошла.
– Будь осторожна.
– Ага, буду. Пока.
Родители ещё что-то говорили – наверное, прощались, – но Элайза их не слышала: она уже выбежала на улицу и быстрой, немного нервной походкой направилась к автобусной остановке.
На этот раз Элайза дожидалась Трэйси, и когда та появилась в коридоре, схватила её за руку и отвела в сторонку.
– Что такое, Эл? Ты какая-то… сама не своя.
– Нет, со мной-то как раз всё в порядке. А вот родители…
– Окрысились на тебя, да? Но за что?
– Не окрысились, в том-то и дело, а совсем наоборот. Помнишь это? – Элайза оглянулась на всякий случай, но никто не обращал на них внимания.
Трэйси увидела перед собой «Листок желаний», пустой, без единого имени.
– Это… тот же самый? – не веря своим глазам, спросила она.
– Да. Ты же не думаешь, что я стану тебя разыгрывать?
– Да уж… Ты сейчас в таком состоянии… Вряд ли это розыгрыш. Но, значит…
– Значит. – Сказала Элайза и поставила в этом предложении жирную точку.
Глаза Трэйси загорелись.
– Вот здорово! А…
– Девочки, а вам на урок не надо? – Охранник, которому платили мало, но которому до всего было дело, подошёл к ним, держа в руках банку кока-колы – наверное, купил в одном из автоматов в коридоре.