Как о величайшем благе, мечтают руководители округа о технической революции в стране…
И о культурной… В целом по стране учится пятнадцать-двадцать процентов детей школьного возраста, а в Мопти только семь процентов. Руководители округа надеются, что через два-три года школу будет посещать уже половина всех ребятишек, причем как в городе, так и в сельской местности, потому что ныне каждая деревня обязана выстроить школу и содержать учителя. Дело, стало быть, за учителями, которых повсюду не хватает…
«Мы хотим счастья каждой семье…»
Юсуф Траоре не произносил этих слов, но все, о чем говорилось поздним вечером перед нашим отъездом в Бамако, воспринималось нами как продолжение предыдущего разговора с Сира Диоп.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Наше путешествие в Бамако началось так. В четыре часа утра, выпив по маленькой чашке черного кофе, мы погрузились в две машины и сделали стремительный бросок километров в тридцать. Там, на тридцатом или тридцать первом километре, обе машины, словно заранее сговорившись, поломались.
В саванне было тихо, темно. В придорожной деревушке отчаянно лаяли собаки и кричали петухи.
Не очень надеясь на скорое исправление джипов, я побрел по шоссе вперед. Путешествие по Африке, несмотря на предстоящую дальнюю дорогу, близилось к концу, и вновь наступала пора подведения итогов — хотя бы приблизительных, первоначальных… Они, итоги, нелегко даются, да и обстановка не располагала к напряженным раздумьям, но я вдруг понял, чего мне не хватало в дни второго путешествия по Африке, чем оно по настроению и ощущению отличалось от первого: мне не хватало встреч с соотечественниками, принесшими свои знания в дар Африке, мне не хватало Батанова и Птичкина… В сумеречные предрассветные часы в тихой саванне мне даже думалось, что это обеднило нашу поездку, сузило ее горизонты…
Впрочем, я не пришел ни к какому окончательному суждению, Может быть, все дело в том, что мы приехали в Мали в числе первых. Потом приедут и другие. Юсуф Траоре говорил, что совсем недавно заключено соглашение между нашими странами, в котором, в частности, записано, что советские специалисты проведут изыскания для улучшения судоходства по Нигеру. Юсуф Траоре особенно настойчиво говорил об этом потому, что Мопти нужна регулярная связь с железнодорожной станцией Куликоро и, еще лучше, с Бамако…
Но в экономическом соглашении есть и другие пункты: советские специалисты будут искать в Мали полезные ископаемые, окажут техническое содействие в строительстве цементного завода, стадиона, в организации учебного центра. Советский Союз будет покупать у Мали арахис, которого, по предварительным подсчетам, собирают в республике не меньше, чем в Сенегале, и будет поставлять Мали машины, прокат черных металлов, транспортные самолеты…
…Неяркий в сухой сезон восход погас, едва разгоревшись: желто-розовые краски растворились в дневной голубизне. Джипы, набравшись сил, стремительно катили на запад, и нам оставалось лишь надеяться, что они не сломаются до Бамако.
Чем дальше на запад уходила дорога, тем гуще, полнокровнее становилась саванна. Особенно почувствовалось это после того, как окончилось песчаниковое плато и началась сложенная рыхлыми отложениями Нигерийская равнина. Не в пример Бандиагаре, термиты выстраивали здесь грандиозные хоромы высотой в полтора, а то и два человеческих роста: на мелкоземе «экономить» не приходилось… Местами, там, где саванну давно не опустошали палы, она переходила в редкостойный лес с зарослями высоченной слоновой травы — сухой и жесткой. Но палы уже вовсю гуляли по саванне, и в гуле огненных вихрей, в шуме пылающих деревьев угадывалось крепнущее весеннее напряжение, готовность земли ответить на первые капли дождя буйными всходами, которым дано будет поглотить, стереть следы опустошения…
Одетая в зелень саванна скроет в своих дебрях зверье, и охотиться станет труднее. Конец сухого сезона — самая подходящая пора для промысла зверя, и несколько раз попадались нам в пути охотники — на велосипедах, с длинными старинными ружьями за плечами… Но охота подкармливает, а не кормит. Конец сухого сезона — начало полевых работ. Крестьяне, собиравшиеся вокруг нас, если машины останавливались, несли на плечах вместо ружей мотыги со стертыми до блеска деревянными рукоятками — они шли расчищать поля… Но конец сухого сезона — это и время уборки: убирают тыкву-горлянку, которая сохла прямо на полях в течение нескольких месяцев… Здесь, в более западных районах Мали, мы не встречали людей с мечами или стрелами — мужчины ограничивались ножами, которые висели у них либо на поясе, либо на груди…
Неподалеку от города Сегу к нам подошли крестьяне, у которых на ногах вместо традиционных дощечек с ремешками были подметки, вырезанные из старых автомобильных шин; говорят, резина отпугивает змей.
И в глиняных, и в соломенных деревнях — чистота. Наш новый шофер Секу Сако сказал, что по призыву партии Суданский Союз между деревнями ведется соревнование за наилучшие гигиенические условия.
— Бамако — красивый город, — сказал Секу Сако, и мы охотно поверили ему. — Очень красивый!
