нщины носят в проткнутой нижней губе по два небольших металлических кольца. Заботятся догонки и о прическах: модницы простригают себе узкие дорожки вдоль всей головы.
Вот еще одна, уже иного плана, любопытная деталь: мы не встретили догонок с привязанными за спиной малышами; сидят детишки на спине, обхватив ножками талию мамы и подсунув головку под ее руку, которой мать и придерживает ребенка.
В туннеле, в тени которого укрылись не только люди, но и черно-белые длинноногие овцы, было, конечно, прохладнее, чем под прямыми лучами солнца, хотя и здесь отнюдь не «веяло холодом». Созданный природой и расширенный догонами туннель насчитывал в длину метров сто пятьдесят, и мы легко вышли по нему на другую сторону каменного вала, к уступу.
Долб Огобарй с основной группой прошел вперед, а мы с Решетиным отстали. Самый обрыв находился где-то впереди, но уступ начинался у выхода из туннеля, склон круто уходил вниз, и здесь уже действовали свои нормы. Мы стояли у поля, диаметр которого не превышал размаха человеческих рук; все «поле» оконтуривалось барьерчиком из камней, чтоб в сезон дождей не снесло землю. И такие поля — то побольше, то еще меньше — виднелись повсюду вокруг: на уступе используется каждый ровный участок, чтобы собирать с него урожай; сухие веточки, торчащие из мелкого, заботливо очищенного от щебня грунта, и тут зазеленеют с первыми дождями… С первыми дождями зазеленеют и баобабы, умело выращенные догонами среди скал на уступе, и стол догонов обогатится свежим баобабовым салатом. Пока же баобабы служат догонам иначе. Все молодые деревья вокруг нас как бы опоясаны тонкими темными поясками, между которыми обнажена белесая древесина; догоны срезали идущую на волокно кору, а чтобы деревья не погибли — оставили спасательные пояски. Что пояски действительно спасают, свидетельствуют старые баобабы: все они хранят следы той же операции, но отнюдь не выглядят угнетенными; слой подкорового волокна и коры вполне восстановился.
Это характерно для древнего африканского материка: отутюженные тысячелетиями, плато чуть ли не по всему континенту обрываются к равнинам гигантскими отвесными ступенями. Мы вышли на одну из таких ступеней, на трехсотметровый уступ Бандиагара, что протянулся на несколько сот километров по границе Мали с Верхней Вольтой, Здесь, под нами, уступ выгнулся узкой дугой; как в морскую бухту, ворвались некогда сюда каменные волны, расшиблись вдребезги о неприступные утесы и застыли неподвижной хаотичной массой у их подножий, С утеса в створе «бухты» видна плоская желтоватая саванна — каждое деревце стоит там отдельно и с обрыва, как с самолета, кажется темным кустиком; их и не много и не мало, этих кустиков: без них саванна имела бы иной вид, но и они не нарушают ее приглушенных спокойных тонов, ее величественного однообразия.
Как ни грандиозны вздымающиеся перед нами уступы, как ни беспредельны просторы, но главной «достопримечательностью» Бандиагары было и остается ее население, люди племени догон, — их деревни, сверху похожие на кучки наших остроголовых опят, сидят на гребнях разбитых каменных волн, жмутся к самым карнизам, — и о них, догонах, хочется узнать как можно больше.
Откуда взята земля для полей, расположенных на уступе?.. Мы легко предугадали ответ, но все-таки выслушали его с невольным почтением: земля принесена снизу, из саванны. Издалека принесена и глина для жилищ; зато камни, с которыми ее смешивают при строительстве, — местные, за ними никуда не надо ходить… Что догоны выращивают на полях?.. Просо-миль, фоньо, маниок, лук, стручковый перец, табак. Есть у догонов в деревнях папайи, бананы, манговые деревья. И есть у догонов веселое дерево, которое они называют пегу; а бамбара — бембем. Доло Огобара срывает несколько некрупных, с нашу рябину, почти черных ягод с ветвей невысокого безлистного в сухой сезон дерева и не без торжественности сообщает, что из ягод пегу догоны изготовляют вино… Волокно баобабов?.. Оно идет преимущественно на веревки, но можно изготовлять и грубую ткань… На ткани более мягкие идут волокна из плодов сейбы — капок; сейбы растут чуть правее нас, прямо на отвесном уступе, и сверху трудно понять, как они там укоренились; высадили и вырастили эти деревья далекие предки нынешних догонов; деревьям никак не меньше трехсот лет, и, стало быть, уже многим поколениям жителей Бандиагары они служат «фабрикой» волокна (сейбы, кстати, близкие родственники хлопчатника)… Вода?.. В сухой сезон воды на уступе мало; ее берут из колодцев, пробитых в песчанике до водоносного горизонта, и из родников, кое-где выходящих на поверхность уступа… Можно ли посмотреть какой-нибудь источник?
— Да, мсье, — ответил Долб Огобара.
Потом он тихим голосом что-то сказал на своем наречии молодому догону, и тот мгновенно исчез.
Долб Огобара не спешил. Он согласился сфотографироваться с нами на краю уступа, и за те две-три минуты, которые ушли на эту процедуру, возле нас появилось человек пятнадцать молодых мужчин. Только после этого Долб Огобара повел нас к источнику, и мы поняли, для чего он вызвал подкрепление: к каждому из нас были приставлены телохранители в самом точном смысле слова. Предупредительность и предусмотрительность догонов доходили до того, что на крутых участках они показывали, куда нужно поставить ногу, чтобы не сорваться, и перегружали на себя всяческие наши сумки и фотоаппараты.