В селении Бла, где мсье Шарль отпаивал нас водой со льдом, в городке Сан, где нам разрешили распрямить затекшие ноги и спины и походить по земле, Секу Сако показывал нам прикрепленные на видных местах объявления: в них сообщалось, что правительство Мали ввело твердые рыночные цены на рис, просо, арахис, сорго; эта мера должна обезопасить земледельцев от грабежа со стороны торговцев, которые нередко скупали в деревнях зерно по заниженным ценам, а потом продавали втридорога. За торговыми сделками следят молодежные посты, и нарушители постановления либо штрафуются, либо отдаются на суд старейшинам деревни, в которой живут.
В Мопти мы спросили Юсуфа Траоре, кому обязана республика освобождением от колониализма? Юсуф Траоре выразился так: Мали освободили молодежь, женщины и профсоюзы. Это, между прочим, любопытная деталь: многие мужчины среднего возраста, если не считать ту передовую часть их, которая подразумевалась под «профсоюзами», не принимали участия в антиколониальном движении: они успели вступить в те или иные деловые взаимоотношения с французами, и это определило их пассивное поведение. Молодежь по причине возраста и женщины, по традиции не участвовавшие в «делах», чувствовали себя независимыми и действовали решительно. Были случаи, когда женские демонстрации, добиваясь исполнения своих требований, буквально блокировали дворец французского губернатора, никого не подпуская к нему.
И теперь на молодежи — на юношах и девушках — лежит ответственность за порядок в стране: они несут круглосуточные вахты в комитетах бдительности.
…Последний раз пересекли мы Бани по деревянному мосту, и низкие желтые берега ее навсегда — или надолго — исчезли для нас… Мы завернули в город Сегу, над которым пролетали по дороге в Мопти, переждали в гостинице самые жаркие часы и чуть-чуть отдохнули, что было своевременно: женщины с трудом переносили тряскую езду в полуденный зной. Потом мы ехали до Бамако, уже почти нигде не задерживаясь, но сумерки застали нас в пути, и саванна вокруг почернела, словно опалил ее, не свалив больших деревьев, недавний пожар.
У самого Бамако, у залитого электрическим светом великолепного моста через Нигер, — скопление грузовиков и джипов. Вооруженные винтовками малийцы из комитетов бдительности с особой тщательностью осматривали машины, въезжающие ночью в столицу республики… Казалось, мы застряли надолго. Но Секу Сако, выйдя из джипа, что-то сказал вооруженному человеку, и тот сразу же пропустил нас.
— Я сам состою в комитете бдительности, — разъяснил ситуацию Секу Сако.
Бурые от пыли, в грязной измятой одежде явились мы в вестибюль фешенебельной гостиницы «Гранд отель», почти целиком занятой семью иностранными посольствами… Мечта о душе и свежих сорочках не помешала нам собраться у закрытого газетного киоска. Там, под стеклом, лежала малийская газета «Эссор», на первой странице которой было крупно напечатано: «Ликвидация мятежа на Кубе — вопрос нескольких часов». Газета вчерашняя, и, значит, мятеж уже ликвидирован, значит, народная армия и милиция сбросила наемников в море!.. Но рядом лежит другая газета, парижская, с портретом президента Франции и другой надписью: «Де Голль приказывает!» — приказывает принять меры против нового военного мятежа в Алжире, поднятого ультра…
…Три дня провели мы в Бамако. Город похож на Конакри — зеленый, чистый, с большими белыми домами в центре и плосковерхими домиками на окраинах. Как и в Конакри, вы не увидите протянутой за милостыней руки. Сенегал же нам напоминала только мода: пышно и красочно одетые женщины и здесь красили себе нижнюю часть лица (даже десны!) черно-синей краской и сурмили брови…
Да, город похож на Конакри. Но есть, конечно, и различия. Часть домов в Бамако выдержана в суданском стиле, украшена «клыками», заостренными башенками. Нет в Бамако сейб и баобабов, нет сенегальской кайи (кстати, мы не видели ее и в Сенегале). И нет набережной с кокосовыми пальмами, склонившимися над океаном.
Но зато в Бамако есть Нигер. Он запомнился нам в двух видах: широкой рекой в желтых песчаных берегах, с пирогами и баржами, и узкой зеленой протокой среди черной застывшей лавы. Туда, на протоку, мы каждый день ездили купаться.
Нас отвозил Секу Сако. До естественного пляжа на протоке от города недалеко, но шоссе совпадает со скотопрогонным трактом, и раза два мы подолгу пережидали у обочины, пока пройдут мимо стада зебу; менее терпеливые, чем мы, велосипедисты со связками дров на багажниках протискивались среди длиннорогих медлительных животных, а мы не торопились: в Бамако спало многодневное напряжение, и подчас мы чувствовали себя отдыхающими… Мы и на самом деле отдохнули бы, будь ночи в Бамако такие же, как в Мопти. Но в Бамако уже начинается дождливый сезон — первый дождь прошел при нас, — и ночью влажно, невыносимо душно. Круглосуточно работающие вентиляторы ничуть не помогают. Ночью каждый устраивается как может: одни накрываются мокрыми полотенцами, другие через каждый час бегают под душ.