Так, под надежной охраной, мы спустились по уступу на несколько десятков метров и очутились… среди ветвей гигантской сейбы, у черной щели в отвесной стене обрыва. Да, укоренившаяся метров на двадцать ниже нас сейба именно в этом месте прижималась кроной к скалам, из которых слабо сочилась вода. Вода скапливалась в углублении на дне узкой горизонтальной щели, и там, у крохотного водоемчика, выскобленного людьми, лежал на сырых заплесневевших камнях старый, кое-как прикрытый одеждой догон и собирал в калебас воду. Первое, что он сделал, увидев нас, — протянул калебас с водой. Мы, не задумываясь, приняли его дар, но воды на всех не хватило. Старый догон заволновался: сначала он попытался вновь наполнить калебас, но, сообразив, что на это уйдет много времени, отбросил посудину и принялся широкими сильными движениями, улыбаясь беззубым ртом, выплескивать воду из каменной ванночки рукой, чтоб хоть немного освежить нас… Цена всему в мире относительна, но, право же, любо и радостно было видеть, с какой щедрой готовностью отдавал нам воду старый догон, воду, за которой он лез по отвесным скалам из нижней деревни.
Она хорошо просматривалась сквозь ветви сейб и баобабов, эта деревня: квадратные дворики с приставленными к ним круглыми жилыми строениями, квадратные дома, островерхие зернохранилища… И мы сказали Долб Огобара, что хотели бы спуститься в нижнюю деревню.
— Да, мсье, — ответил Долб Огобара.
Он повел нас сложной окружной дорогой: сначала мы вскарабкались на скалистый вал, который ранее миновали с помощью туннеля, а потом пошли по его плоской вершине к гигантской трещине, разбившей уступ… Солнце уже стояло в зените и пекло нещадно — температура наверняка поднялась до сорока. Дорога даже по гребню скалистого вала изобиловала такими крутыми спусками, что нашим телохранителям по-прежнему приходилось бдительно следить за нами. Собственно, никакой «дороги», конечно, не было и в помине, не было даже сколько-нибудь заметных тропок. Но, вопреки только что сказанному, тропки существовали, и притом постоянные: даже за несколько веков босые ноги догонов не выбили на бронированном песчанике дорогу, но по особым признакам догоны уверенно различали тропы, которых я просто не замечал. Несколько раз мне казалось, что я нахожусь в тупике и пути вперед нет. И неизменно меня выручал провожатый.
— Сюда, мсье, — говорил он и показывал, куда нужно поставить ногу, чтобы сделать следующий шаг и спуститься. Тропа продолжалась.
В способности догонов различать невидимые тропы не было ничего удивительного — они не превосходили в зоркости, скажем, жителей тундры или пустыни, — но я представлял себе, в какое печальное положение попадали воины с равнины, когда-то нападавшие на догонов: им наверняка приходилось больше думать о том, чтобы не свернуть себе шею на скалах, чем о боевых ухищрениях, и преимущество догонов в большинстве случаев бывало решающим. В многовековой истории догонов известны периоды, в течение которых они находились в некоторой зависимости от других, более крупных племен. Но чаще всего они выходили из схваток с врагом непокоренными, и порой даже властителям крупных западноафриканских государств не удавалось подчинить жителей Бандиагары.
От камней веяло жаром — сухим, плотным, и не было возможности выбраться из разогретого слоя; да и висящий над самой головой белый пучок раскаленных лучей тоже не сулил ничего хорошего. На спусках мы старались теперь не дотрагиваться руками до камней — слишком уж они раскалились… Догоны, присмотревшись к нам, несколько изменили характер продвижения — они выискивали для нас тень, что было не просто, и путь наш стал зигзагообразным.
А время, как и полагается, текло своим чередом, и мы не хотели терять ни минуты. И в тени, и под палящим солнцем продолжался разговор с Доло Огобара.
Религия?.. Почти все догоны фетишисты. Есть среди догонов мусульмане, но они скорее исключение… Христиане?.. С тридцатых годов сидит в Санге протестантский проповедник-американец, и тем, кто впервые приходит к нему, он платит деньги. И все-таки сколько-нибудь ощутимого успеха он не добился. Догоны верны религии предков, они поклоняются духам животных и поклоняются духам растений… Женщины?.. Мужчины обычно имеют нескольких жен, и это древняя полигамия, а не заповедь мусульманства… Семьи большие, и во главе семьи стоит старейший мужчина; иначе говоря, догоны еще близки к родовому строю; женщины в общественных делах участия не принимают… Доло Огобара — он комендант всей Санги, а во главе каждой из деревушек стоит свой вождь— огон, выбранный из числа старейших мужчин деревни…
…В расщелине, местами такой узкой, что спускаться по ней приходилось, упираясь руками и ногами в две противоположные стены, нам встретилась группа догонов, поднимавшихся из нижней деревни в верхнюю; все они шли с мечами в руках. Несколько раньше, когда мы выбрались на край уступа, в нижней деревне забили тамтамы, и потом ответная дробь донеслась с разных концов обрыва: нас заметили, и первый, кто заметил, передал сигнал о нашем появлении в соседние деревни… Теперь, когда мы спустились по расщелине к середине уступа и увидели в V-образном створе ущелья прил